Читаем без скачивания Цепная реакция - Андрей Кивинов

Со второго этажа спустился автор рисунка «Диалектика межполовых отношений на фоне финансового кризиса».

— Грузовичок, — пояснил он. — Стройматериалы соседям привез.

— Да не приедут они, — предположил Елагин, — это было бы слишком просто.

— Ты б отказался от коллекции орденов стоимостью более ста тысяч долларов? Да еще в нашем захолустье?.. Тем более что после двух проколов у них аппетит разыграться должен… Сорока, давай наверх!

Гриша Сорокин кивнул и, забрав у художника рацию, направился к лестнице.

Репин подошел к сидевшему в одном из кресел другу Лехе. На нем, единственном из всех, не было униформы. Рубашка с нагрудными карманами и тщательно отпаренные брюки.

— Чего раскис?

— Удостоверение верни… — мрачно попросил тот вместо ответа.

Вражеский микроавтобус притормозил в километре от элитного поселка. Все было готово, но Миронов никак не решался дать команду. Не решался, поскольку привык доверять своему чутью.

Впервые это случилось в 2003-м, в Чечне. Они тогда проводили зачистку в небольшом селе под Шали. Оставалось проверить последний дом. Стас был старшим группы. Он уже собирался вышибить дверь ногой, как вдруг мышцы перестали повиноваться. До такой степени, что не позволяли сделать шаг вперед. Стас замер, не понимая, что происходит, и вдруг, повинуясь безотчетному позыву, нагнулся и принялся перевязывать шнурок на берце. А шедший за ним Андрюха Коновалов ударом ноги — точь-в-точь, как это только что собирался сделать сам Миронов, — распахнул дверь…

Растяжка была установлена на полу, за порогом. Коновалову, успевшему сделать шаг внутрь, оторвало ступню. Его дикие крики до сих пор иногда всплывали в памяти. Сам же Стас отделался тогда легкой контузией.

Так было и два года назад, когда он, уже уволенный из органов, работал с «тольяттинцами». Шла новая волна борьбы за передел собственности, в рамках которой им предстояло в тот день нанести «визит вежливости» директору мебельного комбината. Они еще не дошли до проходной, когда Миронов неожиданно почувствовал ту же, совершенно необъяснимую, слабость в ногах. Как тогда, на зачистке. И понял, что их — ждут.

Группу взяли прямо на выходе из директорского кабинета. Но уголовное дело кончилось ничем. То ли оперативники тогда поторопились, то ли судьи перемудрили, то ли вмешался еще какой-то неизвестный фактор… Скорее — последнее, поскольку директор мебельного комбината подозрительно быстро перешел на другую работу…

И сейчас бывший майор со своими предчувствиями оказался в дурацком положении. Он знал, что за его спиной и так уже идут нехорошие разговоры про картину из музея. Что старшой, типа, ее уже втихаря толканул, причем за немалые бабки, а братву лечит, будто покупателя трудно найти.

Если и в этот раз дело не выгорит, его самого на счетчик могут поставить. Парни ведь свое отработали…

— …восемь… девять… десять… Прошу!

Никифоров ошарашенно посмотрел сначала на лежавший перед ним на столе пиковый туз, потом — на колоду в руках Соломина.

— Не может быть… Давай еще раз!

Солома улыбнулся, быстро собрал карты, ловко перетасовал их, дал подснять и снова вопросительно взглянул на Юрасика.

— Седьмая сверху…

Фокусник послушно отсчитал седьмую карту. Снова выпал пиковый туз.

— Сильно! — восхитился Никифоров. — Ты и вправду циркач.

— Запомни, дружище, — усмехнулся Соломин. — Циркачи — это те, кто в Государственной Думе. А те, кто в нормальном цирке работает, называются артисты. Меня этому фокусу иллюзионист наш научил, Сашка Платов. «Платок» его звали. Вот это артист! С картами такое творил — Копперфилду и не приснится. По шесть часов ежедневно перед зеркалом тренировался. Пьяный, трезвый — без разницы. Зеркало складное специальное всегда с собой возил. Типа трельяжа, только меньше. Если, говорил, день не тренироваться, пальцы уже не те становятся. Кто Саню знал, в карты с ним играть никогда не садился. Даже на простой интерес. Какой смысл?.. Помню, с гастролей возвращались, из Владивостока. Денег уже нет ни у кого, а жрать хочется. И выпить, само собой. Ехать-то — чуть ли не неделю… Платок вечерком направился в СВ и до утра там в преферанс резался. Так мы потом аж до самого Юрьевска не просыхали…

С лестницы донесся тяжелый топот, и в холл влетел Сорокин, с недавних пор говоривший фальцетом.

— Тревога, джентльмены! Враг у ворот.

— Уверен? — поднял голову задремавший было живописец.

— Микроавтобус. С мигалкой. Возле нашего дома остановился.

— Так, приготовились! — скомандовал Репин, назначенный сегодня старшим. — Маски не надевать, чтоб друг друга не попутать. Вступаем по Лехиному сигналу.

— Слушайте, а не мало нас? — озабоченно спросил Никифоров.

— Солома один пятерых стоит. Да и лишних людей все равно нет… Быстро по местам!

Сорокин с Елагиным устремились через черный ход во двор, Никифоров поднялся и затаился на лестнице за небольшим бюстом Ленина, пылившимся на внушительном постаменте, а Соломин занял место в гардеробной, в огромном стенном шкафу, барахло из которого они еще утром предусмотрительно перетащили на второй этаж.

Репин бросил взгляд на застывшего в кресле друга:

— Не грусти, брат. Напоминаю. Женатые — они, конечно, дольше живут. Но холостяки — интересней! А тут хорошо, что все так быстро закончилось. Было б хуже, если бы втянулся… Все, давай! Очки не забудь снять…

Несчастный внедренный продолжал сидеть, глядя в одну точку. Потом, встрепенувшись, снял очки и спрятал их в подаренный Викой футляр. Затем достал из нагрудного кармана ее платок.

И только один вопрос крутился в голове:

«И как же эту заразу занесло в музей?»

Белый микроавтобус притормозил в метре от заветных серпастых ворот.

— Пойди глянь, джипарь во дворе? — велел Миронов одному из парней.

Тот натянул на лицо маску и выскользнул наружу. Подбежав к воротам, он на мгновение прильнул к щели между створками. Затем обернулся и изобразил пальцами знак ОК.

Стас довольно ухмыльнулся, словно акула, заметившая свежего аквалангиста. В отсутствие хозяина брать хату смысла не имело — у них нет времени на самостоятельную возню с сейфом.

— Пошли! — бодро скомандовал он.

Парни, быстро натянув маски, один за другим выскочили из машины. Двое, в том числе водитель, быстро подскочили к воротам и, встав на одно колено друг напротив друга, положили на плечи небольшую, но прочную доску. Остальные, используя ее как ступеньку, один за другим быстро преодолели препятствие. Чувствовалась закалка.

Последним через ворота перепрыгнул Стас. Приказав одному из бойцов оставаться снаружи, он вместе с другими побежал к входной двери.

Услышав, как распахнулась незапертая дверь в прихожей, Леха сунул Викин платок в карман рубашки и спрятал за спину лежавший рядом автомат.

Пятеро визитеров в камуфляжных костюмах ввалились в холл.

— Всем оставаться на местах. Милиция! Ты хозяин?

— На Мальдивах он. Купается.

— Не понял… А ты кто?

— Николай Басков.

Леха вскочил на ноги и, выхватив автомат, выпустил очередь вверх. Патроны, как принято в аналогичных случаях, были холостыми. Во-первых, чтобы не попортить чужую обстановку, а во-вторых, чтобы в самого не отрикошетило. Но гремели выстрелы, как настоящие.

— На пол, суки!!! На пол, я сказал!!! СОБР работает!!!

Вторая очередь недвусмысленно подкрепила высказанное пожелание. Одновременно с ней из-за Ленина выскочил Никифоров с пистолетом в руке, а дверной проем позади визитеров загородила громадная фигура Соломина.

— На пол!!! — гаркнул тот с тыла.

Причин не подчиниться никто не нашел.

Услышав стрельбу, оборотень, прикрывавший вход, подрастерялся. Он не мог решить, что ему делать: идти в дом на помощь своим? оставаться на месте? валить отсюда, пока маску не сорвали и рога не обломали?

Принять правильное решение бедолага так и не успел. Что-то большое свалилось вдруг на него откуда-то сверху, и он временно покинул свет божий.

— Крепче пушку держать надо! — заметил живописец, подбирая с бетонированной дорожки газовый пистолет. — Наберут детей на флот…

Едва Быков затеял пальбу, Елагин с Сорокиным перемахнули через забор и устремились к микроавтобусу.

Один из врагов, стоявший на шухере возле ворот, в первый момент принял оперативников за своих. Но, увидев личики без масок, моментально разобрался, что к чему, и сразу поднял руки, дабы не искушать судьбу. Что не спасло его от удара ногой по почке.

Тот, что сидел за рулем, судьбу все-таки решил испытать. И в тот момент, когда собровцы еще только спрыгивали с забора, микроавтобус уже рванул с места.

Но тенор Сорокин оказался готов и к такому повороту событий. Упав на землю, он прильнул щекой к прикладу «Кипариса» и выпустил длинную очередь по колесам. Микроавтобус, успевший отъехать метров на двадцать, вильнул в кювет и, чуть завалившись на левый борт, беспомощно застыл на месте…