Читаем без скачивания Шпионские страсти - Ольга Куно

— А это какой цветок? — робко подала голос молоденькая фрейлина, которая пыталась, щурясь, разглядеть рисунок на мизинце моей правой руки.

— А это — нарцисс, — сообщила я, довольно улыбнувшись. — Символ самолюбования.

Глава 6

«Малая» гостиная её высочества Леммы Ристонийской оказалась чрезвычайно большой. Как, впрочем, и все комнаты в покоях принцессы, через которые мне довелось пройти по дороге сюда. Не знаю, существовала ли в покоях Большая гостиная, и боюсь даже предположить, каковы в этом случае были её размеры. Впрочем, вряд ли все эти нюансы могли хоть как-то охарактеризовать саму наследницу престола. Как-никак дворец строила не она, да и вопрос того, какие именно комнаты будут отведены под женскую половину, наверняка решался задолго до её появления в королевской резиденции.

К слову, Лемма переехала сюда около десяти лет назад, будучи ещё совсем юной. Разумеется, когда во дворце неожиданно поселилась девочка, называемая королём Анри его воспитанницей, по столице поползли сплетни. Они быстро распространились по всему королевству, а вскоре просочились и за его пределы. Поэтому, когда, около четырёх лет назад его величество официально признал Лемму своей незаконнорождённой дочерью, это известие никого не шокировало. «Новость» не только была ожидаемой, но и не могла считаться скандальной, поскольку девочка была зачата до вступления его величества в законный брак с ныне покойной королевой, а стало быть, о супружеской измене речи не шло. Немногим позднее Анри объявил Лемму наследницей престола, оформив все необходимые бумаги. В отсутствие других детей, в частности — законнорождённых, подобный ход был вполне логичен и допустим, хоть это и не означает, что все ристонийские подданные остались довольны. Впрочем, назовите мне хоть одно политическое событие, которым оказались бы довольны все стороны. Уверена: я смогу доказать, что вы заблуждаетесь.

Итак, в просторной гостиной, помимо её высочества и меня, находилось с дюжину женщин разного возраста — как молоденьких девушек, так и степенных дам, как фрейлин, так и служанок В Ристонии не было принято, чтобы дворянки принимали непосредственное участие в процедуре одевания особ королевской крови. Фрейлинам надлежало всё больше этих самых особ развлекать, а также плести интриги. Поэтому можно смело сказать, что в данный момент они бездельничали: кто-то наблюдал за моим занятием, кто-то и вовсе углубился в собственную книгу или шитьё. Горничная разливала горячий чай, над чашками вился пар. Камеристка сосредоточенно занималась причёской её высочества. Я же, вооружившись несколькими флакончиками с краской разных цветов и тончайшими кисточками, оттачивала своё мастерство в области изобразительного искусства, используя в качестве рабочего материала ручки принцессы.

— Всё-таки странный народ эти мунги, — неодобрительно морщась, проговорила одна из фрейлин, шатенка лет тридцати пяти, чьи волосы были уложены в аккуратную высокую причёску без изысков.

— Вы имеете в виду их представление о значении трав? — предположила я, на миг прерывая своё занятие, дабы поднять глаза на фрейлину, отдавая дань вежливости.

— Отнюдь, — откликнулась та. — Не думаю, что это хоть немного более странно, нежели, к примеру, наш язык цветов. Озадачивает то, что они наносят эти изображения на собственные ногти. Выходит, их женщины выносят напоказ свои сокровенные чувства, предпочтения, жизненные ориентиры. Любой совершенно незнакомый человек может понять, каким богам они поклоняются, а от каких предпочитают скрываться, к чему стремятся, какие качества находят наиболее значимыми. Не удивительна ли такая открытость? И неужели не находятся люди, готовые воспользоваться ею во вред?

Я улыбнулась. Определённо, в словах фрейлины присутствовала изрядная доля здравого смысла. Похоже, леди Инесса Эстли проделала весьма качественную работу, подбирая ближайшее окружение принцессы.

— Пожалуй, я соглашусь с вами, леди Виниен, — сказала я, заставив себя отвлечься от собственных размышлений. — Но что поделать, у каждого народа свои особенности, нередко заставляющие всех прочих недоумевать. Я уж не говорю о том, что одни и те же поступки получают порой прямо противоположное толкование.

— Так-таки уж и противоположное, — скептически отозвалась другая фрейлина, помоложе. — Согласитесь, леди Корбетт, что вы немного преувеличили.

— Преувеличила? — хмыкнула я. — Ну почему же? Давайте возьмём, к примеру… гостей.

На этом слове рука горничной, удерживавшей зеркало в вертикальном положении и поворачивавшей его так, чтобы принцессе было удобнее следить за работой над собственной причёской, едва заметно дрогнула. Служанка — молодая, думаю, лет двадцати — сразу же взяла себя в руки, и я бы, скорее всего, не обратила на случившееся внимания, если бы не приметила эту девицу ещё раньше. Дело в том, что все присутствующие женщины, будь то фрейлины или служанки, явно чувствовали себя расслабленно в привычной обстановке. И только в поведении этой горничной постоянно ощущалась некоторая нервозность. Что-то её беспокоило, а это, в свою очередь, заинтересовало меня. Конечно, совсем не факт, что причина её дискомфорта имела хотя бы малейшее отношение к принцессе и, следовательно, хоть как-то касалась меня. Быть может, девушка поругалась с возлюбленным, а то и вовсе плохо себя почувствовала по чисто женским причинам. Однако понаблюдать за ней следовало, и именно этим я потихоньку занималась, распространяясь о культурных особенностях разных королевств.

— Гостей? — уточнила леди Виниен.

— Да, — кивнула я, удостоверившись в том, что горничная на данное слово отреагировала слишком остро. — Точнее сказать, этикет, который предписывает гостям вести себя определённым образом. К примеру, в наших с вами странах считается невежливым оставлять на блюдах недоеденную пищу. Это навевает мысли о том, что еда оказалась недостаточно вкусной, и может обидеть хозяина. В высшем свете это правило играет меньшую роль, а вот, к примеру, в купеческой среде ему следуют в высшей степени скрупулёзно. Хотите вы того или нет, а всё, что щедрый хозяин положит вам в тарелку, придётся съесть подчистую.

Дамы с усмешкой переглянулись, дескать, любят же эти купцы усложнять себе жизнь. Но в целом удивления эта часть моего рассказа не вызвала. Подобные правила были в ходу и в высшем свете. Конечно, они теряли актуальность на больших пиршествах, когда за длинным столом сидело несколько десятков гостей. Кто уж там будет заглядывать каждому в тарелку? Зато в случае званого обеда в узком кругу оставлять на блюде недоеденное и вправду считалось моветоном.

— А вот у мунгов, — приступила к продолжению я, — обычай совершенно иной. В их обществе человек, знакомый с правилами этикета, никогда не доест угощение до конца, а, напротив, непременно оставит на тарелке хотя бы маленький кусочек.

— Почему? — изумилась принцесса, глаза которой лучились светом любознательности.

Хороший такой свет. Думаю, сочетание любознательности и упорства в конечном счёте даст отличные плоды. И зря Анри так сильно переживает из-за характера своей дочери. Качества, которые сейчас заставляют Лемму красить ногти в чёрный цвет и носить серьги с черепами, в конечном счёте направятся в совершенно иное русло.

— Потому что доесть угощение до конца значит намекнуть, что его было мало, — улыбнулась я.

Какое-то время дамы молчали, вникая в услышанное.

— Какая ерунда! — отмахнулась веером одна.

— Как любопытно! — воскликнула другая.

Принцесса явно была солидарна со второй.

— А вы знаете другие подобные несоответствия? — поинтересовалась она.

— Сколько угодно.

Я осторожно закрашивала зелёным цветом очередной листик, заботясь о том, чтобы ни одна точечка не вышла за границы прорисованного заблаговременно контура.

— Например… — Я задумалась, что бы такое рассказать. — Как вы полагаете, дамы, какого цвета должно быть платье невесты?

— Розовое, — высказала свою точку зрения леди Виниен. — Или светло-синее.

— Лучше бежевое, — возразила сидевшая рядом с ней фрейлина, на миг отрываясь от вышивания.

— Зелёное тоже подойдёт, — внесла свою лепту третья. — Главное, чтобы оттенок был светлый.

— Да много вариантов, — нетерпеливо заметила ещё одна.

— Верно, — согласилась я. Закончив работать над безымянным пальцем принцессы, переключилась на мизинец. — А вот в Токалле — которая, кстати сказать, находится не так уж далеко отсюда, — считается, что платье невесты должно быть непременно белым.

— Белым?! — изумилась вышивавшая фрейлина.

— Но это же безвкусица! — выдохнула леди Виниен.

— В Токалле так не считают, — заметила я, забавляясь возмущённому шепотку, пробежавшему по гостиной. — Наоборот, её жители весьма косо посмотрят на невесту, надумавшую одеться в розовое или голубое. И предскажут ей недолговечный брак. В их стране белый считается символом чистоты и непорочности. А вот у мунгов, наоборот, белый — цвет смерти, и потому именно белые одежды надевают на похороны.