Читаем без скачивания Сочинения — Том I - Евгений Тарле

Чего же домогались Исаак Бьютт и его товарищи — ирландские депутаты в английском парламенте? Сын протестантского священника, юрист по профессии, человек бесспорно честный, искренно всегда болевший душой об Ирландии, Исаак Бьютт давно уже занимался изучением аграрных отношений и был известен на родине. Он прославился, выступая в нескольких замечательных процессах в качестве умелого защитника и талантливого оратора; он защищал некоторых подсудимых в процессах «Молодой Ирландии» в 1848 г.; он же защищал на суде некоторых фениев в процессах 1865 и 1867 гг. Он совершенно не надеялся на успех конечных целей фениев, хотя (в начале, а не в конце 70-х годов) с уважением относился к их самоотвержению, к высоте и твердости их моральных устоев, к духу бескорыстного протеста, одушевлявшего их. Вот что между прочим сказал Исаак Бьютт о фениях в одной публичной речи в 1873 г.: «М-р Гладстон сказал, что фенианизм научил его тому, как интенсивно раздражение в Ирландии. Меня фенианизм научил большему и лучшим вещам. Он научил меня глубине, широте, искренности той любви к отечеству, которую дурное управление измучило и довело до раздражения и которой дурное же управление, доведя людей до отчаяния, придало размеры возмущения». Но в методы фениев он не верил, воскрешения их деятельности не желал и безуспешность своих стараний никогда не пытался объяснить недостаточностью своих собственных методов. Требования Исаака Бьютта сводились к следующему: в области аграрных отношений ему представлялось необходимым, во-первых, обеспечить фактически и на более прочных основаниях арендатора от опасности изгнания с участка; во-вторых, размеры ренты должны быть определяемы не лендлордом, а судом или специальными комиссиями, причем в расчет должна приниматься стоимость земли без тех улучшений, которые произведены на ней арендаторами, и такую «справедливую ренту» следует определять на известный период времени; в-третьих, арендатор должен получить право, когда угодно и кому угодно продать свое право землепользования, причем все права и обязанности продавца переходят к покупателю. Эта программа «трех F» (Fixity of tenure, fair rent, free sale) развивалась с урезками или добавлениями в том или ином виде уже давно, но Бьютт представил ее в систематическом виде и популяризовал в населении. Тем не менее соответственные билли, вносимые Бьюттом и его партией в 70-х годах, неизменно проваливались: парламенту казалось не нужным торопиться с этой реформой.

Политическим идеалом Бьютта был гомруль, автономия Ирландии для всех ее внутренних дел. Но идея эта, конечно, имела еще меньше шансов осуществиться, нежели программа «трех F», и энтузиазма в эти серые годы ни в ком не пробудила. Агитация в пользу гомруля велась особенно систематически с 1873 г., а в 1874 г. были сделаны Бьюттом шаги к созданию, в парламенте из находившихся там депутатов особой «совершенно независимой ирландской партии», ибо такой партии в точном смысле парламентская группа ирландцев до сих пор не составляла. Правда, до появления Парнеля это являлось переменой только по имени, ибо на деле ирландская партия ни в чем своей совершенной независимости не выказала. Вообще прав Девитт, когда он пишет, что «Исаак Бьютт будет жить в ирландской политической истории не как парламентский деятель, но как основатель движения в пользу гомруля и приверженец земельной реформы». Действительно, после крушения попытки Даффи, Лэкэса и их товарищей в 50-х годах, идея аграрной реформы в Ирландии оставлена была несколько в тени, и, например, фении совсем почти ею не интересовались. Деятельность Исаака Бьютта оживила ее и подготовила до известной степени почву для агитации «земельной лиги» конца 70-х годов.

Со второй половины 70-х годов в Ирландии понемногу начало чувствоваться как бы снова общественное оживление. В парламенте появился Парнель, замечательный оратор, первостепенный организатор, энергичнейший и талантливый человек, какого давно уже Ирландия не присылала в палату общин. Весной 1875 г. Парнель впервые явился в палате; выступил же более или менее активно только с 1877 г. Между ним и Исааком Бьюттом сразу установились отношения холодные; и по натуре, и по воззрениям эти люди слишком между собой расходились. Нужно еще сказать, что к концу 70-х годов Бьютт и особенно его товарищи-депутаты стали к деятельности фениев относиться еще отрицательнее, чем прежде: как-то исчез или стушевался прежде бывший у них элемент положительного отношения к этим людям. Мы бы даже готовы были назвать это отношение к фенианству иногда прямо враждебным. Что касается Парнеля, то он с самого начала своей деятельности преследовал цель возможно более широкой кооперации всех оппозиционных и революционных элементов в борьбе против общего врага. Парнель и небольшая группа, отдалившаяся от Бьютта, решили начать активную борьбу с парламентом. В 1877 г. началась та парламентская обструкция Парнеля, которая положила начало новой эре ирландской борьбы. Он всячески тормозил сессию и вызвал вопли негодования и в парламенте, и в английской прессе. Он решил тормозить и впредь конституционную жизнь, пока парламент будет глух к нуждам и желаниям Ирландии. Разом все заговорили о молодом деятеле. Политика холодной вражды к Англии, политика сознательного причинения врагу возможно большего вреда сразу как бы заставила очнуться и правительство, и Англию, и Ирландию. Но, конечно, это было лишь началом; все-таки общество еще только начинало в Ирландии пробуждаться после нескольких лет апатии; все-таки еще должны были быть пережиты неурожаи 1877–1879 гг., чтобы снова всколыхнулся и весь народ. Но «надвигающиеся события уже бросали впереди себя тень», наступавшая эпоха борьбы уже давала о себе знать, высылая вперед нужных людей, своих героев и деятелей.

Прежде всего должен был решиться вопрос о лидерстве. Новое настроение, уже слагавшееся в 1877–1878 гг., требовало и новых лиц. Парнель своими качествами, своим ораторским даром, железной волей, уменьем подчинять себе людей, холодной самоуверенностью, всей своей натурой урожденного повелителя, и прежде всего своим боевым настроением, своим смелым планом обструкции, своим уменьем импонировать народным массам, в глазах многих вполне заслужил, несмотря на молодость, занять место ирландского лидера. Борьба между приверженцами старого Исаака Бьютта и Парнеля была кратковременна: в 1878 г. эта борьба явственно решилась в пользу Парнеля. Бьютт умер в начале 1879 г. Новые люди «стали у руля» ирландского корабля. Наступала новая эпоха, — начатая неурожаями, продолженная кровью и виселицами.

8

Парнель в парламенте, а Девитт в стране выступили почти одновременно, и обстоятельства необыкновенно облегчили представлявшуюся им задачу: дать новое содержание политической жизни ирландской оппозиции и вдохнуть новую энергию в национальное движение. Сепаратистский идеал фениев, не успевших в своих усилиях, не желавших вводить в свою программу никаких более или менее определенных планов аграрной реформы, тускнел все более и более, ибо народные массы не были им заинтересованы, а парламентские дела под руководством Исаака Бютта шли у ирландской партии вяло, так безнадежно, что перестали понемногу почти вовсе привлекать к себе внимание оппозиционно настроенных кругов ирландского общества. Надоели также донельзя и бесконечная полемика, и разговоры об относительных достоинствах легальной и революционной борьбы, взаимные укоры фениев и парламентариев, а между тем, как и во все эпохи в Ирландии, все сознательные и искренние люди были в большей или меньшей мере настроены оппозиционно, понимали ясно, что бороться с прогрессирующим обнищанием и хронической голодовкой страны они обязаны, что новая теоретическая и практическая программа делается совершенно неотложной потребностью. И когда в 1878 г. Парнель стал признанным лидером парламентской ирландской партии, у Девитта окончательно созрел план организовать полулегальное-полуреволюционное движение среди населения на почве требования аграрной реформы, чтобы таким путем сделать большинство ирландской нации активной силой, действующей армией, как бы всегда готовой поддержать требования парламентских представителей ирландского народа. Парнелю и Девитту (который скромно отводит тут первенствующую роль Парнелю) удалось начать подготовление той соединенной атаки на лендлордов и на английское правительство, которая сделала 1878–1891 гг. таким памятным временем новейшей ирландской истории. Гомруль им удалось соединить с самыми задушевными и сильными желаниями крестьянского сердца, и англичане сразу почувствовали, насколько «скомбинированное» нападение на всю их государственную и экономическую систему опаснее для них, нежели нападения разрозненные. Вожди поколения 80-х годов ставили и решали проблему так. В Ирландии до сих пор (т. е. до конца 70-х годов) постоянно чередовались два течения: одно— «физической силы» (physical force), т. е. революционное, другое — «моральной силы» (moral force), т. е. рассчитывавшее на мирную агитацию и конституционные средства. Революционная угроза волонтеров 1782 г. дала Ирландии самоуправление; мирная агитация 1780-х годов не привела почти ни к чему; восстания Тона и Фицджеральда (1798 г.) и Эммета (1803 г.) не привели ни к чему; мирная агитация О’Коннеля привела к эмансипации католиков, но тут он пожал плоды действий революционеров предшествовавшего и современного ему периодов; дальнейшая мирная агитация в пользу отмены уже не привела ни к чему; революционная попытка «Молодой Ирландии» не привела ни к чему; мирная борьба лиги арендаторов в 50-х годах не привела ни к чему; революционная борьба фениев в 60-х годах не привела ни к чему; конституционная деятельность Исаака Бьютта в 1870-х годах не привела ни к чему. Комбинируя цели — политическое самоуправление и коренную аграрную реформу, — необходимо (говорили новые деятели, выступившие в конце 70-х годов) скомбинировать и средства, которые в былые годы оттого и были бесплодны, что пускались в ход слишком разрозненно. Образ действий Парнеля в парламенте сильно подготовил почву для дружественной кооперации революционных и нереволюционных течений. Едва ли не впервые ирландская речь в палате общин потеряла даже отдаленные признаки какого бы то ни было сервилизма; насколько возможно вдохнуть революционный дух в парламентскую борьбу, настолько Парнель это сделал. Поэтому, когда Девитт поехал в Америку и на ряде митингов в Филадельфии, Нью-Йорке, Нью-Хейвене, Бостоне убеждал и просил революционные элементы о дружеском содействии Парнелю, когда он говорил, что от этого соединения произойдет прежде всего повышение революционного духа во всей политической жизни Ирландии, то аудитория его оказалась очень расположенной ему верить. Программа, предложенная Девиттом в виде, так сказать, почвы для подобной кооперации ирландских партий, сводилась к следующим главным пунктам: 1) главная нужда Ирландии есть нужда в национальном правительстве; 2) ирландская партия в парламенте должна действовать совершенно независимо; 3) необходима агитация в стране в пользу упорядочения земельного вопроса, а также улучшения условий жизни рабочих; 4) необходимо добиваться права носить оружие. Американские фении не только сочувственно отнеслись к этим митингам, но даже приняли на себя организацию некоторых из них. На митинге в Бостоне (8 декабря 1878 г.) вышеприведенная программа Девитта была обстоятельно развита. Между прочим, было выставлено требование немедленного принятия мер к защите фермеров от произвольных изгнаний с арендуемых участков, перехода к системе мелкой крестьянской земельной собственности (посредством выкупа государством земли у лендлордов и распродажи ее мелкими участками либо отдачи в аренду от государства сидящим на данной земле арендаторам). Требовалась также отмена всяких стеснений права сходок, права ношения оружия, национализация первоначального народного образования и т. д. В горячей речи Девитт убеждал фениев в пользе для их же дела внесения в их программу социально-экономических требований, которые сделали бы и идею политического сепаратизма близкой и попятной голодному и темному деревенскому уму. Влиятельные фенианские вожди (Дьюой, О’Рилли) обнаружили полную готовность содействовать осуществлению программы Девитта и поддерживать также и «конституционалистов», если они покажут себя в парламенте принципиальными борцами за самостоятельность ирландской нации, и прежде всего, если они без всяких компромиссов будут бороться против каких бы то ни было попыток английских властей проводить ограничительные и «усмирительные» законы для Ирландии. Но планы Девитта встретили оппозицию в Чарльзе Киккэме, старом сподвижнике Стивенса и О’Лири, о котором мы упоминали, когда речь шла о первых годах фенианства. Киккэм яростно напал на Дьюоя и других товарищей за их мысль оказать поддержку парламентариям, от которых никогда ничего Ирландия дождаться не может, за их «беспринципное» поведение и т. д. Американские фении склонялись в пользу проектируемой кооперации, фении же ирландские разделяли пока в большинстве воззрения Киккэма. Они боялись, что фенианство окончательно распадется, если исчезнет резкая и точная демаркационная линия между их партией и парламентариями. В конце концов, после долгой полемики и переговоров, фенианская организация отклонила принятие программы Девитта, но этот «официальный», так сказать, неуспех не обескуражил ни Парнеля, ни Девитта, ни их друзей: они были слишком уверены не только в поддержке огромных народных масс, которые остались глухи к фенианской проповеди, но и в том, что если не «официально», то фактически фении, разумеется, будут их поддерживать всеми своими средствами, ибо по существу дела всякая революционная сила должна была идти на пользу экономической и политической эмансипации ирландского народа от англичан.