Читаем без скачивания Путин и оппозиция. Когда они сразятся на равных - Сергей Кара-Мурза

В процессе легитимации общественного строя необходимой была роль партии прежде всего как хранителя и толкователя благодати. Поэтому сама партия, ВКП(б) и потом КПСС, имела совсем иной тип, нежели партии западного гражданского общества, конкурирующие на «политическом рынке». В период с 1905 г. и до конца Гражданской войны в России существовала многопартийность. Между партиями были конфликты в полемике относительно проектам развития, были и кратковременные коалиции. Но после Гражданской войны в государственном строительстве культура традиционного общества «подавила» многопартийность.

Будучи единственной и ядром политической системы, компартия стала «постоянно действующим» собором, представлявшим все социальные группы и сословия, народы и регионы. Внутри этого собора и происходили согласования интересов, нахождение компромиссов и разрешение конфликтов. В такой партии не допускалась фракционность и оппозиция, естественная для парламентов. Таким образом, внепартийной легальной оппозиции не сложилось. Но внутри партии и государственной номенклатуре были альтернативные доктрины, и после смерти Ленина они превратились в стратегические платформы. Сторонники одной из них считались «оппозицией» внутри партии. В современном понимании термин оппозиция не годится, т. к. деятели этих групп сами занимали высокие посты в партии и правительстве.

Раскол партии стал большой угрозой, и осенью 1927 г. в первичных организациях партии была проведена дискуссия, и все должны были сделать выбор из двух платформ. В дискуссии приняли участие 730 862 человека (из 1200000 членов и кандидатов партии), за платформу оппозиции проголосовало всего 4120 членов партии (2676 воздержались). Оппозиция была подавлена, из партии были исключены около 8 тыс., из них 75 видных руководителей. Часть оппозиции ушла в подполье и в эмиграцию, позже многие были репрессированы. Этот опыт важен для истории, но к нашей теме мы его привлекли лишь потому, что к проблеме конструирования оппозиции в нынешней реальности опыт внутрипартийной борьбе в ВКП(б) и КПСС не касается. Критерии подобия не выполняются.

Нет подобия и с противоречиями и конфликтами в отношениях к Советам. Они в ходе модернизации государственной системы были с трудом превращены в представительный орган, но при этом они сохранили соборный принцип формирования. В Советах имелась невыполнимая норма — «наказы избирателей». Их депутат не имел права ставить под сомнение (хотя ясно, что наказы могли быть взаимно несовместимы). Риторика Совета с точки зрения парламента покажется странной, если не абсурдной. Парламентарий, получив мандат от избирателей, далее опирается лишь на свой ум. Депутат Совета подчеркивает, что он — лишь выразитель воли народа. Поэтому часто повторяется фраза: «Наши избиратели ждут…» (этот пережиток сохранился в Госдуме даже через двадцать лет после ликвидации СССР). При таком представлении о власти не может действовать институт оппозиции. Депутаты считают, что люди идут к Госдуме, чтобы найти правду и справедливость — и спорят о проблемах граждан с презумпцией что «ведь все мы в Госдуме хотим, как лучше», а если не удается достичь согласия, то это из-за некомпетентности или теневых интересах (коррупции и пр.).

Отсюда выводим тезис: устойчивая инерция стереотипов традиционной культуры Российской империи и СССР (соборности) блокирует возможность выстроить институты оппозиции, а значит, не позволяет структурировать и интегрировать общество, разделенное объективными социально-экономическими противоречиями. Те партии, которые были организованы из осколков КПСС, советских чиновников и интеллигенции, — симулякры. Когнитивная база этих общностей неадекватна российской реальности. Нужна рефлексия на методологические положения строительства политических организаций и опыт их практики на главных перекрестков их пути.

«Образ врага»

За последние 10 лет Интернет РФ будто выхолостили как укромную нишу, где рассуждали и обсуждали наши главные проблемы. Форумы расползлись по сетям, остатки старых бойцов дискуссии толкут воду в ступе и шипят друг на друга. Новые почти не появляются, а без них первая смена выговорилась. Надо осваивать новый пласт проблем, а образованная молодежь просто бежит от реальности.

Спросишь у дипломника или аспиранта: зачем ты выбираешь самые ничтожные стереотипные темы? Мы живем в момент сдвигов и разломов, ненадолго открываются скрытые силы и структуры бытия — смотри, хоть запиши, что видел. Ведь скоро все снова застынет, и мы это знание потеряем, это будет ступень вниз. И материал у нас для мыслителя уникальный — по масштабу, накалу и формам. Вот где карьеру делать молодому интеллектуалу! Нет, не хотят — криво улыбаются, сами все это понимают. Будут кропать никому не нужную пустую рукопись по стандартам Минобрнауки, компетенции набирать…

Как получилось, что наша образованная элита, класс собственников, властная верхушка со своими СМИ — все выросшие как западники и «либералы», реализующие, по факту, прозападную политику, вдруг устроили скандал с Западом — на грани срыва? Что это? Самые крутые патриоты хоть и рады такому повороту, а напуганы и недоумевают. Дело даже не в том, хорошо это или плохо — надо понять смысл. Куда наш витязь рванул с распутья, на котором неподвижно стоял лет десять? Не складывается головоломка.

Многие ищут разумные версии. Но и самые разумные не объясняют такой сдвиг. Например, можно принять за очевидность, что после того, как Майдан в декабре 2013 г. развернул свои порядки и США открыто начал свою «гибридную» войну, власти России ничего не оставалось, как взять под защиту Крым и поддержать Донбасс. На этом пороге надо обороняться. Но вопрос в том, что побудило США к такому шагу? В их политике держат много клоунов и юродивых, но реальные действия там обдумывают и просчитывают разумно, без эмоций. Значит, они давно готовились к этой операции, даже изменили установку Директивы Совета национальной безопасности США от 18 августа 1948 г., согласно которой после победы над СССР не следовало пытаться стравить Украину с Россией. Этому придавалось большое значение: «Существенно, чтобы мы приняли решение сейчас и твердо его придерживались».

Должны же мы понять, чем постсоветская Россия после Ельцина так не угодила верхушке США. Зачем они разжигают слишком рискованную войну, не дождавшись, пока наша наука деградирует и сделает небоеспособным российский ракетно-ядерный щит? Ведь США умеют терпеть и подавлять противника незаметно, «мягкой силой» — вспомним холодную войну. Чего они испугались, что хотели предотвратить?

Можно предположить, что аналитики США решили, что после Ельцина власти России задумали восстановить статус великой державы, оснастить армию современным оружием и вновь собрать земли исторической России. Но какие для такого предположения были эмпирические данные? Что изменилось в структурах России? Продолжаются неолиберальная реформа и приватизации, олигархи покупают яхту за яхтой, средний класс врос в общество потребления, а креативный класс мечтает о ПМЖ на Западе. Те же персоны пишут программы и делают философский камень нанотехнологии, нефть течет куда надо, тем же ядом брызжет «Эхо Москвы». Ну чего еще желать Бильдербергскому клубу?

Тут недавно бывший Генсек НАТО начал жаловаться и всхлипывать: «Нынешний конфликт между Россией и Западом, выразившийся в украинском кризисе, является по своей сути столкновением ценностей… Для России угроза, созданная протестующими украинцами, была экзистенциальной… Кремль боялся, что если украинцы получат то, что хотят, россияне могут вдохновиться и последовать их примеру».

Вот какие тонкие материи пошли в ход — теперь нравственные экзистенциальные ценности толкают на войну бравых вояк НАТО.

Копаться в этой демагогии бесполезно. Думаю, надежной информации о причинах столь крупной операции США против России у нас еще долго не будет. Если так, то будет разумно пока всю эту операцию поместить в «черный ящик» и принять на выходе только факты.

Думаю, сейчас главный факт заключается в том, что правящая верхушка США уже в 2005 г. стала открыто воспринимать постсоветскую Россию своим врагом и источником опасности. Это — несмотря на то, что СССР пал и был ликвидирован, что в России была разрушена государственная экономика, произведена деиндустриализация, задана новая идеология, подавлены наука и образование, армия лишена ресурсов развития, организована демографическая катастрофа и т. д.

«Образ врага» возник вовсе не с появлением В.В. Путина или с судом над Ходорковским. Вражда, как будто накопленная веками, выплеснулась уже в 1991 г., когда с СССР практически было покончено. Почему было не принять Россию в периферию Запада, поощрять ее движение к «общечеловеческим ценностям» и улыбаться нашим президентам? Нет, сразу стали хамить и как будто нарочно толкать интеллигенцию на антиамериканскую тропу, совсем расщепив ее сознание.