Читаем без скачивания Звезда Берсеркера (Клуб Любителей Фантастики — « L») - Фред Саберхаген

Не имея плана лучше, Томас сделал обманный удар вверх, а потом вниз, а потом вложил всю силу и искусство в удар по намеченной щели как раз в тот момент, когда щель быстро закрывалась — Торун разгибал ногу.

Скрежещущая вибрация пробежала по древку копья, послышался громкий стук ломающегося металла, Торун покачнулся… но устоял. С внезапностью захлопнувшейся двери над площадью нависла тишина. Наконечник копья Томаса ярко блестел в том месте, где был отломан конец.

Тишина, наступившая, когда Торун едва не потерял равновесие, все еще держалась — колено Торуна замерло в полусогнутом положении. Повелитель мира был ранен простым смертным, и слышалось лишь дребезжание, с которым он волочил по камню поврежденную ногу, продолжая наступать, так же неотвратимо, как перед этим. Томас, отступая взглянул на стоявшего на стене Андреаса. Лицо Высшего Священника было темно, словно грозовая туча, и одну руку он протянул вперед, словно хищную лапу, стремясь вмешаться, но словно бы не решаясь.

Хромающий бог снова был рядом со смертным противником. И снова его огромный меч превратился в туманный веер скорости, наносящий удар за ударом, как молот, с неослабевающей силой, заставляя Томаса пятиться и пятиться, оставляя ему все меньше и меньше пространства. Томас хотел повторить прием, ударить в поврежденное колено, сделал три обманных выпада, но потом едва не погиб, сбитый с ног ударом меча о копье. Торун не позволял дважды провести себя одним и тем же способом.

Томас перевернулся, охваченный отчаянием. Торун, раскачиваясь, был почти рядом. Томас успел подняться в последний момент и в последний момент успел уйти от удара. Прыгнуть и схватиться в рукопашную? Нет, никогда — с таким противником! Это все равно, что бороться с ледниковым опардом или с самим ледником.

Каким-то образом он не выпустил при падении копья и продолжал отбивать меч бронированным древком, но уже не мог собрать силы для выпада и удара, или броска. Меч продолжал гнать его назад и по кругу. Наблюдавшие за сражением белые балахоны вновь обрели голос.

Конец приближался. Томас понимал, что долго так продолжаться не может. Устало, теряя равновесие, он поднял руки, чтобы парировать еще один удар меча. Но этот удар вновь швырнул его на землю. Мир, казалось, медленно, очень медленно поворачивался вокруг него, пока он, перевернувшись в воздухе, падал — и время, замедлившись, дало Томасу возможность удивленно подумать: существует ли настоящий Торун, с которым ему придется встретиться после того, как его зарубит этот хромающий самозванец.

Удар о камень площади был силен, и несколько мгновений Томас не мог шевельнуться. Он потерял копье. Оружие лежало в пыли, но протянуть руку и взять копье — это казалось самым трудным делом всей его жизни.

Машина-убийца вдруг замерла, словно не понимая — кончился поединок или нет еще. Потом, по-крабьи, снова заскрежетала вперед. Томас поднялся на одно колено, с опущенным копьем. Он вдруг понял, что шум, который доносится, — это крики зрителей, с энтузиазмом требовавших его смерти. Светящиеся, но безжизненные глаза Торуна оценивали поверженного противника. Что ждал бог войны? Томас с трудом поднялся на ноги, понимая, что следующий удар меча — или еще один за ним — будет для него последним. Его он уже и не остановит. Потом боковым зрением заметил он фигуру в сером. Это был раб, хромавший, словно богохульно пародируя походку раненого бога. Свинцовая кувалда раба была небрежно поднята, словно он собирался вышибить Томасу мозги.

Томас был готов встретить смерть, но боги! — это было уже слишком! Он еще не настолько беспомощен! Он повернулся, готовясь продырявить раба насквозь. Торун тем временем продолжал колебаться в полной неподвижности.

Напрягая мышцы для смертоносного удара, Томас взглянул прямо в лицо рабу и был мгновенно парализован тем, что увидел. А одетый в серое Хитрый, перестав хромать, сделал несколько быстрых шагов в сторону и вложил всю силу бойца в удар массивной кувалдой по поврежденному колену Торуна.

Треснул металл. Сверкающая арка опускающегося меча Торуна изменила угол наклона, и меч далеко миновал обоих — Томаса и Джоффа. Металлический треск и хруст продолжался. Медленно механический монстр опустился на камень площади, его левое колено было согнуто под неестественным углом. Замерев в положении сидя, с вертикально выпрямленным торсом, он продолжал свирепо глядеть на врагов оранжевыми огнями глаз. Его лицо вдруг приобрело абсурдное выражение, настолько эта свирепость не сочеталась с его положением.

— Томас! — крикнул Джофф. Он отпрыгнул прочь, уходя от нового удара Торуна, нацеленного в них. — Обходи его с той стороны, Томас. Прикончим его!

Впервые издав собственный боевой клич, — хриплый бессловесный рев, — Томас быстро двинулся вперед, чтобы завершить окружение. Его боковое зрение сказало ему, что никто из окружающей толпы не пытается вмешаться. Начиналось столпотворение, белые одежды закружились в вихре замешательства, раздавались испуганные крики. Лерос стоял, сложив на груди руки, и с внешним спокойствием наблюдал за происходящим. Томас мельком взглянул на Андреаса на стене. Высший Священник размахивал руками, кажется, выкрикивая приказы, но суматоха поднялась такая, что голоса отдельного человека слышно не было.

Даже покалеченный и находящийся в меньшинстве, Торун оставался грозным противником, практически равным по силе двум своим врагам вместе взятым. Ни копье, ни свинцовая кувалда не могли выбить из руки бога огромного меча, и Торун с потрясающей быстротой поворачивал туловище сначала к одному противнику, потом, через долю секунды, к другому.

Поймав взгляд, Томас перевел:

— Вместе! Вперед! — И они одновременно ринулись на Торуна с противоположных строи. Меч ударил в древко Томаса и ему удалось парировать удар только потому, что сидя Торун не мог вложить всей силы в размах. Тем не менее, Томасу показалось, что удар едва не сломал ему кость предплечья. Но Джоффу тем временем удалось подойти к сидящей фигуре очень близко и, размахнувшись, он нанес сокрушительный удар своей кувалдой по затылку Торуна.

Такой удар превратил бы в брызги голову любого обыкновенного человека. Полетели во все стороны клочки буйных волос Торуна, его огромная голова дернулась, корпус немного накренился, рука с мечом замерла на мгновение. И тут же в правый его глаз ткнул конец копья Томаса — глаз лопнул с тихим треском, словно стеклянный. Снова удар кувалдой — на этот раз по руке, державшей меч. Торун меча не бросил, но теперь тот торчал под другим углом.

Гигант умирал медленно, став легкой добычей, скорее безучастно, чем храбро, не издавая ни криков, ни стонов, не пролив ни капли крови. Под ужасными ударами копья и молота он лишь постепенно терял координацию, его части переставали функционировать, уязвимость Торуна увеличивалась с каждым новым ударом. Постепенно тело его превращалось в обломки металла и клочки коричневого меха.