Читаем без скачивания Обыкновенные волшебные часы - Вадим Фёдоров

Мы с Трик-Траком спустились в погреб и постояли некоторое время, пока наши глаза не привыкли к темноте. Здесь также находилось очень много цветочных горшков и стояло несколько бочек. Все они были наполнены землёй, и лишь в одной из них находились тряпьё, рукавицы и фартуки. Дно бочки вынималось, открывая вход в подземелье. Засветив фонарь «летучая мышь», который валялся у бочки, мы осторожно протиснулись в узкое отверстие днища и по каменным ступенькам спустились в подземный ход. Свет «летучей мыши» выхватил из кромешной тьмы довольно тесный проход, в котором можно было передвигаться только согнувшись. Пол и стены подземного хода были выложены кирпичом.

— Везёт мне на подземелья, — вздохнул Трик-Трак и шагнув вперёд.

— Везёт или не везёт — это мы скоро узнаем, — уточнила Кошка Машка, следуя за Трик-Траком. Шествие замыкал я.

Ход шёл, слегка изгибаясь влево, сначала с уклоном вниз, пошёл ровно, но спустя метров тридцать довольно круто взял вверх.

Пройдя ещё метров двадцать, мы упёрлись в люк, который без труда открыли. В глаза ударил яркий солнечный свет, и мы некоторое время, ослеплённые, стояли неподвижно. Наконец, зрение вернулось к нам, и мы смогли убедиться, что находимся в городской башне. По внутренней стенке её винтом вверх уходила лестница с узорными перильцами из бронзы. Лестница заканчивалась площадкой, прикрытой куполом в форме полусферы, в которую был вмонтирован циферблат часов. Половина купола была чёрной и не пропускала света, другая половина была прозрачной.

Мы стояли среди отбросов и нечистот, которые, очевидно, падали на дно башни откуда-то сверху. Под ногами у нас сновали сотни мышей. С испуганным писком они разбегались в разные стороны, как только замечали Кошку Машку. Можно было заметить, что мыши образовали два встречных потока — один, со съестными припасами, двигался вверх по одному краю лестницы, а второй по другому краю спускался вниз уже без припасов и, распадаясь, исчезал в многочисленных ходах, прорытых мышами под фундаментом городской башни. Мы ещё некоторое время постояли, разглядывая внутреннее устройство башни, пока, наконец, нетерпеливый голос Трик-Трака не призвал нас к действию:

— Вперёд, друзья, мы почти у цели!

И мы двинулись гуськом по ступенькам вверх. Пройдя пять витков лестницы, мы очутились перед небольшой дверью, закрывающей вход на площадку. На двери была вырезана надпись: «Не входить». Трик-Трак толкнул дверь, и мы вошли. Картина, открывшаяся нашим глазам, останется для меня навсегда самым ярким воспоминанием моей жизни, и я не в силах подыскать достаточно сильных слов, чтобы описать её правдиво.

Комната, в которую мы попали, была невелика. Одну стену её занимал гигантский механизм городских часов, состоящий из многочисленных шестерен, маятников и передаточных механизмов. Вторая же стена комнаты служила одновременно креплением для огромных реторт размером с молочную цистерну, бесчисленных стеклянных трубок и сложных узлов, напоминающих перегонный аппарат химической лаборатории; системы зеркал, направляющих свет на фокусирующие линзы, величиной с таз для мытья детей дошкольного возраста. Третьей стены не было — свесившись с края комнаты вниз, можно было любоваться отбросами, лежащими на дне башни. В четвёртой стене имелась дверь, через которую мы вошли.

Но самым странным и самым потрясающим были не детали этой необычной комнаты. Самым неожиданным и ошеломляющим было то, что на полу её спокойно сидел старый человек в лохмотьях. Он невозмутимо рылся в горке съестных отбросов, которую непрерывно пополнял двигавшийся мимо мышиный поток. Мышки почтительно складывали эти более чем скромные дары площадей, улиц и базаров большого мира и поспешно убегали. Длиннейшая борода человека тянулась от его подбородка к механизму городских часов, исчезая в шестернях и колёсах. С первого взгляда было ясно, что, заклинив ходовой механизм, борода намертво застряла в часах, удерживая её обладателя точно на привязи. Первой опомнилась Кошка Машка.

— Профессор Фуул, если не ошибаюсь? — осведомилась она медовым голосом.

— Вы необычайно проницательны для такой милой кошечки, — весело ответил старик и, быстро поднявшись, поклонился. — Профессор Фуул к вашим услугам, сударыня.

Потом он выпрямился и, обратившись в нашу сторону, сказал с улыбкой:

— Неужели благоверные горожане осмелились нарушить заповедь Величайшего и разобрали вход в башню?

— Нет, профессор Фуул, — ответил я. — Просто мы проникли сюда через подземный ход, сооружённый вами.

— Остроумно, весьма остроумно, — одобрительно произнёс старый профессор. — Как же вы отыскали ход?

— Представьте себе, довольно просто. Нас привели сюда выдрессированные вами мыши. Немного наблюдательности и предприимчивости — и мы отыскали вас.

— Действительно, просто до смешного! — радостно воскликнул профессор Фуул. — Положительно, наш народ заметно поумнел за последние двадцать лет!

— Возможно, вы и правы, профессор Фуул, — мягко заметила Кошка Машка, — но мы чужестранцы.

— А-а-а! — глаза профессора Фуула просияли. — Тогда всё остаётся на своих местах. — И он радостно и возбуждённо потер руки.

— Если я не ошибаюсь, — спросил я, обращаясь к старому профессору, — вы уже двадцать лет находитесь в этой башне?

— Ровно двадцать, сударь. Двадцать лет назад ваш покорный слуга, сгорая от любопытства, попал, наконец, в эту башню, пытаясь проникнуть в тайну вечной работы часов. И когда я наклонился, чтобы получше рассмотреть их механизм, моя борода, тогда ещё не слишком длинная и едва доходящая мне до колен, попала в поворачивающуюся шестерню. Почувствовав грозящую мне опасность, я, рванулся, но, увы, было поздно. Напрасно я тянул свою бороду к себе, проклятые колёса часов подтягивали меня все ближе и ближе к работающему механизму. Признаться, я думал, что уже погиб, и даже перестал сопротивляться, представив, какой ужасной смерти я обрёк себя из-за простой небрежности. Но вдруг часы скрипнули и остановились, запутавшись в моей бороде. С тех пор я сделался их узником…

— Чёрт возьми! — вскричал Трик-Трак. — Но мы вам поможем!

— Не думаю, мой друг, не думаю. Вряд ли вам удастся освободить мою бороду. Хотя теоретически такую маловероятную ситуацию допустить можно.

— Но, дорогой профессор Фуул, если нельзя освободить вашу бороду, то я могу освободить вас от бороды! Бороды — это моя специальность! Ведь я — брадобрей! — И, не мешкая ни секунды Трик-Трак выхватил ножницы и, подбежав к профессору, одним махом отхватил ему бороду.

Далее произошла душераздирающая по эмоциональному накалу сцена, участниками которой были профессор Фуул и наш Трик-Трак. Старый профессор упал на грудь нашего мужественного друга и залил её слезами благодарности.

— О, мой избавитель! Клянусь бородой, стоило двадцать лет просидеть на цепи, чтобы дожить до такого часа! О, правый край моего сердца! О, лучший из благороднейшей профессии на земле! «О…» и так далее и тому подобное. Через полчаса оба, профессор Фуул и Трик-Трак, обессиленные и счастливые, сели, обнявшись, да самую верхнюю ступеньку башенной лестницы, и старый учёный поведал нам историю своей жизни. Вот она.

— Я родился в доме, с которым вы уже познакомились. Это самый близкий дом к городской башне, и поэтому из всех жителей города я живу ближе всех к чуду, которым по праву гордится народ моей страны. Разумеется, я имею в виду городские часы, сделанные Величайшим. Ещё в детстве я обнаружил в себе склонность к точным наукам, и в двадцать пять лет лучший университет страны утвердил меня в звании профессора. Но меня волновали не столько точные науки, сколько загадка вечного хода городских часов. Признаюсь, что и мои познания в точных науках были направлены на решение проблемы вечного движения. Целые ночи напролет я просиживал над учёными книгами, пока, наконец, не утвердился в мысли, что Величайший всё-таки придумал «перпетуум-мобиле» — вечный двигатель — и на его основе запустил часовой механизм.

Ах, мои друзья, хотя вы не имеете отношения к очень точным наукам, но и вам должно быть понятно, какие последствия для человечества имело бы создание вечного двигателя. Все законы термодинамики разлетаются при этом в прах. На земле воцаряется безмятежная картина всеобщего изобилия и счастья. Всё делается доступно человеку.

И вот решение этой задачи таилось в башне, находящейся рядом с моим домом! Тайна была надёжно укрыта от людского глаза непроницаемыми каменными стенами и непререкаемыми заветами Величайшего. Я считал, что это глупо. Глупо потому, что ради прихоти, пусть даже Величайшего из людей, скрывается от человечества средство сделать его счастливым. И тогда я поклялся себе любой ценою проникнуть в тайну вечного хода городских часов. Для достижения этой цели я покинул университет, вернулся домой и, сделав необходимые расчёты, принялся рыть подземный ход, соединяющий мой погреб с городской башней.