Читаем без скачивания Самоубийство исключается - Сирил Хейр

— Я этого не говорила.

— Так что это?

— Просто мне в голову пришла одна мысль, вот и все. Кое-что очень очевидное, но не очень приятное. Хочу это обмозговать.

— А ты не хочешь подбросить парню намек...

— Господи, да оставь меня в покое! — неожиданно вспыхнула она, но тут же успокоилась. — Извини, Мартин, но это дело буквально извело меня.

— Конечно, старушка, я понимаю, — сказал Мартин и неловко похлопал ее по плечу. — Давай сразу и отправимся, — обратился он к Стефану.

— Лучше нам записывать все, что мы делаем, — заметила Анна.

Она взяла со стола лист бумаги, переписала в столбик имена постояльцев из списка Элдерсона, оставив напротив место, куда будут записываться сведения, добытые каждым сыщиком. Закончив это, она некоторое время молча смотрела на свою работу.

— Странно! — пробормотала она.

— Что странно? — спросил Стефан.

— Ничего. Только... — Она глубоко задумалась, потом вдруг очнулась. — Ну, пошли прочь, ребята!

Они вышли. Стефан молча пожал плечами, недоумевая по поводу настроения сестры и ее фантазий. По-видимому, на Мартина это не произвело никакого впечатления, он добродушно напевал себе под нос мелодию, которая, по его мнению, была мелодией песенки «Нам нельзя отставать от Джонсов».

Глава 11

ПЕРВЫЕ ПЛОДЫ

Суббота, 26 августа

Однажды Анне, к ее крайнему неудовольствию, пришлось провести рождественские каникулы в спортивном лагере на западе Англии, где, за исключением воскресений, в дни, запрещенные для охоты, непрерывно стреляли, и наоборот. Она не умела ездить верхом и терпеть не могла стрельбу. Более того, если в то время, пока она там находилась, днем хоть на минуту переставал идти дождь, маленькое чудо случалось именно тогда, когда она этого не видела. Позднее, когда в основном ей удалось забыть эти неудачные каникулы, одно впечатление осталось неизгладимым. Это было воспоминание о долгих днях, проведенных ею в гостиной, когда она с тоской смотрела, как в окно непрерывно хлещет дождь, прислушиваясь к позвякиванию вязальных спиц своей хозяйки, из-под которых незаметно появлялась еще одна пара толстых чулков для охотников, и дожидаясь чая, который подадут, когда вернутся мужчины.

Сейчас, когда она улеглась на диван и попыталась читать, у нее возникло странное ощущение, что она снова оказалась в Девоншире. Несмотря на то что огонь в камине не горел и что снаружи сияло яркое солнце, а не серый промозглый день, она не могла избавиться от чувства, что снова «ждет, когда вернутся мужчины» со своих дневных занятий спортом, и что для них непременно нужно приготовить чай. Они могли появиться в любой момент, в своих глупых белых бриджах, запачканных грязью, и с идиотской уверенностью она предвидела, что Джонни будет по-прежнему совершенно увлечен этой противной Бендиш, бесконечно обсуждать потертости от седла на спине лошади и засечки, и совсем не замечает...

«Черт побери! Кажется, я схожу с ума!» — сказала она себе и села.

Было что-то унизительное в том, что ей так живо вспомнилось раз и навсегда забытое. Она осталась одна в доме, мать ушла вскоре после ленча. Не было ни малейшей причины ожидать, что Стефан вернется до обеда, пожалуй даже позже, и что Мартин предпочтет вообще не возвращаться. Для расследования преступления — если так можно назвать это их нелепое любительское занятие — невозможно отвести точно определенный отрезок времени, как для охоты на фазанов или на лисиц, и смешно думать, что за день можно что-то установить.

Во всяком случае, ей пора было подумать о том, чтобы самой выпить чаю. Она встала с дивана и заметила на полу лист бумаги с записями результатов изучения телефонного справочника. Подняв его, она с чувством вины подумала, что для работы за целый день это не так уж много. Она отложила его вместе со списком подозреваемых, составленным во время совещания, а потом довольно долго стояла, погрузившись в размышления. Вот эти-то минуты она и посвятила обмозгованию дела, о котором сказала Мартину. Когда они истекли, факт оставался на месте — совершенно очевидный и абсолютно необъяснимый: плотный ломоть реальности неуклюже ворочался у нее в мозгу. И у нее осталось то же упорное мнение, что в настоящее время его нельзя ни с кем разделить.

Она заканчивала первую чашку чаю, когда громкий стук в дверь заставил ее вздрогнуть. Значит, мужчины вернулись, или скорее один из них. Конечно, Мартин. У Стефана свой ключ, а любой другой визитер просто позвонил бы в звонок. Мартин предпочитал молоток. Обычное нажатие кнопки звонка ему представлялось слишком банальным способом объявить о своем появлении. Она подбежала к двери и впустила его.

— Чай остался? Отлично! — были его первые слова, когда он плюхнулся на диван рядом с Анной.

Наливая ему чай, она знала, что может не спрашивать, хорошо ли прошел день и где он охотился.

— Ты вернулся раньше, чем я ожидала, — сказала она. — Тебе удалось что-нибудь выяснить, Мартин?

Мартин запихивал в рот кусок лепешки. Он выглядел страшно довольным.

— Это зависит от того, что называть выяснением, — сказал он с полным ртом. Он прожевал, сглотнул, а потом выпалил: — Во всяком случае, я видел мистера Джонса.

— Что?

— Вот так. Очаровательный старый парень с бородой. Он был очень приветлив. Даже приглашал меня выпить чаю. Но я предпочел поскорее вернуться.

— Господи, Мартин, о чем же вы говорили?

Он весело рассмеялся.

— Это и в самом деле было забавно, — сказал он, — и к тому же проще пареной репы. Сейчас расскажу тебе все, что произошло. Я отправился на Парбери-Гарденс, и это оказался один из этих больших многоквартирных домов, где список всех жителей вывешен внизу, в холле, наверное, из-за сострадания к тем парням, которые таскаются по домам, чтобы предложить свой товар или застраховаться. Так можно всегда заявиться и сказать консьержке, что ты старый друг семьи N. и потом, прорвавшись в квартиру, начать навязывать хозяйке свои услуги, ну ты знаешь, как это делается. Итак, просмотрел я этот список, и мой орлиный взгляд сразу выхватил одну любопытную деталь: оказалось, что против номера пятнадцать указан вовсе не Джонс. Там значилась фамилия Пибоди — миссис Элизабет Пибоди. Я всегда считал, что есть что-то фальшивое в женщине, которая зовется миссис Элизабет Такая-то, но это не обязательно доказывает, что она посещает гостиницы под фамилией Джонс. И все же никогда не знаешь наверняка, и всегда есть шанс, что эта Пибоди могла поменяться квартирами с Джонсом, и никто даже не позаботился изменить в списке имя. Поэтому я решил прибегнуть к хитрости. Я нажал на звонок с надписью «сторож», и вскоре появился маленький мальчишка. Я спросил его, живет ли в квартире номер пятнадцать мистер Джонс. Он посмотрел на меня, как будто я умалишенный, и сказал, что там живет миссис Пибоди. Правда, он не спросил меня, умею ли я читать, но, судя по его виду, он решил, что мне это искусство не доступно. Я сказал: «Ах, простите, а я думал, там живет мистер Джонс». Тогда он вроде как пожалел меня за мою тупость и сказал, что мистер Джонс живет в номере тридцать четыре, по другой лестнице. Я поблагодарил его, он мне любезно ответил и все такое.

Мартин прервал свой рассказ, пожелав выпить чаю. Анна налила ему еще чашку, пробормотав:

— Да, милый?

— Ну, — продолжал Мартин, энергично смахивая с губ крошки, — были, конечно, две возможности. Во-первых, миссис Пибоди могла останавливаться в «Пендлбери» как миссис Джонс. Во-вторых, ушлый детектив мог ошибиться номером, и наш Джонс мог жить в номере тридцать четвертом. Первое выглядело довольно сомнительным. Я торчал на лестнице, раздумывая, как бы мне завести разговор с Пибоди, когда меня интересовал Джонс, как вдруг мне повезло. Мальчишка как раз собирался вернуться в свою каморку после того, как указал мне, как пройти к тридцать четвертой квартире, когда перед парадным остановился грузовик, и в вестибюль вошел парень с довольно увесистой посылкой в руках. И она была адресована миссис Пибоди! Просто чтобы что-то сказать, я заметил мальчишке: «А, это посылка для миссис Пибоди!» Должно быть, это прозвучало совершенно по-идиотски, но вдруг оказалось козырным замечанием. Мальчишка ответил: «Это, наверное, одна из ее книг». Я сказал: «Похоже, книга здорово тяжелая» или что-то в этом роде. Тогда он объяснил: «Ей приходится иметь специальные книги», и меня вдруг осенило. «Брайль?» — спросил я. «Верно, — сказал он. — Знаете, это книги для слепых». Просто чтобы быть уверенным, я уточнил: «Так миссис-Пибоди слепа?» — и он сказал: «Да, это ужасно, правда?» Ну, тогда я решил, что больше могу не беспокоиться по поводу первого пункта, и спокойно вышел из подъезда.

— Дорогой, с твоей стороны это было ужасно умно!

— Ну, кроме того, мне еще немного повезло, — скромно потупился Мартин.

Он подождал, пока она ему возразит, но она с женским упрямством просто сказала: