Читаем без скачивания Само собой и вообще - Кристине Нёстлингер

Я в это время все еще была на пляже. Но мы уже собирались уходить, потому что приближалась гроза. С громом и молниями на фиолетовом горизонте. В кабинке для переодевания я посмотрела в ежедневнике, когда у меня следующее занятие по математике, и увидела, что сегодняшняя дата обведена красным карандашом! Меня бросило в жар, и я вспомнила: сегодня день рождения Ани! А я стою тут, и у меня нет никакого подарка! И денег тоже!

У Вуци я денег одолжить не могла. У него их просто вообще никогда нет. Рози сама, без всякой просьбы, предложила мне взаймы сотню. Но сотня оказалась не нужна, потому что Цвицви подарил мне для Ани шариковую ручку. Совершенно новенькую. Настоящую роскошную вещь для какого-нибудь генерального директора. Шариковых ручек, по словам Цвицви, у них дома до фига. Отец регулярно получает их к Рождеству и Новому году от фирм и клиентов. Ручка выглядела ужасно ценной, и сначала я не хотела ее брать. Но Цвицви сказал, подмигнув:

— Да ведь она, можно сказать, практически останется в нашей семье!

Цвицви действительно очень милый мальчик, и про его неброскую внешность быстро забываешь, когда познакомишься с ним поближе. Интересно только, что будет делать Лилли, когда на следующей неделе вернется из Испании. На каникулах она, само собой, подцепит себе «каникулярного мальчугана», но ведь этот мальчуган наверняка будет не из наших мест, и Лилли так или иначе придется с ним расстаться. Кроме того, Лилли не любит, когда у нее что-то отнимают, и уж тем более ей не понравится, если это сделает Рози, с которой она вообще не в очень хороших отношениях.

А Рози сказала мне:

— Если она будет тянуть ручонки к Цвицви, то полетят клочки по закоулочкам! У нее, конечно, более давние права на него, но это не считается, потому что я его по-настоящему люблю!

В общем, из-за непогоды я, Вуци, Рози и Цвицви ушли с пляжа и направились к остановке трамвая. Едва мы до нее дошли, как хлынул настоящий ливень, и мы вымокли до нитки, потому что навес от дождя был совсем маленький и под него уже набилась масса народу. Рози хотела пригласить нас к себе домой и устроить спонтанный праздник, но я как сознательная сестра отказалась от приглашения. Нельзя игнорировать день рождения брата! И деньрожденный торт тоже! Кроме того, я беспокоилась (и не зря), почему утром мама ничего не сказала о дне рождения Ани. Раньше я, само собой, просто вообще не могла себе представить, чтобы мама забыла про день рождения одного из своих детей. Но за последнее время я научилась представлять себе самые разные вещи! (После мама оправдывалась тем, что забыла про день рожденья из-за шока от рухнувшей норы. Но это неправда. Ведь утром, когда хижина была еще цела, мама вела себя так, словно в этот день единственным достойным внимания событием было то, что ее обожаемый Ани вылез из своей «второй кожи».)

Пока мы с Вуци ехали домой в битком набитом трамвае, придавленные влажными человеческими телами, мой любимый братец, распрощавшись с продавцом книг, тоже направлялся обратно к дому. Этот продавец, должно быть, большой чудак. Многочисленные книги достались ему от покойной тетки. Она хотела, чтобы эти книги получил человек, который их ценит и любит. Но сам племянник чувствовал, что не отвечает этому требованию. Через объявления в газетах он искал настоящего любителя книг и решил, что из тех, кто к нему обращался, больше всех подходит мой братец. Ани страстно желал заполучить эти книжные сокровища. Только вот племянник-книголюб хотел избавиться от книг немедленно. А их было так много, что Ани никак не смог бы перевезти их домой на трамвае. Даже если бы ездил туда и обратно четыре раза. Книг-то добрых два кубометра! И в любом случае за один день не управиться, потому что теткина квартира находится у черта на рогах, на самой окраине города.

Ани позвонил папе на работу, чтобы тот забрал его и книги на машине. Но папы, разумеется, на месте не было. Ани позвонил маме в магазин, чтобы она заехала за ним на квартиру тетки хотя бы после закрытия магазина. Но мамы, естественно, тоже не было. Ани даже Вильме позвонил. Ясное дело, с тем же результатом! Наконец племянник-книголюб изъявил готовность отвезти книги к нам на своем старом фургоне. Но как раз когда он снизошел до этого, начался дождь. Брезентовый тент фургона был весь в дырах, и книги наверняка бы намокли. А пленки, чтобы упаковать их, не нашлось. Ани с книголюбом стали ждать, когда же дождь наконец прекратится. Но он и не думал прекращаться. И небо выглядело так, будто в ближайшее время дождю конца-края не будет.

Книголюб решил, что Ани лучше поехать домой, и пообещал, что привезет книги завтра, потому что ему все равно нужно будет в центр.

Ани потом сказал мне, что ему ужасно не хотелось расставаться с книжными сокровищами. Он бы с удовольствием остался возле них на всю ночь. Но тогда наша мама наверняка побежала бы в полицию заявлять о пропаже ребенка. Поэтому Ани отправился на трамвае в далекий обратный путь. А добравшись до дома, уже на лестнице услышал, как где-то долбят и стучат. Но он и представить себе не мог, что весь этот шум доносится из нашей квартиры. Открыв входную дверь, Ани тут же споткнулся о разбросанные по полу обрезки досок и инструменты. С трудом пробрался к своей и Шустриковой комнате — и увидел маму. Она прибивала доску к остову перегородки. Потом Ани увидел папу с Цвикледером, которые прилаживали новую дверную раму, и Вильму, которая замазывала гипсом щели. Кругом валялся строительный мусор высотой по колено, а Шустрик носился туда-сюда, ужасно важный и гордый, подавая инструменты и разнося пиво, потому что у столяров-любителей то и дело возникала сильная жажда.

Сразу после Ани пришли и мы с Вуци. По лицу моего дорогого братца можно было сразу догадаться, что он в радостном шоке. Ани любит изображать из себя спокойного, хладнокровного человека, но то, что делали для него четверо взрослых, настолько его тронуло, что ни о каком хладнокровии не могло быть и речи.

Ани сидел на укрытой пленкой куче постельных принадлежностей и Шустрикова хлама, и вид у него был такой, будто он заглянул в рай! Потом он вскочил, издал ликующий вопль и стал прыгать на этой куче, как мячик. Это надо было видеть — мой брат Ани прыгает, как резиновый мячик! И кричит:

— У меня будет своя комната! У меня будет своя комната!

Я понятия не имела, что хижина обрушилась, и подумала, что все это — заранее запланированное поздравление для Ани, про которое мне никто ничего не сказал. Я даже немножко обиделась и почувствовала себя исключенной из общего дела. Конечно, я не очень-то люблю работать руками, но для счастья собственного брата могла бы и пошевелить своими нежными пальчиками! Поэтому я несколько рассержено спросила, когда же будет ужин.

— Ужин сегодня отменяется, — сказала мама.

— И даже торта нет? — спросила я.

— Почему именно торта? — осведомился папа, но едва он сказал это, до него дошло. И до мамы тоже!

— Черт, — сказал папа.

— Черт, — сказала мама и выронила молоток.

Ани был настолько счастлив, предвкушая гигантски увеличенную вторую кожу, что даже не обиделся за несостоявшееся праздничное пиршество. Если бы последнее слово было за ним, мы бы строгали и пилили до следующего утра, лишь бы поскорее закончить разделение комнаты. Но папа и Цвикль (с недавних пор я зову его так) настояли пойти куда-нибудь поужинать. Потому что они проголодались и потому что дни рождения полагается праздновать! Оба решили, что не станут принимать душ и переодеваться, а то еще, чего доброго, умрут голодной смертью!

В общем, прямо так, как были, — Ани, Вуци и я в мокрой от дождя одежде, с которой капала вода, остальные все в опилках и гипсовой пыли — мы пошли в ресторан на углу. На этом настояли папа и Цвикль. Потому что этот ресторан очень хороший. Мама и я сначала не хотели туда идти, потому что это все-таки настоящий аристократический ресторан.

— В таком виде, — сказала мама, — нас пустят разве что в сосисочную в Пратере![6] Но папа, Вильма и Цвикль только посмеялись над ее словами.

Наверное, официанты в ресторане на углу ни за что бы не пустили нас за столик, но Цвикледера они хорошо знают. Он там часто бывает и всегда щедро дает на чай. Все официанты и посетители пялились на нас большими глазами. Такой «компании каменщиков» тут, конечно, никогда еще не бывало. У Цвикля вдруг засвербило в носу из-за опилочной пыли, а когда он полез в карман брюк за носовым платком, оттуда посыпались разнокалиберные гвозди, шурупы и гайки. Они тут же раскатились по безупречно натертому паркету. Мне было ужасно неловко! А потом еще Шустрик, как всегда, опрокинул стакан с яблочным соком! Я пошла в туалет и услышала из кабинки, как вошли две дамы из-за соседнего столика. Одна из них сказала:

— Что за странная компания сидит рядом с нами! Им здесь совершенно не место! Кто они такие?