Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле

Выступая на дорогу аграрного законодательства, Гладстон, стремясь к цели умиротворения Ирландии, был, собственно, пионером, ибо с самой унии 1800 г. никогда английские правители не проводили и даже не составляли законов, которые бы имели прямой своей задачей арендаторские, а не лендлордские интересы. Почти тотчас же после окончания сессии 1869 г., принесшей отделение церкви от государства в Ирландии, Гладстон с отличавшей его жаждой творческой законодательной работы принялся за подготовку билля о земельных ирландских отношениях. За предшествовавшее десятилетие (1861–1870 гг.) 47 тысяч семейств арендаторов было выгнано лендлордами вон под разными предлогами и за разные провинности (главная — неплатеж или неаккуратный платеж арендной платы). Гладстон хорошо понимал, что люди, обрекаемые на голодную смерть, несомненно в состоянии из своей среды сильно пополнить и кадры фениев, и ряды «лохмотников», «белых парней», и других аграрно-революционных организаций. «Перед нами кризис, великий кризис», — писал он по поводу ирландского земельного билля, подготовлявшегося им осенью 1869 г. Старый премьер прямо заявлял, что фенианизм многому его научил; вот почему он и не остановился на церковной реформе, а спешил приняться за реформу земельную.

К началу 1870 г. проект был выработан Гладстоном, и он написал письмо королеве, прося ее немедленно открыть парламент, именно чтобы тотчас же заняться ирландскими делами… «Состояние Ирландии, — пишет он между прочим в этом замечательном письме, — есть (для Англии — Е. Т.) опасность, настолько абсолютно превосходящая всякую иную, что я называю ее единственной реальной опасностью, угрожающей благородной империи королевы». Особенной оппозиции Гладстон не нашел ни в прессе, ни в обществе, ни в парламенте: общественное мнение довольно ясно понимало необходимость что-нибудь сделать для Ирландии, тем более что и самая реформа радикализмом отнюдь не отличалась.

Сущность билля сводилась к тому, что лендлорд обязывался в случае изгнания арендатора вознаградить изгоняемого за все, что было сделано арендатором на ферме и что способствовало улучшению фермы; для осуществления этого права арендатор подает заявление в суд, который и определяет, должен ли лендлорд выдать вознаграждение в данном случае, и если должен, то в каком размере; мало того, в случае если лендлорд изгоняет арендатора, исправно платящего ренту и ничем не нарушающего условий контракта, то лендлорд обязан, кроме платы за улучшения, заплатить арендатору еще особую сумму, по известной расценке, определяемой статьями билля. Эти дела также рассматриваются и решаются судами. Кроме того, билль предусматривал обязательную помощь со стороны казны тем арендаторам, которые захотели бы выкупить землю в собственность: казна выдавала до двух третей стоимости участка, причем эта сумма с процентами выплачивалась затем арендатором (новым собственником).

Этим актом вводится новый принцип в аграрное законодательство: признание известных прав арендаторов на собственность лендлорда, именно на улучшения, сделанные ими на лендлордской земле. В Эльстере это воззрение, правда, давно уже имело силу, но акт 1870 г. освятил и распространил его на всю Ирландию. Вот почему Лекки, Морлей, Селливан и другие политические и литературные критики этого акта склонны признавать за ним революционное значение. Но непосредственное практическое значение его было, как сейчас увидим, слабо. Уже тогда Гладстону предлагали ввести в его билль правило, чтобы суды назначали «справедливую ренту», а не лендлорды по своему произволу, но убедить в этом парламент 1870 г. Гладстон не понадеялся. «Для этого потребовалось еще десять лет (ирландской — Е. Т.) агитации», — замечает Морлей. Билль Гладстона прошел через обе палаты без особенно яростных нападений и стал законом 1 августа 1870 г., когда его подписала королева.

7

Фенианское движение после судорожных проявлений конца 60-х годов, в течение всего следующего периода (т. е. с начала 70-х годов, до начала 80-х) как бы утихло. Нельзя сказать, чтобы положение Ирландии особенно улучшилось; земельный акт 1870 г. уже сам по себе не обеспечивал арендатора от ненормально высокой ренты, которую лендлорд имел всегда возможность установить хотя бы только затем, чтобы выжить арендатора на «законном» основании (ибо выгонять без объяснения причин исправного плательщика стало после акта 1870 г. слишком убыточно ввиду установленного правила о вознаграждении в подобных случаях). Что же касается до обязательного при всяких обстоятельствах вознаграждения изгоняемого арендатора за произведенные им улучшения на его участке, то ведь еще нужно было доказать перед судом, что такие улучшения сделаны арендатором, а не самим лендлордом; доказывать же это при юридической беспомощности крестьян перед неизменно расположенными в пользу лендлорда судьями являлось делом крайне затруднительным. Когда же в 1874 г. пал Гладстон и консервативный кабинет стал у власти, тогда и высшая, и низшая администрация, почти сплошь враждебная гладстоновскому акту, делала еще и от себя все зависящее, чтобы свести постановления акта к нулю и оставить фактически власть лендлорда вполне неприкосновенной.

После 1870 г. Ирландия некоторое время перестала о себе особенно тревожно напоминать, и ни Гладстон (до 1874 г.), ни консерваторы (с 1874 г.) ничего решительно уже в ее пользу за все это десятилетие не предприняли. Гладстон откровенно заявил в таком духе уже перед самой своей смертью (в 1897 г.) О’Бриену, что нечего греха таить — забыли об Ирландии в эти годы. Английские внутренние преобразования, а особенно внешняя политика ввиду событий на Балканском полуострове, начиная от восстания балканских славян и кончая Берлинским конгрессом и ее дальнейшими отголосками, поглощали все внимание английского правительства. Об Ирландии в 70-х годах забыли потому, что она была относительно спокойна. Несколько сносных урожаев (совершенно независимо от благоприятного впечатления, произведенного уступками Гладстона касательно отделения англиканской церкви от государства и аграрных отношений) много этому временному успокоению способствовали. И опять повторилась обычная картина: парламентская ирландская партия (во главе которой стал с начала 70-х годов Исаак Бьютт) убедительно настаивала на необходимости дальнейших аграрных и политических реформ, причем одним из их доводов был тот, что Ирландия уже менее волнуется и терпеливо ждет. Английское же правительство именно потому и не обращало на Исаака Бьютта и его товарищей никакого внимания, что в 70-х годах Ирландия не волновалась и обнаруживала полное терпение. Выходило трагическое qui pro quo, ибо из одного и того же факта обеими спорящими сторонами делались прямо противоположные выводы. Конечно, англичане не были столь откровенны и непосредственны, чтобы тогда же это заявить в оправдание своих отказов Исааку Бьютту, но от этого сущность дела нисколько не менялась.