Читаем без скачивания Сбежавшая жена босса. Развода не будет! - Вероника Лесневская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я не дочитала, там много всего. Только распорядок на сегодня посмотрела, - пожимаю плечами. – Так ты специально… - поворачиваюсь к малышке.
Наблюдаю, как быстро ее изумрудные глазки наполняются слезами. Крупные капли стекают по розовым щекам.
- Изв-вини-и, - ноет Алена. – Я хотела с тобой попла-ава-ть, - тянет нараспев так жалобно, что я готова разреветься с ней с унисон. Но ловлю напряженный взгляд Альберта и топлю эмоции в себе. – Я думала, ты отказалась, потому что тебе Алик не разрешает в бассейн, как остальной прислуге-е-е, - заключает огорченно.
- Так, прекратите обе, - гавкает Туманов так внезапно, что мы подскакиваем на месте одновременно.
Поднимается на ноги, рваными движениями расстегивает на себе пуговицы. Не успеваю пискнуть, как он стаскивает промокшую рубашку. Надо бы отвернуться смущенно, но глаза сами округляются, «фотографируя» представшую картину.
Взор непослушно устремляется на загорелый торс, поблескивающий под солнечными лучами от влаги.
Альберт точно демон. Бессмертный! Иначе как объяснить, что он настолько шикарный в своем возрасте.
Сильными руками выжимает рубашку, а я глазею, как играют его мышцы. Пока он увлечен спасением одежды, я бесстыдно рассматриваю широкую грудь, мощный пресс, считаю кубики.
Распахиваю рот, не в силах больше сдерживать эмоции, но, спохватившись, подпираю подбородок ладошкой.
Опускаю голову, однако продолжаю украдкой изучать мужчину. Не каждый день живого Шварценеггера увидишь на расстоянии вытянутой руки. Хотя нет. Тот перекачан до предела, будто лопнет при одном неудачном движении. А муж мой… Золотая середина.
Идеален, как древнегреческий бог.
Дурочка, отвернись! Тебе еще с этой бронзовой статуей разводиться!
- Алик, разреши няне купаться в бассейне, пожа-алуйста, - просит Аленка. – Я ее плавать буду учить. Ну разреши!
- Нет, - отрезает коротко.
И все очарование мгновенно испаряется. Очнувшись от гипноза, осознаю, кто передо мной. Хозяин, богач, бандюган. Который относится ко мне пренебрежительно.
- Конечно, нечего грязной служанке делать в царской купели, - обиженно шепчу, принимая его ответ на свой счет. Брезгует он мною, и из-за этого почему-то горько становится.
- Ты что там бубнишь, утопленница? - злится на меня.
Опять сминает рубашку и скручивает так грубо, что ткань трещит. Иначе воспринимаю его силу и мощь. Ничего хорошего мне не сулят эти каменные мышцы, которые кажутся огромными булыжниками, когда напрягаются.
Ведь стоит Альберту заподозрить во мне свою сбежавшую жену, как… Щелк! Хрусь! И выжмет он меня точно так же, переломав все косточки.
- Молчу, - затихаю поспешно. Не хочу вступать в ссору с ним.
Вытряхнув несчастную рубашку, Альберт расправляет ее перед собой, закрывая мне вид на обнаженное тело. Вздох разочарования предательски вырывается из моей груди. Топлю его в кашле.
Тяжело вздыхает и Туманов. Скомкав убитый им же самим хлопок, небрежно бросает его на лежак, соседний с моим. И складывает руки на груди, отчего опять выделяются очертания мышц.
- Так. Ты, Аленка, будешь со мной до вечера. Никаких игр и мультиков в наказание за то, что чуть няньку не утопила, - отдает распоряжения сестре, а та лихорадочно кивает. И я вторю ей, хотя меня это не касается. – А ты… - переводит взгляд и, метнув его на мои голые ножки, скользит вверх. До коротких шортиков. Пока думает, что делать со мной, откровенно рассматривает. - Ты идешь в свою комнату! – приказывает мне, когда я прижимаю колени к груди и превращаюсь в комок, пытаясь стать незаметной. – Приводишь себя в порядок, отдыхаешь и пытаешься не самоубиться до утра! – разговаривает так повелительно, будто я не старше Аленки! И такая же несмышленая.
- А утром что? – сглатываю нервно.
- Утром работать. Тебя никто не отпускает. Другой няни у нас нет, - выносит мне приговор.
Что же, посмотрим. Может, удастся смыться отсюда ночью. Кошусь на бассейн, где недавно чуть не утонула. Неудачное слово с моим-то «везеньем».
- Ну, я тогда побежала, - хихикаю на нервах и, судя по лицу Альберта, какие-то подозрения у него вызываю. Я же в панике сейчас веду себя, как на свадьбе. Непроизвольно получается!
Слетаю с деревянного лежака и спешу вернуться в дом, пока Туманов не излечился от амнезии и не узнал меня. Но иду не так быстро, как хотелось бы... Мычу от боли в стопе, прихрамываю. Мне хуже стало после "активного купания".
- Да что за черт! – ругается Туманов обреченно, и по моей спине проносится мелкая дрожь. – Тридцать три несчастья, - когда ко мне приближаются тяжелые шаги, я замираю на всякий случай. - Почему после тебя подтеки крови остаются, как от подстреленной лани? – летит мне в затылок.
- А? – оглядываюсь. Сначала тону в тягучей тьме недовольного взгляда, а потом смотрю туда, куда он указывает. На чистой плитке выделяются розовые следы. Как раз на протяжении того пути, по которому я шла. - Порезала ногу на кухне, - вздыхаю.
Альберт подает мне руку, а, когда я ее игнорирую, крепче стискивая полотенце на груди, он настойчиво берет меня за локоть. Все равно добивается своей цели.
- Вернись и сядь, - несмотря на фразу, лично сопровождает меня к лежаку. - Аленка, аптечку неси.
Малышка шустро бежит выполнять поручение, оставляя нас наедине.
- Мда, - Альберт садится на нижний край лежака, возле моих ног, и я инстинктивно подтягиваю их к себе. – Ты фильм «Невезучие» смотрела?
- Ага, мой любимый, - улыбаюсь. Я удивлена, что он знает подобные комедии. Думала, ему только боевики нравятся. Про бандитов, разумеется. - А вы на что намекаете? – хмурюсь, поймав на себе непривычно лукавый взгляд.
- Не намекаю, прямо говорю, - откашливается, берет мою ногу огромными руками, укладывает себе на колени. На миг теряю равновесие и порываюсь упереться руками в деревянный настил позади меня, однако вовремя спохватываюсь. За секунду до того, как полотенце слетит с
