Читаем без скачивания Особые поручения - Даниэль Дакар

— «Сантьяго»!

— Что — «Сантьяго»? — подалась вперед Мэри. Левое колено возмутилось, но она не обратила на это внимания.

— Четыре часа назад тяжелый крейсер «Сантьяго» вышел из подпространства и взял курс на Кортес.

— Отлично! Великолепно! «Сантьяго»! Я в восторге! — ехидству Мэри не было предела. — А кто на нем летит? Если вы правы, то там помимо экипажа должны быть пассажиры. Пассажиры, которые Маркесу либо очень нужны, либо, напротив, такие, от которых он не прочь избавиться.

— Я не знаю, сеньорита, — слегка развел руками Рамос. — Конечно, мы можем попытаться связаться с «Сантьяго», на это мощности передатчика русской миссии, — он коротко поклонился Мамонтову; тот кивнул, — должно хватить.

— Попытайтесь. А заодно поинтересуйтесь, принимает ли в данный момент «Сантьяго» сигналы маяков зоны перехода?

— Сигналы маяков? При чем тут маяки? — Аркадии напрягся. Впрочем, нельзя сказать, что он расслабился хоть на минуту с тех пор, как «баронесса Эштон» заговорила по-русски. Во всяком случае, уследить за ходом ее мысли он мог далеко не всегда и это его раздражало. Однако одному из дежуривших у входа порученцев он знаком приказал действовать, не дожидаясь объяснений.

Мэри снова откинулась на спинку кресла и задумчиво заговорила, выписывая сигарой в воздухе замысловатые узоры:

— Видите ли, Аркадий… Я сейчас пытаюсь поставить себя на место Маркеса. Он псих, верно, но не считайте его глупцом. Что нужно вновь провозглашенному государству помимо харизматичного лидера и хоть какой-то поддержки населения?

— Армия? — осторожно предположил Филатов.

— И флот, — спокойно кивнула Мэри. — Что же касается «Сантьяго» и маяков… Среди вас ведь нет пилотов, господа? — она окинула вопросительным взглядом своих собеседников. Число их в течение последних полутора часов постоянно возрастало и достигло уже почти двух десятков человек. С полчаса назад она переоделась, а Джон наложил фиксатор на поврежденное колено. Щиколотку держал пилотский ботинок. Самое, с точки зрения графини, смешное состояло в той перемене, которая произошла в отношении к ней мужчин одновременно с переодеванием. Теперь они смотрели на нее как на коллегу, только Рамос… и ведь она уже надела комбинезон… ну да что взять с истинного кабальеро.

— Пилотов здесь действительно нет, — кивнул генерал. — Просветите нас, сеньорита.

— Все очень просто. Современная межзвездная навигация действует по давно выверенной схеме взаимодействия между маяками. Но все зависит от массы объекта. Корвет может уйти в подпространство, опираясь на заданный вектор движения, скорость и сигнал принимающего маяка. В случае эсминца возможны варианты, тут очень многое решает мастерство пилота. Но уже легкому крейсеру для точного построения процесса перехода нужен не только маяк выхода из подпространства, но и маяк входа в него. Иначе последствия непредсказуемы. Если сигнал пропал в тот момент, когда вошедший в систему корабль еще находится собственно в зоне, есть надежда вернуться на тот маяк, от которого стартовали. Но чем дальше вы успели уйти в глубь системы… — Она встала и пошла вокруг стола. Губы кривились в злой пародии на улыбку, легкая хромота делала походку немного косолапой.

— Я видела записи зафиксированных попыток протащить крупный корабль через зону перехода без четкого сигнала выпускающего маяка. Это входит в стандартную программу Звездного Корпуса: посмотрите, дети, чего делать не надо. Я видела, да, но вам не советую. Последние лет сто пятьдесят такие попытки не предпринимались именно потому, что результат был более чем плачевен. Что же касается «Сантьяго», этого ублюдочного творения верфей Пинты, то тут двух мнений быть не может: без работающих маяков он не уйдет из системы и, не исключено, станет флагманом флота свободного Кортеса. И, кстати, если маяки отключены, никто сюда не придет. Нет сигнала выхода, понимаете? Пока «Конкистадор» подавляет работу маяков, изнутри системы мы не можем сделать ничего. А единственный внешний вариант возобновления навигации — пустить в действие поисковики. Но сколько времени займет процесс — я не знаю.

Мэри подошла к окну и всмотрелась в густые сумерки, окутавшие город. За ее спиной сухо откашлялся Мамонтов. Она обернулась и вопросительно посмотрела на него. Аркадий постучал пальцем по коммуникатору.

— Вы были правы, графиня. Час тому назад маяки зоны перехода прекратили подачу сигнала.

— Ну что ж. Радоваться нам нечему, господа. До тех пор, пока работа маяков не восстановлена, Кортеса на звездных лоциях нет.

Беспамятство было густым и вязким, как болотная жижа. Зря она все-таки укусила Леху. Ну подумаешь, провел пальцем по губам… а теперь мало того что нос сломан, так еще и во рту снова тряпичный жгут, и дышать почти невозможно. Оказалось, что организм Мэри имел собственное представление о том, что важно, а что не слишком, и к категорическому приказу пребывать в сознании отнесся наплевательски. И как ни стыдно было в этом признаваться, она была ему благодарна за это. Беспомощность и боль — отвратительная пара. По отдельности с каждым из этих ощущений вполне можно справиться, но с их сочетанием она столкнулась чуть ли не впервые в жизни. А забытье, пусть совсем короткое, давало передышку. Может быть, в этом и был смысл такого непривычно-низкого уровня сопротивляемости? Сохранить хоть немного сил к тому моменту, когда настанет пора действовать? Ладно, будем считать, что организму виднее, что еще остается…

Липкая темнота отступила сразу, рывком, словно кто-то не слишком аккуратный сдернул чехол с укрытого от пыли предмета обстановки. Открывать глаза Мэри благоразумно не спешила, тем более что за время, проведенное в этой комнате, прекрасно научилась определять действия своего мучителя на слух. Он подошел к ней спереди, но сигары в руках, судя по всему, не было, а значит, пока можно не слишком беспокоиться. Подошел, хмыкнул, присел на корточки. Зажим на правой щиколотке ослаб и упал, за ним последовал левый.

— Ну вот, красавица! — тихо, почти нежно, с придыханием произнес поднявшийся на ноги Леха. Ладони он положил на шею Мэри, приподнимая большими пальцами подбородок. — Давай, приходи в себя. Сейчас нам с тобой будет еще веселее, обещаю…

Глаза девушки внезапно приоткрылись настолько, насколько позволяли заплывшие веки, и за оставшиеся ему доли секунды Леха успел увидеть в совершенно ясном взгляде только свою смерть.

Гроза — это хорошо. Это просто великолепно. Особенно такая гроза, какая бушевала сейчас над северной оконечностью Черного Кряжа. Десантным катерам она никакого вреда причинить не могла, еще не хватало! А вот списать на нее помехи в подавляемых с орбиты системах слежения можно было запросто. По крайней мере, лейтенант Терехов очень на это надеялся. На это — и еще на то, что вой и свист ветра, оглушительный грохот громовых раскатов и падающая стеной на землю вода скроют посадку от живых наблюдателей. Конечно, условия для пилотажа были так себе, и Тарас Горелик, сидящий на управлении, матерился почти не переставая. Но катер опускался как по ниточке. Ниже. Еще ниже. Есть контакт. А теперь на выход. Посмотрим, что это за шахты и кто тут такой борзый выискался, что даму в гости приглашает без соблюдения приличествующего этикета. Почему-то Терехов был свято уверен в том, что майор Гамильтон (ну не получалось у него называть ее Марией Александровной!) здесь и, более того, найдет ее именно его группа.

Борюсик тоже считал, что гроза — это здорово. В самом деле, что может быть лучше плохой погоды! На объекте тишина и покой, работяги кто в бараках, кто в забое, начальство убралось и теперь уж точно не появится, пока атмосфера не угомонится. Милое дело! Можно покемарить, а можно, пожалуй, и Леху навестить. Кореш, небось, уже поразвлекся, глядишь, и ему, Борюсику, чего-нить обломится. А там и Толика позвать не грех. Молодой еще, конечно, но с какой стороны у бутерброда масло — соображает.

Когда внешняя дверь начала открываться, Борюсик даже не понял сперва, что происходит. Проклиная грозу, которая теперь казалась не такой уж хорошей — ну сколько можно, опять автоматику вышибла, падла! — он двинулся к створкам, чтобы вручную запустить механизм. И вот тут-то его предельно аккуратно взяла за горло рука в броневой десантной перчатке, а указательный палец другой руки прижался к глухому шлему в общеизвестном жесте соблюдения тишины.

Борюсик истово закивал, косясь на открытую дверь караулки, но туда мимо него скользнуло несколько блестящих от воды теней… оглушительный в тишине стук перевернутого стула… задушенный всхлип… Одна из теней вернулась, кивнула, и забрало шлема человека, который держал охранника за горло, поползло вверх, открывая мрачное лицо.

— Первый вопрос, паря, — тихо произнес мордоворот, в котором за версту было видно уроженца Новоросса. — Где остальные?