Читаем без скачивания За столбами Мелькарта - Александр Немировский

Матросы медленно расходились. Одни из них поняли правоту эллина, других убедила уверенность, звучавшая в его голосе.

— Спасибо, учитель! — сказал Ганнон Мидаклиту, когда они остались одни. — Ты прогнал страх, овладевший этими людьми.

— «Страх, страх»! — повторил эллин, как бы отвечая своим мыслям. — Страх — величайшее зло и величайшая сила. На страхе основаны царства. Пользуясь им, владыки Египта принуждали народ возводить пирамиды. Что заставляет твоих гребцов ворочать тяжёлые вёсла? Страх перед болью. Что владеет нами? Страх перед неизведанным! Страх перед богами! Страх перед смертью! Но, поверь мне, когда-нибудь человек победит своего векового врага. Страх и ужас сгинут, как ночные тени перед лучами солнца. О, если бы вместо того, чтобы поднимать оружие друг против друга, люди объявили войну страху! Тогда бы пришёл конец царству страха и человек был бы свободен как ветер.

С восхищением слушал Ганнон мудрые речи учителя. «Разве, — думал он, — я не объявил войну страху? Я повёл корабли в неведомые моря. Вот почему против меня восстали Магарбал и Стратон. Вся их власть держится на слепом страхе и невежестве людей».

Ещё три дня корабль шёл вдоль пустынного берега. На четвёртый день пески сменились травянистыми лугами, а на шестые сутки показался мыс, покрытый сочной, сверкающей зеленью. Огибая его, корабль повернул на восток и вошёл в большой залив, формой своей напоминавший подкову.

Из воды высовывались острые камни, похожие на головы каких-то диковинных зверей. Виднелись отмели, над которыми кружили чайки. В их чёрных клювах блестели серебряные рыбки.

Ганнон приказал спустить паруса и двигаться на вёслах. Перегнувшись за борт, Малх длинным шестом проверял дно. Лишь к вечеру корабль подошёл к небольшому островку в глубине залива.

— Керна! — крикнул Бокх, протягивая вперёд руку.

Ганнон приказал спустить носовой якорь. Якорь скользнул под воду. Начавшийся отлив натянул якорную цепь, и «Сын бури», развернувшись из-за сильного течения, стал кормой к островку.

Между тем Мидаклит принёс из каюты «рисунок земли». Склонившись над медной доской, эллин наносил острым стержнем дугу залива и Керну — точку у самого берега. Потом он стал по «рисунку земли» измерять расстояние, пройденное кораблём от Карфагена.

— Смотри! — воскликнул он, повернувшись к Ганнону. — Какой мы проделали путь! Он вдвое превышает расстояние от Карфагена до Столбов. Ни один корабль не заплывал ещё так далеко!

— А где же твоя Атлантида? — с улыбкой проговорил Ганнон. — Теперь ты понимаешь, что это сказка?

— Я и сам готов был бы так думать, если бы не щит и костяная табличка, выпавшая из него. Океан велик: кому известно, что там? — Эллин указал рукой на закат.

Огненный диск солнца медленно обволакивался влажным туманом, в последний раз празднично вспыхнули волны, торжественно загорелись облака. Ветер доносил с берега запахи огромного, таинственного материка.

Быстро, как всегда на юге, наступила ночь. Узкая серебряная полоса протянулась от кормы до горизонта. Она становилась всё шире и светлее. Небо покрылось звёздами, бледными, как медузы. Большой Ковш спустился к самому морю, словно чья-то рука накренила его, чтобы зачерпнуть воду.

Послышались лёгкие шаги. Синта стала рядом с Ганноном. Корабль качало. Ганнону казалось, что их поднимают волны счастья, что звёзды сочувственно смотрят на них с высоты.

— Вот моя звезда! — Синта указала на Сириус. — Когда я родилась, она взошла на небе. Отец говорил, что это злая звезда. Она несёт на землю зной.

— А по мне, это самая счастливая звёздочка. Смотри, как она дрожит и трепещет! Как она прекрасна! Она принесла на свет тебя.

Опустела палуба. На корабле всё стихло.

После полуночи у скамьи гребцов мелькнули две тени. Негромко звякнули цепи.

— Скоро ли? — послышался приглушённый шёпот.

— Ждите! — последовал ответ. — Ваша свобода — в моём кулаке.

— А ты нас не обманешь?

— Слово Мастарны крепче камня!

Пираты поднимались на палубу. Мастарна что-то шепнул на ухо Саулу, и тот залился раскатистым смехом.

— Ай да хозяин! — выдохнул Саул, потирая руки. — С тобой не пропадёшь!

Внезапно зарычал Гуда. Прислушиваясь к звукам человеческого голоса, лев колотил хвостом по своим бокам и глухо рычал.

Иудей пригрозил льву кулаком:

— Смотри! Спихну тебя в море!

— Какой храбрый, когда лев в клетке, — смеялся Мастарна.

Смолк и лев. И только с берега доносился рокот волн и крики морских птиц, резкие и унылые.

Немой торг

В каюту постучали. Синта отложила в сторону вышивку и открыла дверь. Вошёл Мастарна.

— Ну что ж, будем торговать, суффет? — спросил он, скомкав в кулаке бороду.

— Попробуем! — ответил ему в тон Ганнон. — Сейчас прикажу Малху приготовить лодку.

Ещё до полудня лодка была нагружена товаром: яркими дешёвыми тканями, стеклянными побрякушками, медными и железными кольцами. Всё это ценилось туземцами, жившими на берегу обширного залива, называвшегося почему-то Золотой рекой.

В лодку, где уже сидели Ганнон, Мидаклит, Малх и Мастарна, спустился Бокх. Льва ему пришлось оставить на палубе, но перед тем как покинуть корабль, он подошёл к клетке и ласково провёл ладонью по лбу Гуды.

Мастарна стоял на носу. Малх правил на чёрный блестящий камень с раздвоенной вершиной. У камня клокотали волны. Обойдя его, лодка вошла в небольшую бухточку и уткнулась носом в берег. Он был низкий, песчаный, поросший густым кустарником, постепенно переходившим в лес. Поодаль виднелась небольшая поляна.

Вытащив лодку на песок, карфагеняне принялись выгружать товары.

— Несите их туда! — Бокх указал рукой на поляну.

— Зачем? — удивился Ганнон. — Ведь обычно торгуют на берегу.

— Здесь не Карфаген, — коротко отвечал маврузий.

Последовав совету Бокха, карфагеняне отнесли товары на поляну. Это была обычная поляна, покрытая пожелтевшей травой.

— Ну что ж, — сказал Ганнон, окидывая взглядом своих спутников и товары, — всё готово для торговли. Недостаёт лишь малого — покупателей!

Карфагеняне рассмеялись.

— Они придут! — уверенно сказал Бокх. — Только надо возвратиться к лодкам.

— Зачем же мы несли товары сюда? — недоумевал Малх. — Может быть, ты хочешь сказать, что надо оставить товары здесь, а самим идти к берегу?

Маврузий кивнул головой.

— Удивительная страна! — воскликнул эллин. — Бросить товары без присмотра? Попробуй это сделать в Карфагене или в моём родном Милете — разоришься в первый же день!

— Они, наверное, заберут наши товары и оставят взамен золото, — предположил Ганнон.

— Оставят тебе щепотку, — ворчал Малх, — будешь и этому рад.

Пока карфагеняне разговаривали, Бокх собирал на берегу сухие сучья. Сложив их, он вытащил захваченный им на корабле трут. Вспыхнул огонь. Ветер дул с моря, и дым потянуло в сторону суши.

Ганнон оглянулся. Ему показалось, что на поляне мелькнула чёрная фигурка. Потом она исчезла, словно провалившись под землю. И вскоре в кустах за поляной задымил костёр.

— Что это значит? — удивился Малх.

— Это значит, что можно идти, — пояснил маврузий.

Карфагеняне направились к поляне. Ганнон шёл первым. Ему не терпелось осмотреть оставленные товары. Уже издали было видно, что они лежат на своих местах. Не пропало ни одного колечка, ни одной побрякушки. Неподалёку от товаров лежало два кожаных мешочка. Ганнон взвесил один из них в руке. Мастарна развязал другой, и глаза его жадно заблестели.

— Золото! — выдохнул он.

— На него можно снарядить гаулу и расплатиться с ликситами, — обрадованно сказал Малх.

Один Бокх был чем-то недоволен.

— Идите назад к лодкам. А золото оставьте здесь.

— Зачем же его оставлять? — заволновался Мастарна.

— Послушаемся Бокха, — промолвил Ганнон, положив кожаный мешочек на землю. Мастарна, ворча, повиновался.

На берегу маврузий разжёг ещё один костёр. Выждав немного времени, карфагеняне вновь отправились на поляну. У товаров стояло четыре мешочка с золотом.

Лицо Мастарны расплылось в улыбке.

— Клянусь морем, — он хлопнул Бокха по плечу, — ты умеешь торговать!

Забрав золото, карфагеняне направились к лодке, оставив товары невидимым покупателям.[63]

Ганнон испытывал большое удовлетворение. «Отсюда, — думал он, — река золота потечёт в Карфаген, и залив оправдает своё название».

Оставалось закрепить за собой Керну до прибытия колонистов. Ганнон решил оставить на островке моряков, снабдив их припасами, оружием, сетями для рыбной ловли. Судя по обилию чаек, в заливе было множество рыбы.

Моряки принялись рубить лес и расчищать место для хижин. В них они поселятся сами. Потом их заменят колонисты из Карфагена. Одновременно Ганнон готовил корабль к плаванию.