Читаем без скачивания Рысь в капкане - Михаил Зайцев

– Чего тут шумите?.. – Голый изумленно уставился на бьющуюся в мелких судорогах посреди прихожей окровавленную тушу Липы.

– Помогите! – воскликнула Раиса Сергеевна и указала пальцем в темный проем все еще открытой настежь входной двери.

Голый метнулся вперед, перепрыгнул через умирающего Липу, заглянул в дверной проем, лихорадочно шаря глазами в поисках несуществующего противника на лестничной площадке.

Раиса Сергеевна хладнокровно дожидалась, пока обильно намыленная задница не окажется на расстоянии вытянутой руки. Как только это произошло, рука ее скользнула в карман плаща, пальцы сжались – теперь на лакированной рукоятке шила.

Рывком она перевела себя из лежачего положения в сидячее, вскинула руку вверх и прицельно ударила, направив острие шила в нужную область на голой мокрой спине. Попасть было несложно: голый был хорошо сложен, и его влажная спина вполне сгодилась бы образцом художнику, рисующему картинки для анатомического атласа.

Шило легко проткнуло кожу и мышцы, плавно вошло в нижнюю треть легкого. Проникающий удар в эту область подробно описали судебные медики еще в двадцатые годы. После такого удара легкое, образно выражаясь, «сдувается», как лопнувший воздушный шарик. В эпоху нэпа пошла мода на женские заколки в псевдояпонском стиле. Томные незнакомки с сильно напудренными смазливыми личиками фиксировали замысловатые прически длинными острыми спицами с малюсенькими деревянными шариками на конце. Соблазнительные пухленькие мадемуазели жеманно перемигивались под сенью ресторанных пальм с одинокими фрачными господами-нэпманами, знакомились с ними и отправлялись в темный, безлюдный уголок целоваться. Во время поцелуя, долгого и страстного, дамочка незаметно извлекала из прически стальную заколку, вонзала ее либо сзади в шею, в особую точку у основания черепа, либо туда, куда сейчас вогнала шило Раиса Сергеевна. Мимолетный любовник умирал во время поцелуя мгновенно и, главное, тихо, после чего его карманы подвергались тщательной проверке. Улов бывал скуден, но в эпохи перемен человеческая жизнь ценится подчас не дороже позолоченных карманных часов от Павла Буре…

Голый скончался без стонов и воплей. Упал рядом со все еще живым Липой и замер, удивленно глядя остекленевшими глазами в потолок. Раиса Сергеевна не могла знать, что примерно через два с половиной часа в чем-то поразительно схожее кровавое действо произойдет и на пороге ее квартиры.

Еще во время беседы с Липой она отметила про себя: в квартире – трое. Ее обострившийся слух уловил и неровный шум душа в ванной, и богатырский храп в комнате. Третий жилец ей непременно нужен был живым.

С заметным усилием Раиса Сергеевна поднялась на ноги. Схватка ее измотала. В принципе, тело с физической нагрузкой справилось неплохо (сказался и бассейн, и ежедневные пешие прогулки, и сбалансированное питание вкупе с самомассажем по специальной методике), а вот сердце болело. Противно, тягуче ныло под левой лопаткой. Еще пару лет назад она и не знала толком, где у нее расположено сердце, не чувствовала его, но годы брали свое, и вот уже шесть месяцев, как Раиса Сергеевна регулярно покупала в аптеке валидол.

Она плотно прикрыла входную дверь, повернула колесико французского замка, шагнула в сторону, к низкой тумбочке, на которую Липа положил пистолет. Дыхание ее было тяжелым и прерывистым, каждый шаг отдавался болью в левой половине грудной клетки.

Рядом с пистолетом лежала трубка сотового телефона, и Раиса Сергеевна с трудом поборола желание набрать номер такого же переносного аппарата Костика, сыночка, маленького любимого котеночка. Она знала, что звонить бессмысленно, ей ответит незнакомый чужой голос, ее реплики могут записать на магнитофон и тогда все усложнится. Пусть лучше никто не догадывается, где она и на что способна, пусть ее подозревают во всех совершенных убийствах, но только подозревают…

Пистолет был незнакомой ей системы – девятимиллиметровый «глок», принятый на вооружение австрийской армией в 1982 году. Пластмассовая ствольная коробка и малый вес наводили на мысль, что Липа не соврал и пистолет действительно газовый.

Раиса Сергеевна извлекла магазин, достала один из семнадцати патронов. Нет, патрон боевой, соврал-таки Липа. Быстро и ловко, секунд за десять, она разобралась с конструкцией. Уяснила для себя, что пистолет работает на принципе отдачи с коротким ходом ствола. Что ударно-спусковой механизм двойного действия позволяет вести стрельбу самовзводом. А первичное нажатие на спусковой крючок освобождает предохранитель. Пока руки необычайно проворно обследовали оружие, в голове складывались четкие, профессионально-конкретные комментарии.

Раиса Сергеевна поискала глазами свой целлофановый пакет с инструментами. Как и сумка, он во время схватки расстался с хозяйкой и белел сейчас в углу прихожей.

Из пакета она достала молоток. С пистолетом в правой руке и молотком в левой вошла в комнату, откуда все еще доносился размеренный храп с присвистом.

Надо отметить, что пистолет Раиса Сергеевна держала совсем не так, как это привыкли видеть теле– и кинозрители. Она плотно прижимала оружие к бедру, чуть ниже талии, так что ствол казался замысловатым аксессуаром брючного ремня, а согнутый локоть вооруженной руки прятался за спиной. Окажись в комнате какой-нибудь Жан Клод Ван-Дамм, и тот не смог бы лихим ударом ноги выбить пистолет из ее обманчиво хрупкой ручки.

В небольшой захламленной комнатушке, помимо обязательного стандартного мебельного набора (стенка, пара кресел, диван, стол), стояли еще и две раскладушки. На одной из них сладко спал, разметавшись, одетый в спортивный адидасовский костюм плохо выбритый молодой человек. От него тянуло запахом убойного перегара, на полу, рядом с изголовьем раскладушки, стояла пустая коньячная бутылка, валялась россыпь сигарет и дешевая разовая зажигалка.

Раиса Сергеевна на цыпочках подошла к спящему и с удовольствием констатировала, что он пребывает в том состоянии, которое в народе принято называть «из пушки не разбудишь». Спокойно положив иностранный пистолет на стол, она мягким толчком пальцев освободившейся руки повернула голову спящего набок. Голова ответила лишь изменением тембра храпа, в остальном же была покорна и покладиста, будто жила отдельно от тела. Осмелев, Раиса Сергеевна вытащила из-под щеки спящего сбившуюся с подушки некогда (очень давно) белоснежную наволочку, обмотала ею металлический параллелепипед молотка, хорошенько прицелилась и нанесла средней силы удар по так называемому заушному бугру сладко всхлипывающей головы. Молодой человек вздрогнул, выкрикнул нечто невразумительное, мышцы шеи напряглись ровно на тридцать секунд и снова расслабились. Он потерял сознание, так и не проснувшись.

Раиса Сергеевна улыбнулась удовлетворенно, бросила молоток на стол, прихватила пистолет – на всякий случай и, цокая каблучками, вышла из комнаты.

Картина в прихожей оставалась прежней – мертвый голый и тихо умирающий Липа. Вообще-то Липу нужно было бы добить, но она легкомысленно решила, что он и сам скоро загнется – вон какая лужа кровищи из-под него натекла…

В следующие пять минут Раиса Сергеевна успела сделать множество дел. Она выключила душ в ванной, смыла с лица капельки чужой крови, отмыла перчатки от подсыхающих кровавых пятен, привела в порядок волосы, положила под язык горошину валидола, перенесла свои вещи в комнату и достала из целлофанового пакета моток скотча.

Тело пребывающего в бессознательном состоянии молодого человека она с помощью скотча основательно зафиксировала на раскладушке. Раскинула его руки в стороны и, не жалея ленты, примотала запястья к металлическим трубкам примитивной лежанки. Ту же операцию проделала с ногами. Скотч надежно приковал щиколотки к матовой поверхности алюминия. Затем, воспользовавшись той же наволочкой, которая чуть раньше смягчила удар молотка, она соорудила кляп, разжала челюсти жертвы и, просунув в рот скомканную тряпку, обмотала нижнюю часть небритого лица липкой лентой скотча. Проверяя себя, она еще раз попробовала прочность крепления. Все хорошо, вырваться из этих пут не удалось бы и Арнольду Шварценеггеру. Осталось подождать несколько минут, пока связанный очнется.

Она придвинула продавленное кресло поближе к раскладушке, а стол притянула ближе к креслу, на уголке стола с педантичностью врача-хирурга разложила нехитрый инструмент: плоскогубцы, молоток, зажигалку, до того валявшуюся на полу, сюда же легли и ножницы из ее сумочки, те самые, которыми был убит господин Пауков. На краешек стола она поставила и предварительно открытый флакон дорогого одеколона из магазина «Мечта мужика», бросила россыпь подобранных с пола сигарет, положила пистолет.

Устало опустившись в кресло, достала из сумочки уже полупустую упаковку валидола. Еще один шарик лег под язык. Она откинулась в кресле, расслабила мышцы. Сердечная боль медленно уходила, и, торопя ее уход, Раиса Сергеевна обстоятельно помассировала мизинец левой руки пальцами правой. Этот простейший прием самотерапии она вычитала из книг, часто им пользовалась, и он неизменно помогал.