Читаем без скачивания Ночи Виллджамура - Марк Ньютон

–  Я ничего об этом не знаю, но, признаюсь, хотел бы узнать больше. Согласно тому, что я читал, на архипелаге уже много тысяч лет не водилось существ, способных на убийства в больших масштабах. Их окаменевшие останки сохранились, конечно, на Й’ирене. Попытаюсь узнать.

–  Спасибо, – сказал Бринд. – Мне пора. Вернусь, зайду к тебе снова.

–  До свидания, Бринд Латрея, – рассеянно отозвался даунир.

– Знаешь, в чем твоя беда?

Они стояли у стойки в «Кресте и полумесяце». Время было ближе к полуночи, трактир почти опустел. Ветеран Девятого драгунского полка спал в углу, не выпуская из рук крэжки и все еще в форме, которая ему больше не понадобится. Рядом сидели двое пожилых румелей и дружески молчали. Неподалеку уютно потрескивало пламя в очаге, клинк-клинк-клинк – перезванивались стаканы на подносе у официантки, которая несла их в кухню. Трактир был из тех, где обращали внимание на декор: зеркала в резных рамах, привозное черное дерево, освещение достаточно яркое для того, чтобы женщины, которые заходили сюда выпить, чувствовали себя спокойно.

–  Так в чем же? – переспросил Бринд. Апий уже не в первый раз объяснял ему суть его проблемы. И разумеется, не в последний.

Бринд сделал глоток пива.

–  Ты слабак, – продолжал Апий. – Вот кто ты есть, слабак. Принимаешь все слишком близко к своей жопе и никогда не жалуешься. Служишь этим советникам.

–  Правда? Спасибо за поддержку.

–  Да скажи ты им «нет» хоть раз в жизни! Я бы на твоем месте давно уже надрал им задницы!

–  Дипломатическое решение проблем не по тебе?

–  Дипломаты еще никогда не выигрывали войну за солдата.

Бринд задумался над мудростью слов капитана:

–  Может быть, ты и прав. – Тут он заметил, что вниманием товарища всецело завладела официантка, протиравшая столы. – Эй, ты еще со мной?

–  Душой я с ней, – признался Апий. – С тех самых пор, как она вошла сюда.

Бринд уставился на него:

–  Прекрати. У тебя что, совсем стыда нету?

–  Нет, стыд меня не защищает, – сказал Апий. – Может быть, именно поэтому мои чувства так остры.

Бринд рассмеялся, покачал головой, затем снова задумчиво уставился на бар.

Веселились они на верхнем уровне города, и до казарм Балмакары было рукой подать. Бринд считал такое привилегированное расположение своих солдат напрасной тратой ресурсов, ведь они редко бывали в городе. Лучше бы отдали места беженцам. Но нет, помещение, занимаемое ими, было врезано в склон горы к северу от покоев последнего императора, и обычно минимум двое гвардейцев несли там вахту на случай, если вдруг понадобятся его величеству. На памяти Бринда такого, правда, еще не случалось, но осторожность не помешает.

Квартира самого Бринда как командира гвардейцев была довольно экстравагантна и отделена от остальных. Ему нравилось ее внутреннее убранство: сплошь полированный мрамор вперемешку со сланцем, пурпурные драпировки на каждой стене. За ними скрывались карты дальних территорий империи, чтобы всегда были под рукой, если он вдруг захочет изучить их на досуге. Это занятие нередко помогало ему скоротать бессонную ночь. Укрепляло его чувство долга. С зеркала на туалетном столике свисали военные медальоны.

Потом он заметил письмо, оставленное для него на столике. Он зажег лампу, открыл конверт и нашел в нем написанные рукой канцлера Уртики подробные координаты поселка Хайюк на Южных Фьордах, где жила леди Рика. Кроме того, в письме канцлер выражал желание побеседовать с Бриндом до его отъезда о трагическом происшествии у мыса Далук.

Бринду не хотелось прямо сейчас думать о погибших сослуживцах и искать в себе силы справиться с известием о том, кто оказался предателем. Хуже нет для солдата, чем такие затишья, когда гибель товарищей, которой он стал свидетелем, вспоминается снова и снова. Надо будет распорядиться, чтобы написали письма соболезнования и отправили семьям погибших. Столько дел еще не сделано, а завтра уже уезжать. Бринд сел за письменный стол и решил пару часов поработать.

Сделав паузу, Бринд поднял голову и посмотрел на часы. Не прошло еще и часу, да и особенно уставшим он себя не чувствовал, но все же решил, что письма подождут. Хотелось глотнуть немного свежего воздуха, расслабиться. Может быть, Апий прав: Бринд воспринимает жизнь слишком серьезно. Начинало сказываться напряжение.

Он снял форму, надел неприметную коричневую тунику, набросил плащ с капюшоном и торопливо шагнул в холодную ночь.

Бринд постучал в дверь. Кругом стояла удушливая тьма, в ночи вроде этой всегда кажется, будто кто-то следит за каждым твоим шагом.

Тогда тайна Бринда выплывет на поверхность.

И его казнят на городской стене.

Он стоял перед непримечательной дверью у Гата-Гуля, недалеко от тех мест, где на пересечении Гата-Картану и Гата-Сентиментал веселились в бистро компании художников и поэтов. Поблизости на голой улице стоял плохой отель, откуда всегда доносился какой-нибудь шум: резкий смех, поспешные шаги, звяканье посуды или лязг металла. В зависимости от настроения города эти звуки могли означать как драку, так и любовь, а то и убийство. А еще каждый был волен интерпретировать их в зависимости от степени своей одержимости: Виллджамур – один из тех городов, которые обретают реальность только в сознании человека.

Дверь открылась, на пороге стоял стройный молодой человек в тонком халате на голое тело. Высокие скулы, тонкие губы, порочная усмешка, которая так манила Бринда. Юноша пальцами расчесывал гладкие черные волосы.

–  Ба, да это, никак, мой большой героический воин? Давненько тебя не было видно.

–  Неделя выдалась тяжелая, – выдохнул Бринд, опуская взгляд в землю. Не в последнюю очередь потому, что ему не хотелось видеть свое отражение в глазах Кима.

–  Судя по всему, так и было, – сказал Ким. – Видок у тебя тот еще. Да и пришел ты не в форме. Ну, чистый бродяга, да и только. Но это я переживу.

–  Если нас застукают вместе, когда я в форме, обоих повесят. И представь, что будут думать мои люди, когда узнают обо мне правду. Они и так уже что-то подозревают.

Отсутствие жены вызывало подозрения, Бринду еще повезло, что он был альбиносом, – хоть какая-то отговорка.

–  Ты просто психуешь из-за цвета твоей кожи, дорогуша, – заметил Ким. – Хватит, расслабься. Людям на тебя покласть, уж поверь.

–  Я пришел сюда не для того, чтобы ссориться.

–  Ну, если так, заходи.

Все еще мешкая, Бринд спросил:

–  А ты… один? У тебя никого больше нет?

–  Конечно нет, а то я тебе сказал бы.

Бринд последовал за ним внутрь, внимательно оглядевшись, прежде чем закрыть дверь. Ким всегда проявлял такую беспечность, и в этой его легкости было что-то ужасно привлекательное. А может быть, это не легкость, а бесшабашность? Многие видели в этом признак силы. Женщин особенно привлекала к нему его глубокая уверенность в себе, порождавшая и его сарказм, и чувство юмора, и сверхъестественную мудрость. Им всегда хотелось, чтобы он обратил на них внимание, но он неизменно возвращался к Бринду.

–  Что это у тебя, порез? – спросил его Бринд, разглядев при свете тонкую линию под глазом Кима.

–  Да, стал жертвой грубости, ну, ты знаешь, как это бывает. Хотя нет, ты-то как раз не знаешь, ты ведь военный. Пристал тут один тип, обзывался, грозил донести инквизиции. А парень, с которым я тогда встречался, был здоровый и мускулистый. Ну, он и сломал тому ублюдку челюсть. Теперь он сам есть не может. – Лицо Кима осветилось нежнейшей из его улыбок.

–  Вот как. – Бринд не знал, сердиться ему или ревновать. Ни на то ни на другое он не имел права. – Ну как у тебя дела? Вижу, ты снова сделал ремонт.

Бринд кивнул на стулья с металлическим каркасом, непонятные фрески на стенах, стильные новые фонари, которые лили вокруг мягкий голубовато-зеленый свет. Его всегда впечатляла эта способность Кима из года в год вносить что-то новое в убранство своего жилища.

Когда они познакомились, Бринд был всего лишь капитаном Второго драгунского полка. Его репутация была не настольно безупречной, чтобы беспокоиться о ней, поэтому бывали хорошие дни, относительно безмятежные, когда он мог проводить вечера, занимаясь любовью и непринужденно общаясь. Вдвоем они ходили по галереям и даже поднимались на мосты в теплые вечера, чтобы быть ближе к звездам. Но и тогда тень палача незримо следовала за ними по пятам, а все из-за двух строчек в древнем джорсалирском тексте. Но все равно в те дни люди еще не помышляли об Оледенении, а ему не принадлежала ключевая роль в обороне и развитии империи, так что он меньше дрожал за свою репутацию.

В те сравнительно беззаботные молодые дни он ходил по городу и клеил мужика за мужиком. В Виллджамуре всегда полно было подходящих мест, закрытых клубов, таких темных, что там даже женатые мужчины могли позволить себе быть лицемерами. Осознание того, что его могут казнить просто за то, какой он есть, приятно щекотало нервы. И сосать чужой член, думая об этом, было просто здорово. Теперь Бринд остепенился и хранил верность одному мужчине – до того не похожему на него самого, что он и сам не хотел думать о причинах их союза. Может, как раз потому, что Ким был начисто лишен мачизма – качества, которое прямо-таки насаждалось в армии.