Читаем без скачивания Безумный корабль - Робин Хобб

Малта рассудила, что объяснить свой замысел будет проще, нежели спорить.

– В любом театре должны быть входы-выходы для актеров, – сказала она. – Люди Старшей расы умело скрывали эти ходы, чтобы, как им казалось, не нарушать сценического правдоподобия. Поэтому за сценой, которая, как ты видишь, еще сохранилась, есть особые помещения. И выход. Я сама неоднократно им пользовалась… Идемте! Верьте мне, следуйте за мной – и, быть может, мы еще сумеем спастись!

– Не забывайся, девка! – оскорбилась Кикки. – Как ты со мной разговариваешь, служанка?

Малта мгновение помолчала. Потом сказала так:

– Я забываюсь гораздо больше, чем тебе кажется.

Даже ее голос прозвучал как-то незнакомо… Чьи это были слова, чей выговор? Она не знала. И не было времени рыться в завалах воспоминаний, отыскивая одно-единственное. Малта повела их к сцене, потом через сцену и за нее, вниз. Тайную дверь скрывала куча мусора, но, по счастью, в основном это были куски дерева, а не камень. Они очень долго пролежали здесь никем не тревожимые. Не исключено, что жители Чащоб и не подозревали о существовании двери. Малта поставила фонарь и принялась за расчистку. Сатрап и Подруга наблюдали за ней. Она попыталась открыть запор, начертав на маленькой панельке знак гильдии актеров. Это не помогло. Малта пнула дверь, и та медленно отошла в темноту. Притолока наверху угрожающе застонала, но выдержала.

Молясь про себя, чтобы коридор впереди оказался свободен, Малта приложила руку к джидзиновой полоске на стене, и узкий тоннель озарился. Прямой и неповрежденный, он уходил вдаль, суля им свободу.

– Сюда! – позвала Малта. Кикки подхватила фонарь, но Малта была более склонна доверять светящемуся джидзину. Она просто вела по нему рукой, шагая вперед. Чье-то нетерпеливое предвкушение эхом отдавалось у нее в сердце. Вон та дверь вела в гардеробную, а вон та – в помещение, где переодевались и разминались танцовщики. Это был великолепный театр, равного ему не имелось ни в одном городе Старших… И его тыловой выход, насколько она помнила, открывался на дивную по красоте веранду с речной лодочной пристанью. Иные актеры и певцы держали здесь свои лодки, чтобы устраивать на реке романтические свидания при луне…

Малта тряхнула головой, разгоняя видения прошлого. Дверь наружу, сказала она себе. Мне нужна просто дверь наружу. Просто выход из погребенного города!

Коридор тянулся все дальше, мимо комнат для репетиций, мимо маленьких мастерских, необходимых театру. Вот комнаты костюмеров, а если пройти в эту дверь, можно было освежиться и отдохнуть за рюмкой вина. Тут делали парики, а тут можно было раздобыть любой грим…

Когда-то давно, когда вместо тишины и запустения здесь бурлила жизнь. И театр был истинным сердцем города, ведь нет искусства выше того, которое само притворяется жизнью…

Малта торопясь бежала мимо, мимо, но глубоко в ее сердце неупокоенная память доброй сотни артистов оплакивала свою печальную участь…

Дневной свет, наконец забрезживший впереди, был таким тусклым и серым, что сперва показался невсамделишным. Последний участок коридора оказалось порядком-таки поврежден. Пропала джидзиновая полоска, а фонарь мерцал, иссякая. Значит, следовало спешить.

Тесаный камень стен утратил здесь покрытую фресками штукатурку. Каменные блоки выпирали вовнутрь, по ним плясали блики с воды. Отметины на стенах подсказали Малте, что коридор затоплялся, и, по-видимому, не единожды. Наверное, река наведывалась всякий раз, когда разбухала от дождей. Какое счастье, что сейчас здесь было относительно сухо, если не считать податливой грязи под ногами!… Малта давным-давно оставила все мысли об одежде, но вот сатрап с Подругой, шлепая и чавкая по жиже следом за нею, без конца фыркали и шипели.

Веранда и лодочная пристань, которыми когда-то оканчивался коридор, теперь лежали в развалинах. Идти стало труднее, но Малта, не обращая внимания на протестующие возгласы своих спутников, стремилась вперед, держа курс на дневной свет впереди. Ветры и дожди нанесли в остатки коридора уйму грязи и опавшей листвы, давние землетрясения расшатали и обрушили камень…

– Вышли!…-закричала Малта, обернувшись.

Вскарабкалась на останки перевернутых лодок, протиснулась в грязную трещину и неожиданно оказалась снаружи, в свете раннего утра. Она дышала и не могла надышаться свежим воздухом, радуясь свободному пространству вокруг. Она и не осознавала, пока не вышла сюда, как угнетали душу постоянная темнота и толща земли над головой. Остались позади и сонмища шепчущих призраков. Она как будто пробудилась от долгого сумбурного сна. Она начала было тереть лицо, но остановилась. Руки были грязными и шершавыми. Ногти – те немногие, что остались несломанными, – были сплошь забиты землей. Одежда превратилась в мокрые грязные тряпки, один башмак оказался потерян… В кого она превращалась? Где побывала?… Она еще недоуменно моргала, когда из трещины появились сатрап и Подруга. Тоже отчасти перемазанные, но отнюдь не настолько, как Малта. Она с улыбкой повернулась к ним, рассчитывая на благодарность. Но государь сатрап лишь недовольно осведомился:

– Ну и где город? Чего ради было приводить нас в этот никому не ведомый закоулок?

Малта огляделась… Повсюду стояли деревья. Их подножия лениво обтекала серая вода. Они стояли на большой заросшей кочке посередине болота. Блуждая под землей, Малта успела потерять всякое представление о сторонах света. Решив наконец, что восток – это там, где солнце восходит, она поискала глазами Трехог, но густой лес не позволил ничего разглядеть.

– Мы выбрались выше по реке. А может, и ниже…-пробормотала она.

– Очень полезное наблюдение. Особенно если учесть, что мы стоим на крохотном островке, – высказался сатрап.

Малта полезла выше, чтобы оттуда хоть что-нибудь рассмотреть, но только увидела, что сатрап оказался прав. В самом деле кочка посреди болота. Невозможно даже сказать, в какой стороне река, в какой – трясина. Всюду лишь чудовищные серые колонны деревьев.

– Придется идти назад, – с упавшим сердцем проговорила она. Снова встречаться с призраками ей совсем не хотелось.

– Нет!!! – взвизгнула Кикки. Села прямо на землю и разрыдалась: – Я не хочу назад в темноту! Я не могу!… Я не пойду!…

– Нет никакой нужды возвращаться, -раздраженно заметил сатрап. – Мы, помнится, перелезали через какие-то лодочки по дороге сюда… Эй, девка! Ступай найди одну, какая получше. Вытащи ее сюда и отвези нас в город! – Он огляделся и с гримасой отвращения извлек из кармана платок. Расстелил его на земле и уселся: – Я буду ждать здесь! – И покачал головой: – Скверно эти торговцы обращаются с богоданным монархом. Придется же им пожалеть о подобном обращении со мной…

– Быть может, – услышала Малта свой собственный голос. – Но гораздо больше мы жалеем о твоем обращении с нами!

Ее разбирала злость. И презрение к этим титулованным ничтожествам. Она трудилась чуть не половину ночи, выводя их тоннелями наружу, и вот какова их благодарность! Ее обзывают девкой, велят приволочь лодку и везти их в Трехог!…

Малта отряхнула изодранную юбку и сделала перед сатрапом издевательский реверанс:

– Малта Вестрит, дочь торговцев Удачного, желает государю сатрапу Касго и его Сердечной Подруге Кикки всего самого наилучшего. Я вам не девка на побегушках, чтобы вы мной помыкали. И с этого мгновения я вам не подданная. Счастливо оставаться!

Откинула с лица мокрые волосы и шагнула обратно к трещине, набирая полную грудь воздуха… Да. Она могла сделать это. И она это сделает. Когда она вернется в Трехог, за сатрапом пришлют. А пока пускай посидит здесь. На кочке в болоте. Может, это ему хоть маленький урок смирения преподаст…

– Погоди! – воскликнул сатрап. – Малта Вестрит?… Та девушка с летнего бала?…

Она оглянулась через плечо. И простым кивком подтвердила сказанное им.

– Оставишь меня здесь – и я не пошлю никаких кораблей выручать твоего отца! – заявил он с царственным великолепием.

– Твои корабли?… – Малта рассмеялась. И сама заметила, что не без сумасшедшинки. – Твои корабли!… Да ты вовсе и не собирался помогать мне. Удивляюсь, что ты вообще помнишь тот наш разговор…

– Притащи лодку и отвези нас в безопасное место. Тогда и увидишь, умеет ли джамелийский сатрап держать свои обещания.

– Вероятно, умеет. Примерно так же, как и уважать жалованные грамоты, выданные его предками, – презрительно фыркнула Малта. Повернулась к ним спиной и стала спускаться в дыру.

Издали, из глубин коридора, донеслось нечто вроде аплодисментов – очень далеких, но тем не менее громоподобных. Малту заново охватила жуть. Утонуть в воспоминаниях… Теперь она доподлинно знала, что означали эти слова. Удастся ли ей пересечь город еще раз и сохранить свою самость?…

Она заставила себя продолжить путь. Снова перелезла через лодки, отметив про себя, что они гораздо меньше пострадали от времени, чем ей показалось вначале. Они были обиты снизу каким-то металлом. Малта карабкалась через них, и на руках у нее оставалась белесая пыль. Из глубин коридора долетел новый взрыв аплодисментов… Малта продолжала медленно идти им навстречу, но тут ей в лицо ударил внезапный порыв ветра. Полетела пыль. Малта закашлялась… Когда же она отряхнула ресницы, то увидела, что воздух в коридоре помутнел: в нем висела тонкая пыль. Она остановилась и стала смотреть, не желая признавать того, о чем уже догадалась. Коридор обвалился. Больше здесь пути не было.