Читаем без скачивания К суду истории. О Сталине и сталинизме - Рой Медведев

Писатель Василий Аксенов, описывая в одном из очерков судьбу своего отца, участника Гражданской войны, арестованного в 1937 г., но вернувшегося домой в 1956, приводит другой эпизод из деятельности Троцкого, относящийся к осени 1919 г.:

«В Ряжске был сборный пункт дезертиров. Набралось их здесь несколько тысяч. Это была разнузданная орда морально опустившихся, бешено орущих людей, а конвой наш был малочислен, слаб. Трудно сказать, почему они не перебили тогда нас, конвоиров. Должно быть, просто невозможно им было организоваться даже для такого нехитрого дела. Объединились они только в своей ненависти к комиссару, приехавшему с инспекцией из Москвы.

Мы вывели их за город в поле и кое-как организовали в огромное, гудящее, как взбешенный улей, каре. Здесь была сколочена шаткая трибунка для высокого московского комиссара.

Он подъехал в большой черной машине, сверкающей на солнце своими медными частями. Он был весь в коже, в очках и, что очень удивило нас, абсолютно без оружия. И спутники его тоже не были вооружены. Он поднялся на опасно качающуюся трибуну, положил руки на перила и обратил к дезертирскому безвременному воинству свое узкое бледное лицо.

Что тут началось! Заревело все поле, задрожало от дикой злобы. “Долой!” – орали дезертиры.

– Приезжают командовать нами, гады!

– Сам бы вшей покормил в окопах! Уходи, пока цел!

– Эх, винта нет, снял бы пенсию проклятую!

– Братцы, чего же мы смотрим в его паскудные окуляры!

Мы уже подняли винтовки для первого залпа в воздух, как вдруг над полем прокатился, как медленный гром, голос комиссара:

– Что это за люди? – рукой он показывал на нас, конвоиров. – Я спрашиваю, что это за люди с оружием? – снова прошелся над нами голос, похожий на звук, что тянется за нынешними реактивными самолетами. Дезертирство от неожиданности затихло, пораскрывало рты.

– Это конвой, – четко доложил один из его спутников.

– Приказываю снять конвой.

Он набрал полную грудь воздуха, очки его сверкнули, и он заревел еще более тяжелым, еще более гневным голосом, толчки которого словно отдавались у каждого в груди:

– Перед нами не белогвардейская сволочь, а революционные бойцы. Снять конвой!

В тишине, последовавшей за этим, над полем вдруг взлетела дезертирская шапка, и чей-то голос выкрикнул одиночное “ура”.

– Товарищи революционные бойцы! – зарокотал комиссар. – Чаша весов истории клонится в нашу сторону. Деникинские банды разгромлены под Орлом!

“Ура” прокатилось по всему полю, и через пять минут каждая фраза комиссара вызывала уже восторженный рев и крики:

– Смерть буржуям! Даешь мировую революцию! Все на фронт!

И мы, конвоиры, о которых все уже забыли, что-то кричали, цепенея от юношеского восторга, глядя на маленькую фигурку комиссара с дрожащим над головой кулаком на фоне огромного, в полнеба, багрового заката, поднимающегося из-за горизонта, как пламя горящей Европы, как огонь американской, азиатской, австралийской, африканской революций» [112] .

Подобных эпизодов в деятельности Троцкого в годы Гражданской войны было множество. Поэтому, не оспаривая приведенных выше свидетельств В. Трифонова или С. Орджоникидзе, мы должны согласиться также и с И. Дашковским, который писал в одном из своих неопубликованных очерков, что прибытие на какой-либо участок фронта поезда Троцкого было равносильно прибытию на фронт свежей дивизии.

Гражданская война в огромной степени способствовала росту известности и популярности Троцкого не только среди большого числа участников войны, зарубежных наблюдателей и друзей Октябрьской революции, но и внутри большевистской партии. Мало кто вспоминал теперь, что Троцкий вступил в партию большевиков лишь за несколько месяцев до революции, а перед этим активно боролся против большевиков. Острая профсоюзная дискуссия 1920 – 1921 гг., в которой Ленин и Троцкий снова оказались противниками, заметно ослабила влияние и вес Троцкого в партии. После победы в этой дискуссии ленинского большинства на X съезде РКП(б) многие сторонники Троцкого не были избраны в состав ЦК, а тем более в состав Оргбюро и Секретариата ЦК. Тем не менее и в 1921 – 1922 гг. Троцкого считали вторым по значению деятелем большевистского руководства. На многих митингах и собраниях провозглашались здравицы в честь «товарищей Ленина и Троцкого», во многих советских и партийных учреждениях можно было видеть портреты Ленина и Троцкого. Имя Троцкого звучало в песнях и военных маршах. Это была, несомненно, высшая точка в карьере Троцкого как революционера и политического руководителя Советского государства. В этот период Ленин относился к Троцкому с подчеркнутым уважением, так же как и Троцкий к Ленину. Поэтому утверждать, подобно Палму Датту, что у Троцкого всегда была «злобная, почти патологическая ненависть к Ленину, к основным принципам его учения и вообще к большевикам» – значит говорить явную неправду [113] . «Троцкий, – писал в своих рукописных воспоминаниях в 60-е гг. старый большевик В. Громов, – выдающийся революционер. Он, конечно, не ленинец, но с Лениным в нашей партии работал вполне лояльно. Наша партия, созданная Лениным, являлась той силой, которая парализовала необузданное самолюбие и неприкрытый карьеризм Троцкого… Троцкого в нашей партии никто не знал лучше Ленина. Все, что было хорошего и плохого в этом противоречивом человеке, описано с точностью и добросовестностью нашим вождем… Не верьте тому, что писал о Троцком Сталин… Троцкий, пожалуй, единственный противник, не уклонившийся от борьбы, навязанной ему Сталиным, потому что после смерти Ленина он считал возможным занять пост вождя партии. Троцкий высоко ценил и всегда дорожил своим именем. Как человека честолюбивого, его всегда подкупали аплодисменты современников, но прежде всего он заботился о признании своей личности в глазах потомков. Он, как говорится, “бил на историю”… Сам Ленин показал… как надо относиться к Троцкому… Ленин в своем письме к съезду… назвал Троцкого “одним из выдающихся вождей современного ЦК”. Это не пустые слова, это окончательное и последнее мнение основателя нашей партии о человеке, с которым он проработал более двадцати лет в чрезвычайно острой и не всегда ясной обстановке».

Положение Троцкого в партии и в государстве к началу 1923 г. было таково, что по мере развития болезни Ленина, принимавшей все более тяжелый и необратимый характер, не только сторонние наблюдатели, но и значительная часть большевиков искренне считали, что наиболее вероятным преемником Ленина как вождя партии и государства может стать только Троцкий. Но в руководстве партии были, однако, очень влиятельные силы, которые решили во что бы то ни стало помешать этому.

XII СЪЕЗД ПАРТИИ И БОРЬБА ВНУТРИ ПОЛИТБЮРО ВЕСНОЙ 1923 г.

В первые месяцы 1923 г. политическое и экономическое положение молодой Советской республики продолжало оставаться очень трудным. Только-только начала восстанавливаться после разрухи промышленность и транспорт. Медленно оправлялось от последствий двух войн и засухи сельское хозяйство. Материальное положение рабочих и крестьян было крайне тяжелым. Особенно трагичной была участь миллионов беспризорных детей и подростков и миллионов безработных пролетариев и служащих. В это же время начала осуществляться новая экономическая политика, в городе и в деревне развивалась частная торговля, стали появляться частные промышленные предприятия, магазины, типографии, рестораны, посреднические конторы и т. п. Мелкие предприниматели, ремесленники, торговцы, богатые крестьяне начали оправляться от шока, вызванного революцией, продразверсткой, политикой «военного коммунизма». Это развитие частного предпринимательства способствовало улучшению общего экономического положения, облегчая решение неотложных хозяйственных проблем. Но оно же создавало немало политических осложнений и трудностей для партии.

В январе и феврале 1923 г. тяжело больной Ленин продолжал диктовать свои последние статьи и письма; он просил читать ему литературу о международных отношениях, о кооперации, о научной организации труда. Владимир Ильич торопился более детально разработать основы новой политики партии, ее новых задач и новой структуры, а также изложить более глубокое понимание социализма. Однако после 10 марта эта работа была прервана новым, самым серьезным приступом болезни. Для тех, кто принадлежал тогда к верхам партии, становилось очевидным, что Ленин уже не сможет вернуться к полноценной политической деятельности. Естественно, возникал вопрос о преемнике Ленина.

С тревогой читая правительственное сообщение о значительном ухудшении здоровья Ленина, партийные функционеры и активисты прекрасно понимали, что Ленину как создателю и вождю большевистской партии и Советского государства нет и не может быть никакой адекватной замены. Однако, как армия во время военной кампании нуждается в новом командующем, если тяжело ранен прежний; как церковь нуждается в новом первосвященнике, если ушел в лучший мир прежний наставник, так и политическая партия, особенно в трудных политических условиях, нуждается не только в коллегии руководителей, но и в новом политическом лидере и истолкователе ее идеологической доктрины.