Читаем без скачивания Кубок лунника - Анна Клименко

– Час? – она всполошилась. Не заметила, как задремала! Ой, как нехорошо…

– Час, – желтые глаза переливались в полумраке словно два топаза, – я начал беспокоиться и решил подняться, чтобы удостовериться… Что с вами, госпожа Вейн, не случилось ничего дурного…

– А что, могло?..

– Теперь уже не важно, – он отмахнулся изящным аристократическим жестом, а Малика заметила перстень на правой руке лорда, яркий сапфир в массивной оправе. – главное, что вы в полном порядке, и что теперь мы можем беспрепятственно отправиться к кургану. Ведь так?

– Конечно, конечно, – пробормотала Малика, спуская ноги с кровати.

Туфли нашлись сразу, и через минуту ведьма уже заплетала в косу свои легкие, как пух, волосы. Жаль, Арат не додумался повесить в номер зеркало, даже самое маленькое! Она механически разгладила складки на муслиновой юбке, подхватила со спинки стула редингот, затем – шаль. Лунник молча наблюдал за сборами, он все сидел, закинув ногу на ногу, и задумчиво покачивал носком начищенного до блеска ботфорта.

«Умыться бы», – подумала ведьма, огляделась в поисках кувшина с водой, но таковых не оказалось, – «йоргг, ну и ладно. Ветра Ирисовых пустошей освежат ничуть не хуже».

– Ну вот, я готова.

– Хорошо, – лунник позволил себе скупую улыбку, – тогда, госпожа Вейн, курган ждет нас.

Они спустились по скрипучей лестнице, миновали темный и неприветливый холл «Кубка Лунника». И – после душного помещения Малика задохнулась от свежего ветра Сэлдима, от сладковатого аромата ирисов. Зажмурилась на миг оттого, что прямо в глаза било закатное солнце, яркое, словно плоды померанца, повисшее меж облаков, которые походили на лебяжий пух.

Потом, резко выдохнув, Малика прищурилась на угрюмые каменные стены домов. Точно, бородавки на светлом лике пустоши! Нет им здесь места, но как объяснить это горожанам?

– Позвольте, я помогу, – она оперлась на руку лунника, легко вскочила в седло.

– Здесь очень красивое место, граф.

Он, уже в седле, скривился и неопределенно пожал плечами.

– Вы на самом деле так думаете? По мне, так во всем мире не сыскать местечка более гнилого и отвратительного, чем Блюменс. Но, возможно, так говорит моя память. А у вас, госпожа Вейн, свежий взгляд, незамутненный прошлым.

Лунник тронул поводья, и его тонконогий жеребец изумительной шоколадной масти взял с места рысью. Малике ничего не оставалось, как следовать за ним – сперва по брусчатке, затем по дороге, отсыпанной битым известняком. Прочь из города, навстречу запаху ирисов и ветру, рождающемуся у подножия Солнечной горы.

Она подставляла лицо закатному солнцу, и силуэт графа казался черным словно провал в полотне Этернии. Ей хотелось распахнуть несуществующие крылья и взлететь, а розоватый пух облаков походил на сахарную вату, которую так любят дети. А еще – сущая глупость, конечно же! – в душе просыпалось желание спешиться, и кружиться, кружиться, глядя в густую лазурь над головой…

– Воистину, память есть проклятие, – прозвучал рядом насмешливый голос лунного лорда.

– Может быть, – она улыбнулась. Пусть себе язвит, сколько заблагорассудится!

– Как вы находите пустоши?

Малика натянула поводья. Они стояли на небольшой возвышенности, на самом краю сиреневой чаши, которая простиралась до самого горизонта и там исчезала в лиловой дымке.

– Они прекрасны, граф. Однако, я не вижу кургана.

– Курган, к моему прискорбию, почти сравнялся с землей, – тихо ответил лунник, – люди не очень-то старались, слишком торопились закопать Хаора и его семью. Даже не пытались сделать могильник вечным. Едем же!

Альвен пустил жеребца галопом, а Малика невольно залюбовалась тем, как он держится в седле. Потом, немного погодя, граф натянул поводья.

– Дальше придется идти пешком, госпожа Вейн. Я так давно был здесь в последний раз, что могу и пропустить то место, где зарыты останки ведьмака.

Малика не стала возражать. Ей даже нравилось, как шелестит муслин, задевая сочные цветки ирисов, как похрустывают под каблуками зеленые побеги. Лунник обернулся, хмуро поглядел на нее.

– Я не подумал, что вам будет неловко в длинной юбке.

– О, ничего страшного, граф, – в мыслях она продолжала парить высоко в небе.

– Обопритесь на меня, госпожа Вейн. Так мы будем передвигаться куда быстрее.

Ощущение дорогого сукна под пальцами лишь улучшило настроение Малики. Подобрав свободной рукой подол платья, она энергично зашагала вперед, даже немного опередив графа и отпустив его руку. Наверное, зря… Потому что каблук подвернулся в ложбинке, или зацепился за что-то. Падая, Малика успела помянуть Йоргга и заверещать как кролик в зубах лисы. Она видела, куда падает, но ничего не могла сделать – а летела она прямехонько на окоченевшее, выгнувшееся дугой, посиневшее и раздувшееся тело. Из-под левой лопатки загадочно поблескивала рукоять стилета. Кстати, рукоять этаочень походила на ту, которая в недавнем прошлом торчала из спины лунного лорда.

…– Госпожа Вейн?

– Ох.

– Я вас успел поймать.

«С чего бы это?» – вспышкой промелькнула тревожная мысль. И следом – кошмарное, леденящее кровь в жилах видение. Оскверненная, растоптанная красота долины. Нарушенный покой кургана… Убийство.

Малика непроизвольно сжалась в комок и закрыла ладонями лицо. Граф продолжал мягко обнимать ее за плечи, легонько раскачивая из стороны в сторону.

– Вы меня не перестаете удивлять, – его дыхание запуталось в растрепавшейся прическе, – женщина, которая самостоятельно осматривает тело в гостинице, лишается чувств, падая – всего-то! – на окоченевший труп.

– Мне вот что любопытно, граф Рутто, – Малика с трудом ворочала языком. Во рту плавала тошнотворная горечь, неизменная спутница пережитого страха. – любопытно… Когда вы наконец перестанете язвить? Право же, всему есть разумный предел, даже тому, что вы считаете верхом остроумия!

По бледным губам лунника скользнула усмешка.

– Ну вот. Мне кажется, что вам уже лучше, госпожа Вейн.

И он отпустил ее, даже отошел на шаг.

Малика покосилась на неподвижное тело, застывшее в ирисах.

– Вы знаете этого человека, Альвен?

Лунник непринужденно повел плечами, затем присел на корточки рядом с мертвецом и без видимого усилия перевернул его набок. Малика сглотнула кислую слюну и, подобрав подол платья, приблизилась. Убитому могло быть лет сорок, а может и больше – точно не скажешь. Вместо лица – почерневшая бесформенная подушка, слипшиеся жидкие волосы, в которых деловито копошились жуки. Ведьма почувствовала, как к горлу подкатила тошнота, и отвернулась, задышав глубоко-глубоко.