Читаем без скачивания Эффект Лотоса (ЛП) - Вольф Триша

Рис проверяет время на телефоне.

— Когда приходит ваш брат?

Торренс прислоняется к стойке бара.

— У него выходной, но завтра он будет с самого утра.

Что ж, здесь мы закончили, Рис благодарит Торренса за уделенное время, и мы покидаем «Тики-Хайв».

— Думаю, это все, что мы сможем вытянуть из братьев, — говорю я. — Пора снова допросить бойфренда. — Мне не терпится узнать, что думала Джоанна о своей работе.

— Займись этим, — отвечает Рис, пока мы идем по променаду. — Сделай подробные заметки. А мне нужно отметиться в Куантико.

— Ты улетаешь?

Он поджимает губы.

— К сожалению, придется. Хотя мне совершенно не хочется оставлять тебя здесь одну хоть на день.

— Ты беспокоишься из-за записки? — интересуюсь я.

Он надевает купленные в сувенирном магазине отеля очки, защищаясь от солнца и моего взгляда.

— Почему бы тебе не полететь со мной? Официально познакомишься с командой. Я могу достать тебе пропуск посетителя.

Я пришла к выводу, что в случае с Рисом больше внимания следует уделять тому, что осталось несказанным.

— Разве я когда-то выказывала такое желание?

Он улыбается. Ответ: нет. Он знает, что я не самый общительный человек.

— Я могла бы навестить родителей, — выпаливаю я. Слова просто вылетают у меня изо рта. Я пытаюсь сделать невозмутимое лицо, чтобы не показать, насколько мне некомфортно от собственного заявления.

Я не сомневаюсь, что он видит меня насквозь, но большинство людей чувствуют себя неуютно, возвращаясь в дом детства. В моем случае, по целому ряду причин. Я всегда считала, что поступив в колледж и уйдя из дома — начав все сначала — я смогу избежать навязчивых воспоминаний об Эмбер, которые все еще нависают над семьей, как грозовая туча.

Мои родители навещают меня в Миссури и иногда берут с собой тетю. Если не считать этого, то за последние пятнадцать лет я почти ее не видела. Мы с успехом друг друга избегаем. Это к лучшему, ведь я все еще вижу боль в ее глазах, когда она смотрит на меня, как будто ищет Эмбер где-то внутри и не находит… Что ж, некоторые вещи лучше не трогать.

Сомневаюсь, что Рис мне верит. Даже когда он убедил меня вернуться на причал «Док-Хауса», чтобы попытаться разворошить мои похороненные воспоминания, я не заезжала к родителям.

— Хорошо, — соглашается Рис. — Хочешь я отвезу тебя, прежде чем уеду в аэропорт?

Мы подходим к арендованной машины, и я жду, когда он отопрет дверь.

— Все в порядке. Я поеду на Убере. А пока останусь в отеле. Поработаю над делом.

На его лице вновь появляется это неуверенное выражение. Это из-за упоминания об отеле, ведь автор записки знает, что я остановилась там. Но он все-таки кивает и садится в машину.

— Оставайся в моей комнате, — говорит он.

Я без споров соглашаюсь. Это лучше всего должно было подсказать ему, что я не собираюсь видеться с родителями, пока его не будет. 

Три с половиной года — это целая жизнь. Теоретически время — относительно: все дело в восприятии. И поскольку я уже не тот человек, которым была раньше, я могу только представить, насколько сильно изменилась Кэм.

Наша встреча не похожа на приветствие старых друзей — объятия, улыбки и счастливые слезы. Мы двое незнакомцев.

Посты в соцсетях, которые я время от времени просматриваю, не отражают настоящую личность, поэтому я понятия не имею, каким человеком она стала. Я понятия не имею, зачем вообще выследила ее, кроме того, что поддалась порыву отследить эту историю до конца.

Все, что я знаю наверняка, это то, что я не могу перестать смотреть на ее живот, пока она сидит напротив. Она здорова и вынашивает здорового ребенка. И она сияет — тем самым сиянием беременности, о котором все говорят. Беременность очень ей идет.

— Сияние, — говорит Кэмерон, обмахиваясь рукой. — Ой, да ну тебя. Это у меня пот от жары выступил. Такой знойный блеск. — Она смеется, но я слышу нотку беспокойства в хриплом голосе.

Я не должна была приходить. Но так как парень жертвы все еще не вернулся в город и не брал трубку, я сказала себе, что у меня есть время — и что это должно произойти.

Но мне не следовало врываться в ее счастливую жизнь. Для нее я — болезненное воспоминание, которое она очень старается забыть. Но все же есть кое-что, что не оставляет меня в покое, и я не могу это игнорировать.

Я должна знать — фраза, написанная мной вчера, была художественным вымыслом? Или реальными воспоминаниями?

— Так ты получила степень? — спрашивает она, пытаясь оживить разговор.

Мы сидим в патио. Сверху на перголе вмонтированы большие вентиляторы. Балки задрапированы прозрачной белой тканью. Когда я позвонила договориться о встрече, то едва расслышала, как она выдавила «да», настолько громко стучало мое сердце.

Я достала ее номер больше года назад.

— Я не закончила университет, — признаюсь я с натянутой улыбкой. — Теперь я пишу.

— Оу, — она кивает. — Что пишешь?

В висках пульсирует тупая боль, словно я обезвожена. Я не умею вести светскую беседу. Встреча с ней уже причиняет слишком много горя.

— Кэм, я пришла сюда спросить тебя кое о чем.

Атмосфера вокруг нас меняется, накаляясь. Я могу распознать ее тревогу по тому, как она разворачивает ступни в сторону раздвижной стеклянной двери, уже готовая сбежать. Она кладет руки на живот, как бы защищая ребенка от моего присутствия, моего ужасного прошлого или, может быть, пытаясь успокоиться.

Я не знала точно.

Когда она не произносит ни слова, но и не уходит, я придвигаюсь ближе.

— Мне нужно знать все о той ночи, Кэм. Что произошло на самом деле?

Опустив взгляд, она поправляет кувшин с чаем на плетеном столе.

— Я уже все тебе рассказала. Мне больше нечего сказать, Синтия. Прости.

Это имя кажется мне таким чуждым; мои мать и отец — единственные, кто теперь используют его.

— Вчера я кое-что вспомнила, — говорю я, не сдаваясь. — Наш разговор в больничной палате. О той ночи… — я умолкаю. — Это первый раз, когда я смогла вспомнить что-то еще о ночи нападения.

Она замирает.

— Это хорошо?

Я хмурюсь.

— Это лучше, чем ничего не помнить, не так ли?

Она качает головой.

— Я не знаю, Синтия. Я не знаю. Честно. Учитывая, что ты пережила… — она кладет руки на стол.

— С тобой все в порядке? — я встаю.

— Все хорошо. Просто ложные схватки, — она выпрямляется и выдавливает улыбку. — Думаю, тебе лучше поговорить об этом со своим врачом. Но не со мной.

Я раскладываю салфетку и накрываю ею десерт, который она приготовила. Я не притронулась к лимонному пирогу. Взбитые сливки на его верхушке превратились в лужу.

— Кто был там в ту ночь?

Я не позволю ей уйти от ответа. Я злилась на нее. Это я помню. Возможно, моя память каким-то образом исказилась, но я точно помню, как она вела себя в больнице. Она знает больше, чем сказала полиции — больше, чем сказала мне.

Она глубоко вздыхает.

— Только мы… и несколько случайных незнакомцев. И Торренс, бармен. Я уже миллион раз говорила об этом тебе и Даттону, — она поворачивается, собираясь вернуться в дом. — А теперь, пожалуйста, уходи.

— Я видел Торренса, Кэм. Он фигурирует в расследовании дела, связанного с убийством женщины, совершенным год назад. Обстоятельства преступления очень похожи на мой случай. — Я делаю паузу, позволяя ей усвоить эту информацию. — И его брат тоже. Ты знала, что у него есть брат?

Она выглядит уставшей, практически побежденной.

— С чего бы мне, черт возьми? Я просто разок с ним переспала. И то, все было размыто из-за того, что я перепила. Ах да, а еще из-за того, что мою лучшую подругу чуть не убили. Из-за этого все остальное ушло на второй план. Чего тебе нужно, Синтия? Зачем ты приехала? После стольких лет?

Хороший вопрос.

«Я заставлю его заплатить…»

— Ты видела Дрю той ночью?

Ошеломленная, она снова садится. Заправляет длинные светлые волосы за уши.