Читаем без скачивания Мария-Антуанетта - Эвелин Левер

Плотских наслаждений — вот чего так не хватало принцессе в самом расцвете ее юности, ее восемнадцати лет. Находясь в обители извращенной любви, посреди изысканного двора, где распутство являло образ существования и обладало силой закона, она, казалось, была обречена терпеть жалкие попытки супруга, неспособного сделать ее матерью. При полном безразличии к своим супружеским обязанностям, дофин тем не менее испытывал нежность и одновременно страх к женщине, которой он овладел с большим трудом. Он сомневался в себе с того самого момента, как переступил порог супружеской спальни.

Лучше забыть наставления Мерси, стараться не замечать сплетен и насмешек придворных. Нужно притворяться, как будто веришь в искренность этих слащавых улыбок, которыми ее встречали, потому что сейчас она дофина, но завтра будет королевой. И Мария-Антуанетта поверила в это притворство. С момента своего первого визита в Париж дофин и дофина несколько раз посещали столицу. И каждый раз она испытывала сладостное головокружение. В Париже она забывала обо всем. В Париже она была желанна, и это чувство переполняло ее.

Необычайная любовь подданных к молодым супругам стала отражением популярности монархии в целом. Король поздравлял себя с успехом, противники же просто молчали. Дофина брала реванш.

Вскоре она получила разрешение короля ездить в Париж каждую неделю «без всяких церемоний с небольшой свитой». Ее можно было видеть и в художественном салоне Лувра, и в галерее растений, и на ярмарке в Сент-Овид, которая размещалась на площади Людовика XV. Она неторопливо прогуливалась по английскому саду, принадлежавшему маршалу Бирону. Она могла предаваться мечтаниям на руинах и гротах, которые находились неподалеку и в которых был свой неуловимый шарм. И везде ее ожидал блистательный успех.

С каждым днем Мария-Антуанетта становилась все более и более независимой. Теперь она осмеливалась просить милости у своего деда, который старался во всем ей угодить. Когда умер сын госпожи де Майли, которая была принята ко двору, принцесса хотела отправиться в Париж, чтобы выразить свои глубочайшие соболезнования. Однако тетушки напомнили ей о порядке, согласно которому положение дофины не позволяло совершить подобный демарш. Разозлившись на этот запрет, она тут же написала королю, который находился в Марли. Людовик XV ответил ей очень нежным посланием, позволив поступать по собственному желанию: «Дорогая моя дочь, вы можете делать все, что продиктует вам ваше доброе сердце по отношению к этой несчастной женщине». Принцесса тут же отправилась в столицу. Этот акт доброты и милосердия имел огромный успех среди парижан, которые не привыкли к подобному состраданию и сочувствию со стороны королевской семьи.

Однако на горизонте снова замаячила угроза альянсу. Мария-Антуанетта вновь с надменностью начала относиться к фаворитке. С приближенными мадам Дюбарри отношения были примерно такими же. Начиная придворную жизнь, дофина не удостоила вниманием свою племянницу, которая вышла замуж за виконта Дюбарри. 1 января 1774 года дофина проигнорировала присутствие фаворитки, которая находилась в другом конце кабинета вместе с герцогиней д'Эгильон и герцогиней Мазорин.

Людовик XV оставался «очень деликатным во всем, что касалось дофины». Тем не менее никто не мог утверждать, что его страсть ослабела. «Привычная связь, которая его объединяла с любовницей, неминуемо бы разорвалась, если бы здоровье его пошатнулось и привело к благочестию», — утверждал посол Швеции.

А в это время все как будто выжидали появления малейшего признака усталости или недомогания на постаревшем лице короля. Смерть только что унесла с собой трех его близких друзей и оттого он казался подавленным. 23 ноября 1773 года маркиз Шовелен, который всегда играл с ним в вист, скоропостижно скончался, сидя в своем кресле. Через какое-то время скончался маршал д'Арментьер, также скоропостижно. Аббат де Лавиль из министерства иностранных дел внезапно умер от апоплексического удара. «Арментьер успел позвать к себе исповедника. Для меня страшнее всего умереть как собаке, как Шовелен или Буйон», — признавался король. Он вспоминал также смерть шведского короля, который умер за игрой в карты два года назад. Разговор с герцогом де Кони окончательно поверг его в уныние. Король спросил, отчего возникла «болезнь Бернара, который сошел с ума». И услышал совершенно спокойный ответ: «Все просто, Сир, он был распутником и слишком часто для своего возраста путался с женщинами». Несчастный был с королем одного года рождения.

Дофин и дофина не могли даже предположить, что дни старого монарха уже сочтены. Людовик-Август продолжал охотиться, читать и участвовать в семейных праздниках. Мария-Антуанетта развлекалась и наслаждалась положением дофины. Жизнь казалась ей такой чудесной.

26 апреля, когда Людовик XV находился в компании мадам Дюбарри и нескольких близких друзей в маленьком замке Трианон, он вдруг почувствовал себя плохо и отказался обедать. На следующий день он чувствовал себя слишком слабым, чтобы сесть в седло, как он обычно это делал, поехал на охоту в карете, вечером у него начался сильный жар. Через два дня помимо жара добавилась тошнота. Ла Мартиньер, его хирург, велел ему побыстрее покинуть Трианон: «Сир, вы можете болеть только в Версале». Король не заставил себя долго уговаривать. Он накинул манто прямо на домашнее платье. Садясь в карету, крикнул: «Гони!». Прибыв в Версаль, он сразу лег в постель, чувствуя сильную слабость. Дети поспешили к его изголовью, никто не был особенно обеспокоен.

В течение следующей ночи врачи советовались по поводу состояния их величественного пациента, у которого сильный жар сопровождался мучительными мигренями. 29 апреля, на рассвете, врач решил сделать кровопускание. Церемония проходила по все правилам, несмотря на это, король продолжал находиться в постели. Через три часа кровопускание повторили, но улучшения не наступило, что доказывало серьезность случая. Из-за сильного жара голос короля стал еле слышным. Часто он звал своего дворецкого и посылал его за мадам Дюбарри, которая проводила все ночи у постели больного, в тот вечер она также оставалась с ним. Мария-Антуанетта и дофин ходили без устали по королевской спальне. Вся королевская семья бродила по апартаментам короля в нервном оживлении. Беспокойство начало нарастать и через несколько часов превратилось в тревогу.

Ближе к полуночи по Версалю прокатился страшный слух: у короля оспа. Дофин и дофина узнали об этом первые, Мария-Антуанетта написала несколько записок, сообщавших эту ужасную новость. Сразу же врачи запретили всем принцам и принцессам заходить в комнату, поскольку никто, исключая графиню Прованскую, не болел этой болезнью. Марии-Антуанетте в свое время сделали прививку против оспы. Дофина с ужасом вспоминала эпидемию 1767 года в Вене, когда болезнь унесла с собой жену брата Иосифа и сестру Марию-Жозефину, которая в то время была помолвлена с королем Неаполитанским. Но что ожидало французский двор? Дофина трепетала, проходя с мужем по небольшому саду. Тем не менее отважная дофина собралась дежурить у постели короля. Врачи воспротивились, поскольку риск был слишком велик. «Однако сам факт, что дофина предложила остаться наедине с больным королем, чтобы ухаживать за ним, останется навсегда в памяти подданных», — отмечал Мерси.