Читаем без скачивания Флагман футбола - Андрей Старостин

– Не хуже Грюневальдского, – только и слышалось от посетителей, знавших об одном из крупнейших стадионов в Европе, незадолго до того построенном недалеко от Берлина.

– Ну, уж извините, этот стадион современнее вашего Грюневальдского, – не без оснований возражал архитектор Аркадий Лангман, по проекту которого вознесся динамовский красавец.

Как уже говорилось, с 1936 года стали разыгрываться чемпионаты страны для клубных команд. В мировой практике проведение клубных турниров – первый признак высокого уровня развития футбола в суверенном государстве. И у нас были сильные клубы. Москву на первом чемпионате страны получили право представлять «Динамо», «Спартак», ЦДКА и «Локомотив». Но их сила не использовалась в должной мере, даже, например, во встречах с басками. А существует аксиома: сильные клубы – сильная сборная.

Были и высококлассные игроки, прошедшие проверку на довольно высоких уровнях мастерства.

Советская школа футбола развивалась на базе общефизической подготовки.

Народ на трибунах надо было считать уже десятками тысяч. Поэтому насущным становился вопрос о зрелищности игры.

Еще мой дядя Митя во времена «Горючки» поучал нас: «…Не только себя тешите – люди смотрят!» Футбол начинал завоевывать все большее признание как явление, несущее важную социальную функцию в системе культурного воспитания трудящихся.

Вот и вспомнил один, я бы сказал, назидательный разговор на всегда актуальную тему. Было это в Литературно-художественном кружке в Старо-Пименовском переулке. Должен сказать, что спорт в лице его ведущих представителей всегда тяготел к сближению с работниками творческих цехов – театра, литературы, живописи. Футболисты были не в последнем ряду участников процесса смычки, как тогда говорили.

Мы к вам на стадионы, вы к нам в кружок, в ЦДРИ, – существовала такая неписаная договоренность, взаимная благожелательность ощущалась при встречах. Северная трибуна стадиона «Динамо» была излюбленным местом свиданий.

Мы с Михаилом Михайловичем Яншиным зашли к «Бороде», нас пригласил к столу Валерий Павлович Чкалов, что-то громко обсуждавший с Иваном Михайловичем Москвиным и Николаем Павловичем Смирновым-Сокольским, сидевшими одной компанией. Будучи со всеми знакомы, мы с Яншиным присоединились к беседующим, и разговор продолжался. Тема оказалась животрепещущая – баски – и на лету была подхвачена Яншиным.

Михаил Михайлович был очарован манерой их игры. Говорил, что получил впечатление, как от замечательного концертного ансамбля.

Валерий Павлович, ездивший со мной вместе смотреть басков в игре с «Локомотивом», окая на владимирский лад, поддержал Яншина и предложил уже не раз обсуждавшуюся между ними тему о благотворном влиянии театрального искусства на повышение общей культуры человека.

Яншин восхищался игрой Владимира Степанова против басков.

Немного задержусь на портрете «Болгара» – так в народе прозвали этого футболиста из «могучей кучки» предвоенного поколения. Коренастый, широкоплечий крепыш, с корпусом, посаженным на мощные короткие ноги, что подчеркивало его невысокий рост. Однако для своего роста он был пропорционально сложен. О таких, как Степанов, говорят: мал золотник, да дорог… И на трибунах слышалась эта пословица, когда играл Болгар. Он мог в нужный момент отозваться искусным пасом, сыграть «в одно касание», но по природе был закоренелый индивидуалист, атакующий финт – его стихия. Болгар врывался в штрафную площадку противника, как граната. То был форвард бутусовского темперамента, владевший мощнейшим ударом с обеих ног. Степанов любил футбол и много лет служил ему беззаветно. В конце его карьеры с ним случилось несчастье: он попал в трамвайную аварию, ему ампутировали две ступни. Играть он уже не мог и перешел на тренерскую работу, воспитывал молодых футболистов. Под его руководством мальчишки из «Спартака» двадцать лет кряду становились чемпионами столицы.

Послушав о индивидуалистических наклонностях Степанова, Иван Михайлович Москвин, всегда живо откликавшийся примерами из своей богатой актерской жизни применительно к затронутой теме, по аналогии рассказал, как Станиславский на одной из репетиций заметил ему, актеру уже с мировым именем, что если он, то есть Москвин, игравший Ноздрева, будет привлекать на себя внимание зрителей банальными приемами, не избавится от штампов, то никогда не станет настоящим артистом. И дальше Иван Михайлович стал развивать мысль о том всем известном «чуть-чуть», которое отделяет настоящее художественное творчество от ремесленнической поделки в любом деле.

Я не случайно вспомнил этот разговор в кружке. Бесконечное количество раз эта не имеющая конца дискуссия возникала и, не находя решения после яростного спора, тихо сходила на нет, чтобы вновь всплыть неизвестно когда и где.

Речь идет об эстетической стороне футбольной игры. Народ еще шел на футбол любого ранга. Билеты в кассах стадиона брались, что называется, с боя: заранее не запасешься, так и вообще не попадешь. Обеспечение близких людей «дефицитными» билетами – одна из неприятнейших личных бытовых проблем. Спрос на билеты свидетельствовал о благоприятном климате, в котором развивался футбол предвоенного времени.

Однако зрелищная сторона игры недостаточно освещалась при оценках результатов встреч. Критерием качества игры оставался все тот же итог забитых и пропущенных мячей. Болельщицкие пристрастия брали верх. Плохой, но наш – это мнение укоренилось в психологии любителей футбола. Баски потревожили привычное представление высокотехничным мастерством.

Организатор публичных выступлений Павел Лавут соблазнил меня чтением лекций на футбольную тему в большой аудитории МГУ. Народу набралось много, все ходы и проходы забиты людьми. В большинстве записок и устных вопросов с мест высказывался интерес к техническому мастерству испанских футболистов. Болельщики невооруженным глазом отмечали наше отставание в обращении с мячом от западных футболистов.

Против очевидного возражений не найдешь. Да никто этим возражениям и не поверит: действительно, в техническом мастерстве наш футбол стоял ниже среднеевропейского. Наши асы – Федотов, Дементьев, Пайчадзе, Ильин, Бутусов, Щегодский и многие другие выдерживали сравнение по технике владения мячом с Лангарой и Регейро, но впечатление от ведения игры с точки зрения зрелищности и внешней привлекательности складывалось в пользу иностранцев. Они играли красивее и эту красоту создавали высокотехничным мастерством.

С лекторской трибуны большого зала МГУ я в меру своего понимания игры искренне пытался защищать наш футбол, его престижность и уровень качественных умений. Я говорил то, во что верил сам. А именно, что мы достаточно технически «подкованы», чтобы играть по любой тактической системе, в том числе и по самой современной, то есть по той, которую нам во всем блеске продемонстрировали и баски, по схеме «дубль-ве».

Но в глубине души я чувствовал, что сместил акцент почти завязавшейся дискуссии. Мои оппоненты интересовались не технической грамотностью наших игроков, а каллиграфией их технического почерка. По чистописанию баски имели выше оценку. Эта тема, на мой взгляд, не нашла своего решения в нашем футболе до сегодняшнего дня. Мы продолжаем больше уповать на атлетические достоинства в ведении игры. Тогда под воздействием одержанных побед над европейскими футболистами впечатление сгладилось у массового зрителя. Но на лекцию пришли, так сказать, самые-самые. Они в своих вопросах не преминули затронуть эту важную тему. Примирило общее согласие отложить разговор до приезда из Болгарии.

Приглашение из Болгарии принять участие в товарищеских матчах поступило как раз вовремя. Три сезона клубные команды осваивали новую тактику, проверяя класс своей игры в матчах друг с другом. Давно уже, с приезда басков, не было у наших футболистов международных встреч ни на своих полях, ни на зарубежных. А всем хотелось знать, чего мы достигли за период реконструкции советского футбола.

Времени для подготовки было в обрез. Старшим тренером сначала назначили к общему удовлетворению Бориса Андреевича Аркадьева. Потом какие-то обстоятельства вызвали переназначение, и эту должность занял Петр Иванович Ежов. Коллектив был собран на тренировочный сбор в Тарасовку.

Поездке нашей команды в Болгарию придавали большое политическое значение. Для контроля за подготовкой к ней была назначена специальная комиссия, в которую входили Александр Сергеевич Щербаков, Лев Захарович Мехлис и Андрей Януарьевич Вышинский.

Незадолго до отъезда у нас состоялась тренировочная игра с молодежной командой на стадионе «Динамо». Мы проиграли. Обычная история, когда отъезжающая на ответственную встречу команда плохо играет в проверочных матчах: отъезжающие берегут силы, а остающиеся доказывают, что они не хуже отобранных в поездку, и стараются во всю мочь.