Читаем без скачивания Мамусик против Ордена Королевской кобры - Анна Михайловна Пейчева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я принялась ломиться в квартиру, давить на звонок, колотить руками и ногами по двери, и спустя несколько минут громыхание недомузыки за стеной прекратилось.
Наступившая тишина была великолепна. Она бальзамом растеклась по моей израненной душе.
За дверью послышались быстрые шаги. Я воинственно поджала губы, затянула пояс халата потуже и приготовилась к бою не на жизнь, а на смерть, на уровне недавней битвы Ренуара с веником.
Однако вместо разъяренной Пантеры дверь открыла зареванная Катя Ромашкина.
Зрелище было поистине жалким: сине-черные дреды всклокочены, топорщатся в разные стороны, словно моя чудо-швабра; нос-картошка, красный, хлюпает; распухшие веки, глазки-щелочки, кажется, зелененькие — впервые я их видела без огромного количества теней и подводки.
— Ёлки… Я так и знала, что это вы, — дрожащим голосом произнесла Пантера. Губы у нее затряслись, подбородок уехал вниз. — Вы догадались, да?
— Естественно, милочка! — Несложно было догадаться, что источник отвратительного шума находится в этой квартире.
— Зайдите, плиз! Нам нельзя тут это обсуждать! Могут услышать! — зашептала Пантера и буквально втащила меня в квартиру.
Раньше я никогда не бывала у нее в гостях (а что мне тут было делать? мы с ней, слава богу, не подружки), поэтому сейчас я с превеликим любопытством стала осматриваться по сторонам.
— Батюшки-светы! — изумленно выдохнула я, заглянув на кухню. У девицы на кухне не было ничего! Ну вот буквально — ничего! Кроме табуретки, раковины, соснового стола (вообразите, даже без скатерти! даже без клееночки!) и одноконфорочной электроплитки на нем. И эта беспечная, бездумная, легкомысленная кикимора на моего Степочку позарилась! Чем она собиралась его кормить, хотелось бы мне знать?
Остальные помещения этой однушки выглядели не лучше. Сквозь открытую дверь я увидела грязноватую ванну без занавески; пол в коридоре не мылся так давно, что мои нарядные леопардовые тапочки с помпонами тут же покрылись пылью и уличной грязью; а уж когда я зашла в комнату…
Батюшки мои прабатюшки-светы! Матрас прямо на полу! Да еще и без покрывала! Постельное белье всем напоказ! Интересно, оно изначально было серым или стало таким в процессе бесстирочного использования? Повсюду промасленные упаковки из-под фастфуда, фантики от шоколадных батончиков. Одежда — джинсы и всякое другое рванье — была грудой свалена на подоконнике. Стены частично обшиты толстыми пенопластовыми плитами, но большая часть самодельной звукоизоляции белой пирамидой громоздилась в дальнем углу.
Зато музыкальные инструменты — две гитары, микрофон, ударная установка, синтезатор — были натерты до блеска и занимали центральное место убогой комнатенки.
— Садитесь, плиз, — пригласила Пантера, указывая на противный матрас, однако я предпочла постоять.
Сама же хозяйка (если ее вообще можно назвать столь почетным словом!) пристроилась на маленькой вертящейся табуретке подле микрофона и опустила плечи.
— Я знаю, из-за чего вы здесь, — всхлипнула она.
Я, конечно, была здесь из-за громоподобной, ушераздирающей музыки, но решила промолчать и поглядеть, что будет дальше.
— Вот, видите, — Пантера кивнула на инструменты, — пытаюсь забыться, и ни на микрон не получается…
— И видим, и слышим, милочка, — не удержалась я, но тут же остановила себя от дальнейших комментариев. А то ведь если разойдусь — ух, разнесу здесь все! Пантера забьется под табуретку, как испуганный котенок! Нет, пока нужно держать себя в руках. Кажется, наклевывается нечто занимательное.
— Любовь Васильевна, ну простите меня, а? Ну сорьки! — вдруг взмолилась она и молитвенно сложила руки на груди, смяв противную футболку с какими-то черепушками. А на ногтях-то — черный лак, пф! Зеленые глаза ее лихорадочно и тревожно блестели. — Правда, сорьки-пресорьки!
Я сделала неопределенное выражение лица, поскольку не имела ни малейшего представления, за что эта девица просит прощения — за сор в квартире, что ли?
— Это был импульс, экспромт! Просто, понимаете, мне никак нельзя связываться с полицией — в юности у меня уже были проблемы с законом… Андестенд? Так, ерунда, всего лишь травка, ничего особенного, но больше попадаться нельзя… А когда я открыла чертов медальон, сразу врубилась — тут дело нечисто…
— Так это твой медальон?! — заорала я так, что, наверное, спугнула чаек на другом конце города, в Приморском районе.
— Ёлки, ну не мой, Любовь Васильевна, в том-то то и дело, что не мой! — подскочила на своей табуретке Пантера. — Мне его в тот вечер подарил мой бывший, якобы на память… Я его бросила как раз накануне, но разошлись с чуваком вроде нормально, он и прощальный подарок мне на следующий день перед концертом преподнес, тот самый медальончик. Благородно, даже не похоже на него. По крайней мере, мне так казалось поначалу — пока я между песнями не открыла его подлый подарочек… Стоп, — ее воспаленные глаза вдруг распахнулись и полоснули меня зеленой молнией, — вы удивились… Получается, вы не знали, что это я подбросила медальон Степе?
— Ах ты… Ах ты, дрянная девчонка! — У меня не было слов. — Да как ты только посмела?! Бессовестная! Кикимора!.. Значит, мой сыночек и вправду из-за тебя за решеткой оказался, — обомлела я, дивясь своей правоте. Скорее Якову Матвеевичу рассказать! И Андрюше с Павликом! И Володе! И полковнику Орлову!
— Ёлки… Ёлки-ёлки-ёлки! Если вы ничего не знали — зачем же вы сюда притащились? — слабым голосом спросила Пантера.
— Материнское сердце привело! — отрезала я. — А теперь материнское сердце возьмет тебя, милочка, под белы рученьки и отведет к майору Уточке из двадцать первой квартиры, которому ты тут же во всем сознаешься. Наконец-то мой малыш вернется домой! — Я едва сдерживала счастливые слезы.
— Ха! Осадите назад, Любовь Васильевна, — неожиданно твердо заявила девица. Похоже, Пантера решила показать зубки. Она выпрямилась на своей табуретке и скрестила руки на тощей груди. — Я вам уже сказала, что мне никак нельзя к копам в лапы. А если вы меня сдадите — буду отпираться.
— А отпечатки? Отпечатки твоих пальчиков на медальоне? — торжествующе крикнула я. — Думаешь, по ним тебя не вычислят?
— Щаз! — не менее торжествующе отозвалась Пантера. — Я же не дура. Протерла медальон как следует, потом держала его только за цепочку, а со звеньев снять отпечатки нереально.
— Я все равно, все равно пойду к майору Уточке! — из последних сил пискнула я. — С тобой или без тебя!
— Да на здоровье, хэв фан, как говорится, — заявила нахалка. — Скажу, что вам всё привиделось на фоне материнского психоза. Думаете, ваш майор Гусь мне не поверит? Ясень пень, вы и так его замучили, как только
