Читаем без скачивания Машина времени. Рассказы - Герберт Уэллс

И вот, держа палицу в правой руке, а левой поддерживая Уину, я вышел из этой галереи и направился в другую – на вид еще большую, – которую на первый взгляд я принял за военную часовню, обвешанную лохмотьями знамен. Но скоро в этих коричневых и обуглившихся лоскутьях, которые висели по обеим ее сторонам, я узнал остатки истлевших книг. Уже давным-давно они развалились на куски, и на них не осталось даже и следов печати. Только кое-где валялись скорчившиеся корешки и треснувшие металлические застежки, достаточно понятно говорившие о своем прошлом назначении. Если бы я был писателем, может быть, при виде этого начал бы философствовать о тщете всякого честолюбия. Но так как я им не был, то меня всего сильнее поразила здесь потеря колоссального труда, о которой свидетельствовали эти мрачные груды истлевшей бумаги. Должен сознаться, впрочем, что в ту минуту я вспомнил о «Трудах Философского общества» и о своих собственных семнадцати статьях по оптике.

Поднявшись по широкой лестнице, мы вошли в новое помещение, которое, вероятно, было когда-то галереей прикладной химии. У меня была надежда сделать здесь полезные для себя открытия. За исключением одного угла, где обвалилась крыша, эта галерея прекрасно сохранилась. Я торопливо подходил к каждой неразбитой витрине и наконец в одной из них, закупоренной поистине герметически, нашел коробку спичек. Горя от нетерпения, я попробовал одну из них. Спички оказались совершенно годными: они нисколько не отсырели. Я повернулся к Уине.

«Танцуй!» – воскликнул я на ее родном языке.

Теперь действительно у нас было оружие против ужасных существ, которых мы боялись. И вот в этом заброшенном музее, на густом и мягком ковре пыли, к величайшему восторгу Уины, я принялся торжественно исполнять сложный танец, весело насвистывая песенку «Страна честных людей». Это был отчасти скромный канкан, отчасти полонез, отчасти серпантин (насколько позволяли это фалды моего сюртука) и отчасти мое собственное оригинальное сочинение. Вы знаете, что я по природе изобретателен.

Эта коробка спичек, которая сохранилась в продолжение бесчисленных лет, несмотря на разрушительное влияние времени, представляла собой самую необычайную, а для меня самую счастливую случайность. Было не менее странно, что я нашел другое неожиданное вещество – камфору. Я нашел ее в запечатанной банке, которая, я думаю, случайно была закупорена герметически. Сначала я принял ее за парафин и разбил склянку. Но запах камфоры был несомненен. Это летучее вещество при общем разрушении пережило, быть может, многие тысячи столетий. Это напомнило мне о виденном мною однажды рисунке, сделанном сепией, приготовленной из ископаемого белемнита, погибшего и ставшего окаменелостью, вероятно, миллионы лет тому назад. Я уже собирался выбросить камфору, как вдруг вспомнил, что она воспламеняется и горит прекрасным ярким пламенем, так что может быть чудесной свечкой! Я положил ее в свой карман. Но зато я нигде не нашел взрывчатых веществ или каких-либо других средств для взлома бронзовых дверей. Мой железный лом все же являлся самой полезной вещью, на которую я до сих пор наткнулся. Поэтому я с гордым видом вышел из галереи…

Не могу рассказать всего, что я видел в продолжение этого длинного дня. Нужно большое напряжение памяти, чтобы по порядку рассказать о всех моих изысканиях. Помню длинную галерею заржавевшего оружия и свои размышления: не выбрать ли мне топор или саблю вместо моего лома? Я не мог унести с собой и то и другое, а мой железный лом был более пригоден для взлома бронзовых дверей. Здесь было множество ружей, пистолетов и винтовок. Большинство из них было совершенно съедено ржавчиной, но многие, сделанные из какого-то нового металла, еще прекрасно сохранились. Патроны и порох давно уже превратились в пыль. Обгорелый угол галереи был совершенно разрушен: вероятно, это произошло вследствие взрыва находившихся здесь патронов.

В другом месте находилась большая коллекция идолов: полинезийских, мексиканских, греческих, финикийских и всех других стран земного шара. И тут, уступая какому-то неопределенному желанию, я написал свое имя на носу каменного урода из Южной Америки, особенно поразившего мое воображение.

С приближением вечера мой интерес ослабел. Одну за другой я проходил галереи, пыльные, безмолвные, часто разрушенные, все содержимое которых представляло по временам груды ржавчины и бурого угля. В одном месте я неожиданно наткнулся на модель рудника, а затем, также совершенно случайно, нашел в плотно закупоренной витрине два динамитных патрона.

«Эврика!» – воскликнул я и с радостью разбил витрину.

Но вдруг на меня напало сомнение. Я остановился в раздумье. Выбрав маленькую боковую галерею, я сделал опыт. Никогда в жизни не чувствовал я такого разочарования, как в те пять-десять минут, когда ждал взрыва и ничего не дождался. Без сомнения, это были модели, как я мог бы догадаться уже по их виду. Уверен, что, не будь этого, я тотчас бы кинулся к Белому Сфинксу и отправил бы его одним взрывом в небытие вместе с его бронзовыми дверями и (как оказалось впоследствии) со всеми моими шансами получить обратно Машину Времени.

После этого, насколько я могу припомнить, мы вышли в маленький открытый дворик, находившийся внутри главного здания. Среди зеленой травы росли три фруктовых дерева. Здесь мы отдохнули и подкрепились. Приближалось время заката, и я принялся обдумывать наше положение. Ночь уже надвигалась, а безопасное убежище все еще не было найдено. Однако теперь это меня мало тревожило. В моих руках находилась вещь, которая была, быть может, лучшей защитой от Морлоков: у меня были спички! На случай, если бы понадобился яркий свет, у меня в кармане была камфора. Самое лучшее, что мы могли сделать, это, казалось мне, провести ночь на открытом месте под защитой костра. А наутро я хотел приняться за розыски Машины Времени. Пока для этой цели у меня был только железный лом. Но теперь, лучше зная обстоятельства дела, я совершенно иначе относился к бронзовым дверям. До сих пор я не хотел их ломать, не зная, что находилось по другую их сторону. Они никогда не казались мне очень прочными, и я надеялся, что мой железный лом окажется вполне пригодным для этого.

IX

Мы вышли из Зеленого Фарфорового Дворца, когда солнце уже наполовину спряталось за горизонт. На следующий день, рано утром, я решил вернуться к Белому Сфинксу, теперь же до наступления темноты предполагал пробраться через лес, задержавший меня в прошлый раз. В этот вечер я рассчитывал пройти возможно большее расстояние, а затем, устроив себе костер, улечься спать под защитой огня. Дорогой я принялся собирать сучья и сухую траву и скоро набрал целую охапку. С таким грузом мы подвигались вперед медленнее, чем я предполагал, и к тому же Уина очень утомилась. Мне тоже ужасно хотелось спать. Когда мы дошли до леса, наступила полная темнота. Из страха перед мраком Уина хотела остаться на склоне холма перед опушкой леса, но ощущение опасности толкало меня вперед, вместо того чтобы образумить и остановить. Я не спал всю ночь и два дня находился в лихорадочном, раздраженном состоянии. Я чувствовал, что сон подкрадывается ко мне, а вместе с ним и Морлоки.