Читаем без скачивания Шпионские страсти - Ольга Куно

— Белым?! — изумилась вышивавшая фрейлина.

— Но это же безвкусица! — выдохнула леди Виниен.

— В Токалле так не считают, — заметила я, забавляясь возмущённому шепотку, пробежавшему по гостиной. — Наоборот, её жители весьма косо посмотрят на невесту, надумавшую одеться в розовое или голубое. И предскажут ей недолговечный брак. В их стране белый считается символом чистоты и непорочности. А вот у мунгов, наоборот, белый — цвет смерти, и потому именно белые одежды надевают на похороны.

— Из крайности в крайность, — неодобрительно пробормотала одна из фрейлин. — А как же чёрный?

— Чёрное платье вполне можно надеть в повседневной жизни, например, на светский приём, — сообщила я, с откровенной усмешкой наблюдая за реакцией слушательниц. — Правда, это не мешает чёрному обладать своей символикой. Например, — я выдержала короткую паузу, — чёрный для мунгов — это цвет предательства.

В этот момент мой острый взгляд был предназначен только одной из присутствующих. Впрочем, интересовавшая меня горничная сего факта не заметила. Поскольку её услуги с зеркалом были более не нужны, она принялась протирать пыль на каминной полке. Вот только на последних моих словах тряпка отчего-то выпала у неё из рук и мягко приземлилась на пол. Девушка поспешила присесть на корточки, дабы её поднять. Всё это время горничная продолжала держаться к нам спиной.

Определённо, с этой персоной следует побеседовать.

Именно этим я вечером и занялась. Выяснить, как зовут служанку и где находится её комната, труда не составило. Пробраться в нужное крыло дворца — тоже. Оставалось лишь дождаться, когда Анита Ветт, а именно таково было имя горничной, возвратится к себе.

Я позаботилась о том, чтобы остаться незамеченной. Когда часы пробили девять, топот быстро приближающихся шагов возвестил о появлении интересующего меня объекта. Открылась и закрылась с лёгким поскрипыванием дверь. Я выждала для верности ещё пару минут, а затем, убедившись, что в коридоре никого нет, скользнула в комнату следом за подозреваемой.

Анита стояла ко мне спиной. Она успела повесить на стул передник и теперь снимала косынку, долженствующую придерживать волосы во время работы. Девушка обернулась на скрип и теперь застыла, с изумлением и опаской взирая на незваную гостью. Впрочем, она почти сразу меня узнала, и, кажется, узнавание принесло чувство облегчения.

— Леди? — Анита сделала неловкий реверанс: слишком уж странными показались ей обстоятельства. — Я могу чем-нибудь вам помочь? Должно быть, нужно прибраться в вашей комнате? — попыталась найти наиболее вероятное объяснение моему появлению она.

Объяснение и вправду одно из самых логичных, однако, сказать по правде, даже оно не выдерживало критики. Знатная гостья, которой требуется помощь с уборкой, просто позвонит в предназначенный для этой цели колокольчик На худой конец, выловит в коридоре дворецкого. Но уж никак не станет спускаться на этаж для прислуги и разыскивать горничных, вторгаясь в их комнаты.

— К сожалению, нет, — откликнулась я и в ответ на её недоумение объяснила: — Боюсь, что теперь, Анита, уборку вам предстоит делать разве что в тюремных помещениях.

Девушка испуганно отстранилась, в результате чего натолкнулась на спинку стула. Потревоженный передник сполз на пол.

— Измена карается сурово, — строго сообщила я. — Разве вы этого не знали? Впрочем, я пришла не для того, чтобы читать мораль. Мне нужно задать вам несколько вопросов. О чём вы разговаривали вчера ночью с эркландским подданным? Какое вам было дано поручение?

— Я н-не понимаю, о чём вы говорите, — с дрожью в голосе заявила Анита.

— Ах, не понимаете? — издевательски хмыкнула я.

Разумеется, я представления не имела, верны мои догадки или нет. Вероятность того, что верны, была чуть выше, но ровным счётом никаких гарантий это не давало. Так что я шла ва-банк, решив, что в таком деле лучше ошибиться, чем упустить нечто важное из-за лишних сомнений. Лучше потом принесу свои извинения и сообщу, что произошла ошибка.

Так что теперь я действовала решительно. Извлекла бутылку вина, которую нагло стащила в первом попавшемся зале и до сих пор прятала в складках пышного платья. Не успела горничная удивиться, с какой стати дама из высшего света могла заявиться к ней в комнате с бутылкой (только букета цветов для полноты картины не хватает, право слово!), я с размаху разбила оную о стоявшую справа от двери вешалку для верхней одежды. Анита завизжала, прижав руки к лицу. Я же, не обращая ни малейшего внимания ни на осколки, ни на алые пятна, украсившие, помимо пола и висевшего на вешалке плаща, моё собственное платье, направилась к ней, удерживая наподобие оружия отколовшееся горлышко.

Разумеется, ни малейшей необходимости в подобном использовании бутылки не было. У меня и без того имелась при себе пара кинжалов, да и кое-какие другие предметы первой необходимости (для человека моего рода занятий). Бутылка была задействована исключительно ради психологического эффекта. Вообще-то я терпеть не могу подобную показушность, но что поделать, существуют люди, с которыми именно такие методы срабатывают лучше всего.

Поудобнее перехватив горлышко, я зашагала прямо на Аниту, направляя на неё остриё осколка. Девушка вжалась уже не в стул, а в стену, после чего завизжала. Я своим поведением показала, что сей манёвр меня нисколько не волнует. Не слишком-то и кривила душой. Да, лишние свидетели мне ни к чему, но с другой стороны, если сюда набежит ещё пара служанок, разберусь.

— Вы ещё не надумали ответить на мои вопросы? — вежливо осведомилась я, когда между острым стеклом и девичьим горлом оставалась от силы пара дюймов.

Горничная осторожно кивнула, опасаясь случайно коснуться стекла. Я отвела руку с горлышком.

— Садитесь.

Девушка послушно опустилась, чтобы не сказать упала, на стул. Её лицо раскраснелось от переживаний, на лбу блеснули капельки пота.

— Я не предавала! — умоляюще проговорила она. — Да, я говорила с одним мужчиной, эркландцем, во время бала. Он сам подошёл ко мне в коридоре. Сказал, что представляет лорда Фернана Ромеро, что у него ко мне важная просьба.

Я слушала со всем возможным вниманием и не прерывала Аниту наводящими вопросами (а уж тем более едкими комментариями), боясь спугнуть и в итоге заставить снова замолчать.

— Он сказал, что его господин, лорд Ромеро, влюблён в принцессу Лемму. — Анита приступила к объяснениям без дополнительных просьб с моей стороны. — Но… многие дворяне против этого брака. И ему даже не позволили с ней объясниться. А он очень хотел бы это сделать. Ну, вот меня и попросили провести его к её высочеству завтра вечером, так, чтобы об этом никто не узнал. Чтобы он смог рассказать ей о своих чувствах. А дальше, как она решит, так и будет. Только и всего! — Она умоляюще уставилась на меня. — Я не предавала! — вновь воскликнула Анита, уже смелее жестикулируя, поскольку горлышко злосчастной бутылки давно спряталось в складках моей юбки. — Да, я согласилась, я даже взяла аванс — мне очень нужны деньги! — но я же не сделала ничего дурного! Принцесса Лемма — она… — Анита облизнула губы, взволнованно прикидывая, как правильно охарактеризовать некоторые черты принцессы, одновременно ни в коем случае её не задев. — У неё обо всём бывает своё мнение, и оно не всегда совпадает с мнением окружающих… и старших. А ведь речь идёт о её собственной свадьбе! Ну, возможной свадьбе. Вот я и подумала: пусть поговорят, почему бы и нет?

— А вам не пришло в голову, что лорд Ромеро может причинить принцессе вред в случае такого разговора? — не удержалась от колкости я.

— Здесь, во дворце? — с откровенным скептицизмом спросила Анита. — Если бы я должна была привести Лемму к Ромеро или в какое-нибудь пустынное место, тогда возможно. И я ни за что бы на это не согласилась. Речь идёт о нашем дворце. Стоит принцессе закричать, и набегут люди. Да и я собиралась потихоньку удостовериться, что всё пройдёт пристойно, честное слово! Мне ведь принцесса небезразлична.

Я поджала губы и поднесла к ним указательный палец. Иногда замечаю за собой подобное, когда задумаюсь. Горничная, конечно, могла безбожно лгать, но чутьё подсказывало: в данном случае она говорит правду. Девочка молодая и наивная, на чём эркландцы, собственно, и сыграли. Но вот другой вопрос: к чему на самом деле стремится Ромеро? Признаться, тут я тоже склонялась к тому, что сказанное по большей части соответствует действительности. Получив отказ от Анри, Ромеро решил пойти иным путём, а именно — действовать через принцессу. Учитывая упрямство девушки и возрастное чувство протеста, существовал неплохой шанс, что она из принципа пойдёт против воли отца. Который, к слову сказать, наверняка даже не упомянул при ней о предложении, сделанном эркландским лордом. И уж тем более не спросил её точку зрения на этот счёт. Если хотите знать моё мнение, то это ошибка, но, впрочем, в политике я понимаю куда больше, нежели в воспитании детей.