Читаем без скачивания Таким был Саша Гитри - Жан-Филипп Сего

Вместо того, чтобы сбросить с себя груз ответственности, спасти главное, Люсьен упорствует в своём желании главенствовать и снова применяет курьёзную уловку, чтобы попытаться взять ситуацию в свои руки. Так как его сын проводит все свои вечера с Шарлоттой, он придумывает действенный и непреодолимый способ помешать им.

— Скажи мне, Саша, ты всё ещё хочешь быть актёром?

— Да, папа, я всё время об этом думаю.

— Я сейчас распределяю роли в следующей пьесе Донне для театра «Ренессанс». Там есть роль и для тебя.

— Для меня, ты серьёзно?

— Вполне. Это довольно короткая роль, десяток реплик, но для начала в Париже это не так уж плохо.

— Я нахожу это замечательным.

— И ты получишь месячное жалование в 300 франков, что также хорошо.

Удивление было велико потому, что Саша всегда чувствовал, что отец сдержанно относился к его желанию последовать по его стопам. Такого предложения он совсем не ожидал. Разговор продолжался достаточно долго, так как он хотел получить все необходимые разъяснения:

— Мы оба будем на сцене одновременно?

— Нет, не в этот раз.

— И я сохраню своё имя?

— Тоже нет. Ты выйдешь под именем Лорси (Lorcey).

— Лорси? Почему Лорси?

— Это сценическое имя, которое я для тебя выбрал.

— Очень хорошо.

Долго задавались вопросом о причине такого выбора псевдонима. Да, почему вы выбрали имя Лорси? Кажется, на самом деле Люсьен Гитри вспомнил имя одного из театральных персонажей Мориса Донне, некоего Поля Лорси, персонажа пьесы «La Bascule».

Таким образом наш Лорси был включён в труппу театра «Ренессанс» и дебютировал 5 ноября 1904 года в «L’Escalade» Мориса Донне. Один критик из «Femina» оказал ему честь, упомянув его в своей статье: «Не забудем Саша Гитри, который только дебютировал и был не бесцветен в своей маленькой роли».

Пьеса держалась на афишах вплоть до 10 января 1905 года. Разумеется, юный Лорси не лишает себя удовольствия видеть Шарлотту, когда ему заблагорассудится, но вне стен театра. Впрочем, ему удаётся всё чаще оставаться с ней на ночь. Его отец, очевидно, не был введён в заблуждение и продолжал незаметно следить за идиллией своего сына и Шарлотты. Эту последнюю не волнуют манёвры Люсьена — отныне она знает, что игра выиграна и что её «возлюбленный» нуждается в ней.

Так начиналось творческое сотрудничество Саша и Шарлотты, которое продлится всё время их союза. Шарлотта, со своей развитой способностью убеждения, прочитав пьесу «Паж», уговорила своего любовника продолжить писать. Поначалу Саша был не в восторге от такой перспективы, однако Шарлотта убеждала его в том, что он чрезвычайно талантлив, и это ему льстило. Итак, в послеполуденное время и вечерами после театра они оба работали над написанием любовной драмы, которую они хотели окрестить довольно странным именем — K.W.T.Z. (разгадка довольно проста — они не могли ей найти подходящее имя). Они отправили рукопись Мишелю Мортье (Michel Mortier), директору «Театра Капуцинов» (Théâtre des Capucines), в надежде, что он согласится поставить пьесу.

Одновременно Саша продолжает играть в театре «Ренессанс». После «L’Escalade» Люсьен распределяет его в возобновлённой пьесе Жюля Леметра (Jules Lemaître) «La Bonne Hélène», где он будет играть роль юного Париса. Актёр Лорси ежевечерне облачается в элегантный греческий костюм. Обутый в высокие ботинки на шнуровке, он носит на голове внушительный парик и шлем с гребнем.

Очень гордясь своими выступлениями, он устраивает так, что однажды вечером Шарлотта смогла проскользнуть в зал, чтобы увидеть его на сцене. Разумеется, Люсьен сразу узнал об этом и пришёл в ярость:

— Я же тебе сказал, что больше не хочу видеть здесь этого человека!

Саша, надеявшийся, что отец изменит своё решение, потом уже и не обижался. Он пообещал, что здесь её больше не будет. Вопрос исчерпан. И всё же развязка не за горами!

29 января сын известного фотографа Надара[33], очень большой друг Саша, предложил сфотографироваться на память в греческом костюме. От подобного предложения не отказываются, тем более что было сказано:

— Приходи сегодня вечером в костюме прямо ко мне домой. Там я сфотографирую тебя в твоём наряде, мы поужинаем, а потом ты можешь отправляться прямо в театр в полной экипировке.

Сеанс прошёл по плану, затем последовал ужин. Но теперь семья Надар пожелала, чтобы Саша прочитал им отрывок из «Conversation d’Alceste» Жоржа Куртелина, прежде чем покинуть их. Он охотно согласился и с большим удовольствием начал читать. Но время бежит быстрее, чем кажется, и внезапно он спрашивает у хозяев:

— Который час?

— Уже почти 8:30 вечера, Саша.

— Что! Но занавес поднимется через несколько минут!

Даже не удосужившись попрощаться со своими друзьями, он в один миг скатывается по лестнице и на улице отчаянно пытается найти фиакр.

В это время в театре начинается паника. Лорси не вышел на звонок, Лорси нет в гримёрной, Лорси пропал! Люсьен приказал не поднимать занавес. Публика заволновалась. На улице по очереди поджидают приезда сына патрона. Наконец, около девяти Саша выскакивает из фиакра и устремляется к артистическому входу. Встреча была совсем не из любезных:

— Наконец-то, где вы пропадали? Ваш отец в ярости. И публика начинает нервничать.

Лорси не успевает ответить и бросается к сцене, чтобы успеть к своему выходу. Именно в этот момент соображает, что забыл свой парик в фиакре! Но занавес уже поднимается, и он должен выйти на сцену. Он надевает шлем на голову, но на первых же шагах становится ясно, что без парика он слишком велик, живёт своей жизнью и постоянно сползает на нос.

Публика рыдает, тем более, что первая реплика, которой встретили его на сцене, звучала так:

— Вот и мой прекрасный Парис!

Люсьен, наблюдавший за всем этим из-за кулис, вне себя.

К счастью, спектакль прошёл нормально. После последнего выхода актёров к зрителям Саша проходит мимо доски объявлений и замечает на ней: «М. Лорси — штраф 100 франков за опоздание на двадцать минут и за игру без парика, с целью рассмешить товарищей».

Саша поспешил в гримёрку отца. Он хочет объясниться и рассказать ему все подробности этого забавного приключения. Люсьен выслушивает его молча, но когда сын попросил его снизить штраф, он становится непреклонен:

— Нет, Саша. Это серьёзное взыскание, я согласен...

— Да, но это треть моего жалования!

— Что ж, это должно послужить тебе уроком. Ты хочешь, чтобы театр стал твоей профессией? В таком случае начни с соблюдения своих обязательств.

— Но твоё наказание несправедливо! Ты бы не поступил так с кем-либо другим!

— Послушай, я не намерен обсуждать свои решения ни с твоими товарищами, ни с тобой. Или ты их принимаешь и остаёшься, либо ты уходишь.