Читаем без скачивания Мужчина-подарок - Светлана Демидова

– А что, нас кто-нибудь искал? – спросила я.

– Да эта «Омега» уже объявила тебя в сетевой розыск!

– Зачем?

– А они придумали в свои коробки с канцелярщиной какие-то рекламные бумажонки вкладывать.

– И что?

– И то! Кроме Надежды Николаевны Михайлушкиной, им, видите ли, ни один другой дизайнер не подходит!

Вы понимаете, что я не могла при этом сообщении не обрадоваться. Я и сделала это так бурно, что даже несчастная Ирма расхохоталась.

– Ты делаешь успехи, – сказала она.

– Это все ты, Ирмочка-ширмочка! – пропела я. – Это ты меня научила! Век не забуду! – И я расцеловала ее в обе худющие и еще мокрые щеки.

Потекли дни, полные интересной работы. Я теперь часто задерживалась в фирме, потому что спешить мне было некуда и не к кому, а голова, будто в нее вставили какой-то новый элемент, работала почти в непрерывном режиме. Только вот с новым названием нашей фирмы и с ее логотипом почему-то никак не получалось. Но я и без этого принесла шаманаевскому детищу много пользы, поэтому о своем заказе он тактично не напоминал, а зарплату мне повысил очень прилично.

Я купила и пылесос, как хотела, и мобильник, и даже слегка приоделась. Но окончательно почувствовала себя хорошо зарабатывающим человеком только тогда, когда наконец перестала стирать полиэтиленовые пакеты и сушить их в кухне на веревочке: сначала одну сторону, а потом, вывернув их наизнанку, другую. Надо сказать, что умение выбрасывать пакеты я тренировала в себе с большим трудом. Сначала я научилась выбрасывать только сильно загрязненные, а остальные продолжала стирать и сушить. Потом стала стирать только нестандартного размера: мало ли что нестандартное придется в них положить. Когда же однажды вечером, повертев в руках необычно плотный квадратный пакет из-под замороженных овощей, я засунула его в помойное ведро, то поняла – победа над пакетами является полной и бесповоротной! У меня есть деньги, чтобы покупать себе рулоны чистых, использовать их по мере надобности и без сожаления выбрасывать.

И сушилку-держатель для зонта из пустой пластиковой бутылки я теперь ни за что не стану делать! И крышку банки горячим чайником открывать!

Вам, конечно, не нравится, что я завелась про пакеты и опять про сушилку-держатель? Вам бы хотелось про другое? Я расскажу, куда денусь, раз уж и так разоткровенничалась!

Ну, во-первых, про Дашку Дроздецкую и ее мужа.

Неповоротливый увалень Паша неожиданно для всех проявил жуткий темперамент и очень прилично врезал Воронцову промеж глаз прямо возле «М» и «Ж». Я как раз в тот момент расслаблялась в комнате отдыха под мелодии нового диска и ничего не слышала. Горыныч, темперамент которого уже был известен ранее, в долгу не остался. Их с Пашкой с трудом растащили вовремя подоспевшие страстотерпцы вместе с боссом. Этот шум и вопли Шаманаева были отлично слышны даже сквозь наушники магнитофона, и я в большой тревоге выбежала в холл. Зрелище передо мной предстало незабываемое: два бойца, истекающие кровью, и Лешка Шаман, сквозь зубы делающий официальное заявление, что если хоть кто-нибудь еще хоть раз хоть что-то подобное… Заканчивать предложение ему не пришлось, потому что все и так все поняли. По завершении данного «мероприятия» я тихохонько опять ретировалась в комнату отдыха дослушивать расслабляющие мелодии, поскольку опять излишне взволновалась.

Горыныч неделю ходил с бровью и носом, залепленными пластырем, выкрашенным под цвет человеческой кожи. Несмотря на этот цвет, пластырь все-таки здорово выделялся на его человеческой коже, и все над ним подсмеивались. Пашка ничего себе не залеплял, приходил на работу с болячкой на верхней губе и разноцветным синяком под правым глазом, сильно поражающим воображение. Свой компьютер он перенес к окну, подальше от Дашки, и обращался к ней только в случае острой необходимости и через посредников.

Шаманаев по поводу всего случившегося рвал и метал. Тандем «Даша + Паша» рассыпался, что сильно вредило работе. Молодые люди привыкли творить вместе, и порознь все у них получалось гораздо хуже и медленнее.

Надо сказать, что у Дашки вообще наступила черная полоса. Тот самый скользкий Эдуард Михайлович Козлачев, торговец пиломатериалами, все же вывернулся из ее цепких рук. Заказ толком не оплатил, а все Дашкины придумки внедрил самостоятельно. Да и не только Дашкины! Страстотерпцы успели разработать козлу-Козлачеву оригинальный сувенир для подарков постоянным клиентам: крошечные шкалики, куда входил всего лишь наперсток водки. Прикол состоял в том, что на этикетке, выполненной в виде полураспиленной доски, было написано: «ПИЛИли ВМЕСТЕ!»

Дашка ругалась нехорошими словами и грозилась послать на его компьютер вирус, который при каждом включении выдавал бы ему надпись: «Согласись, что ты вонючий козел!» И пока он не наберет на клавиатуре текст, что он целиком и полностью согласен с этим определением, работать ни на одном из компьютеров в его офисе будет невозможно. Но Шаманаев пригрозил Дарье увольнением, если она провернет такую штуку.

А с Горынычем он ругался в своем кабинете так громоподобно, что слышно было на весь коридор, куда мы все в испуге высыпали. Лешка утверждал, что половая невоздержанность Воронцова уже приносила, сейчас приносит и еще долго будет приносить фирме существенные убытки, и поэтому он как босс в качестве наказания на два месяца лишает его премиальных. Горыныч не менее громко отвечал, что все дело в невоздержанных бабах, которые сами не знают, чего хотят, а мужики, из которых они, то есть бабы, вьют веревки, должны почему-то страдать. Еще он кричал нечто непонятное про то, что уже однажды оказался прав, о чем Алексу неплохо бы вспоминать почаще, и что если он будет из-за каких-то баб лишать его премиальных, то он сам уйдет из фирмы к чертовой матери! Шаманаев в ответ обозвал его кретином и королем из старого фильма про Золушку, который постоянно собирался уходить из королевства, но все время оставался на месте.

После этого заявления они вдруг почему-то резко сбавили громкость, и нам пришлось ретироваться за свои компьютеры, поскольку в коридоре все равно ничего не было слышно.

В тот же вечер Горыныч заявился ко мне домой с дорогой бутылкой коньяка (как потом выяснилось, немыслимо затейливой формы) в потрясающей красоты коробке. На ней была изображена расцвеченная огнями Эйфелева башня, из чего следовало, что коньяк являлся французским.

Кроме того, что лицо Егора было здорово попорчено Дашкиным мужем, оно имело еще и очень неопределенное выражение. Воронцов не мог не знать, что все сотрудники фирмы в курсе того, из-за чего они добрых полчаса бились с Пашкой не на жизнь, а на смерть. Мне показалось, что Горыныч пришел ко мне, чтобы покуражиться: вот, мол, я какой! Ешьте меня с маслом! А я подумала: «Ну, попробуй, голубок, покуражься! Ты еще не знаешь, что я, находясь в комнате психологической разгрузки, поклялась на диске с расслабляющими мелодиями отомстить тебе за всех оскорбленных и униженных тобою женщин, включая и свою скромную персону!»