Читаем без скачивания На Муромской дороге - Сергей Шведов

– Ну и что, – неуверенно огрызнулся Фаринелли. – Мало ли что в жизни бывает. – Не хочешь звонить Васюковичу, выгляни в окно. Там ты увидишь молодых тренированных людей. Как ты думаешь, по чью душу они здесь собрались?

Сбитый с толку и не на шутку взволнованный кастрат не поленился сходить к окну, выглянул из-за портьеры наружу и вернулся к креслу изрядно бледный. – Это что же, за мной?

– Ты ведь спасать тебя приехали, Витя, – со вздохом сказал Портсигаров. – Сволочь ты, конечно, изрядная, но всё-таки хороший знакомый.

– Да что им от меня надо? – ударил на слезу Фаринелли. – А кто их знает, – развёл руками Коля. – Это же нелюди. Скажут им, порвать на куски Фаринелли – порвут. Скажут, пристрелить – пристрелят. Скажут, заковать в кандалы – закуют.

– У нас же демократия, – взвизгнул кастрат. – Нельзя же безвинного человека арестовывать и сажать без суда и следствия.

– Как это без суда! – громовым голосом оборвал его стенания Портсигаров. – Тебе Химкин объяснил, что Суд идёт, Страшный суд, а на твоём лице я не вижу раскаяния.

– Я человек маленький, – заюлил Фаринелли. – Ни в чём таком не участвовал. – Грешил ты, положим, немало, – возразил Портсигаров. – Но не исключено, что Суд окажет тебе снисхождение. Разумеется, лишь в случае раскаяния и готовности к сотрудничеству с правоохранительными органами. – Я, выходит, грешен, – возмутился Витя. – А органы наши святы?!

– А не о наших органах речь! – возмутился Портсигаров. – Короче: готов ты везти нас к Сосновскому или будешь упорствовать в заблуждениях?

– Да хоть сейчас, – сдался Фаринелли.

На выходе из дома кастрат проявил малодушие и выказал опасения по поводу сгрудившихся поодаль тренированных молодых людей. Однако Портсигаров, вошедший в роль доверенного агента высших сил гарантировал ему полную безопасность В подтверждение собственных слов, он даже выпустил первым за дверь Джульбарса. Появление на пороге чёрного пса мгновенно разрядило ситуацию: молодые люди разлетелись по машинам и уже оттуда наблюдали за всем происходящим.

Фаринелли поместили на заднее сидение его собственного «Мерседеса», а Химкина, поблагодарив за образцовое выполнение обязанностей агента юпитерианских спецслужб, отправили обратно в редакцию с наказом, воплотить в статью только что изложенные перед Фаринелли мысли и непременно напечатать в завтрашнем номере газеты. За это ему были обещаны орден Владимира Красно Солнышко 1 степени и бесплатная путёвка на лучший юпитерианский курорт.

Фаринелли дёргался и всё время оглядывался назад, на тянущийся за белым лебедем хвост из машин, под завязку наполненных агентами непонятных служб. Портсигаров охамел уже до такой степени, что не обращал внимания ни на запретительные знаки, ни на суетящихся на обочине гаишников. К удивлению Балабанова, никто не предпринимал попыток притормозить «Мерседес», а иные стражи дорожного порядка даже отдавали честь проезжающему автомобилю. Похоже, на всякий случай и во избежание.

– Видел, – гордо указал Коля кастрату. – А ты сомневался.

Балабанов пребывал в тихом недоумении – что же, собственно, всё это может означать? Неужели дурацкий слух, по неосторожности пущенный Колей у медийной цитадели по поводу пса-оборотня, посланного Инструктором для наведения порядка в столице, успел уже за короткое время овладеть массами? Конечно, само по себе это предположение было бредовым, но Балабанов уже привык ничему не удивляться в этом городе. Если здесь есть Лысая гора, Бамут Абрамович Сосновский о трёх головах и прочая разноплановая нечисть, то почему бы не прибыть Инструктору с инспекционной проверкой аж с самого Юпитера.

Здание, в котором жил Кощей Бессмертный, хоть и не напоминало ни вблизи, ни издаля ООН, но всё-таки по виду было нечего себе. Бдительная охрана стерегла его по всему периметру и поначалу ни в какую не хотела пропускать прибывших в Кощеево логово. Кастрату Фаринелли пришлось долго доказывать мрачной личности, что он из гостей званых и дорогих сердцу хозяина.

Возникшую на пустом месте проблему разрешил добрый молодец с сахарной улыбкой на устах, опознавший шоуменов и хоть не кинувшийся к ни с лобзаниями, но, тем не менее, не отдавший их на растерзание злобным кощеевым псам. – Сосновский пока занят, – небрежно бросил добрый молодец, указывая гостям величественным жестом путь в хоромы, сделавшие бы честь и Змею Горынычу.

Балабанов, поражённый уверенностью добра молодца, распоряжавшегося в кощеевом замке, как у себя дома, спросил шёпотом у Коли;

– Это кто ж такой? – Фидоренко, – столь же тихо ответил Коля.

Балабанов принюхался к знаменитому аналитику, но неприятного запаха не почувствовал. И слегка подивился тому обстоятельству, что человек, зарабатывающий кусок хлеба тяжёлым ассенизаторским трудом, сохраняет цветущий вид и хорошее настроение. Сам Балабанов в информационно-канализационных каналах не выдержал бы и дня.

Если бы не провожатый, то гости непременно бы заблудились в бесчисленных переходах кощеевых палат. Строился Сосновский с размахом и с явной претензией переплюнуть Кремль. Балабанов, до недавнего времени считавший самым роскошным зданием губернаторский дворец в родной области, был потрясён мраморно-золотым великолепием логова нечистой силы.

Стол, за который усадил гостей Фидоренко, был сделан из слоновой кости, а кресло, которым была удостоена Балабановская задница, вполне бы сгодилось в качестве трона для монарха средней европейской страны. Зато картины, развешанные по стенам, Балабанову не понравились. Чёрт-те что было намалёвано на этих картинах. Создавалось впечатление, что рисовал их сильно подвыпивший художник, которому дражайшая половина наставила рога, за что он и отомстил ей столь странным способом, разместив органы и члены совсем не в том порядке, какай был предусмотрен природой.

Фидоренко предложил гостям кофе, Балабанов этот напиток терпеть не мог, но придавленный неземной роскошью, не нашел в себе смелости отказаться. Все прочие шоумены тоже пили кофе с каменными лицами и напряженно ждали появления значительной персоны.

Персона появилась, на ничего значительного Балабанов в ней не обнаружил. При дневном свете его недавний ночной собеседник смотрелся ещё более неавантажно, чем при лунном. Но рожек на его лысоватом черепе не было, это Балабанов отметил с некоторым даже облегчением. Что касается лица, то создавалось впечатление, что хозяин постоянно борется с проступающей на нём хитростью, но это ему плохо удаётся. Лицо сохраняло лисье выражение, несмотря на все старания Сосновского придать ему благородный львиный вид. – Наслышан, – хозяин кивнул гостям, присаживаясь к столу. – Что ж вы так неосторожно с Лебедянским?

– Достали, – пожаловался Портсигаров. – Мы хотели всем миром уладить, но Васюкович, коварный тип, подсунул нам туфту вместо Джульбарсова амулета, собачка обиделась с прискорбными для медийщиков последствиями.

– Они и меня псом терроризировали, – тут же донёс Фаринелли. – Грозили Страшным судом.

– Так этот чёрный пёсик оборотень? – спросил хозяин, не обращая внимания на жалобы кастрата.

Портсигаров слегка смутился под взглядом острых Кощеевых глазок и развёл руками:

– Есть кое-какие основания так полагать. – Ты нас баснями не корми, – хмыкнул презрительно Фидоренко. – Здесь тебе не детский сад. – Ну почему же, – задумчиво поправил своего излишне расторопного помощника Сосновский. – Жизнь сложна и многогранна. Так говорите, Устроевско-Симаковский стан сделал ставку на зарубежную поддержку в то время, когда вся страна захлёбывается в патриотизме?

Балабанов, честно говоря, не понял Сосновского, и, надо сказать, что печать недоумения застыла не только на лице сибиряка, все остальные гости тоже хранили растерянное молчание.

– Не совсем удачный контакт с нечистой силой, – продолжал, как ни в чём не бывало, Сосновский, – вызвал небольшой катаклизм в вотчине господина Лебедянского. И теперь эти господа пытаются свалить свою вину на людей к шаманизму совершенно непричастных:

– Не слишком ли круто для электората? – с сомнением покачал головой Фидоренко. – Электорат уже давно готов к общению с нечистой силой, – пожал плечами Сосновский.

– Так ведь продыху от неё нет, – не выдержал Балабанов. – Прёт буром со всех экранов.

– Именно, – ласково глянул на сибиряка Сосновский. – Так как, вы говорите, называется ват проект?

– «Вальпургиева ночь», – подсказал Коля. – Сложновато для электората, – засомневался Фидоренко. – Надо бы попроще. – Пожалуй, – согласился в этот раз с подручным Сосновский.

– Может быть «Ночь на Лысой горе», – предложил Портсигаров. – Да, – немедленно поддержал хозяин. – Очень удачное название и очень актуальное. Шабаш, разгул преступности, разгул коррупции, и здесь появляется добрый молодец…