Читаем без скачивания Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

На гигантские сковороды душ бросали не так, как в котел. Им оставляли место для передвижения. Прыжки и всяческие увертки несчастных развлекали бесов. Они также располагались на больших камнях по кругу и орудовали длинными бичами, бросая на раскаленную поверхность любого, кто пытался забраться на ближнего своего.

Здесь расход душ был несколько больше, нежели в котлах: за всеми не уследишь, вовремя из сковороды не выдернешь, чтобы оклемался чуток. Вот и переставали многие души шевелиться.

Приходилось после смены вытаскивать тех, кто уже ни на что не годился, и сбрасывать в ямы с грязью, что тянулись за стеной Геенны. А это дело нелегкое.

Поэтому и менялись «сковородники» чаще, поэтому и ранг и уважуха у них были больше, чем у «котельщиков». Поэтому самые низшие касты, то есть, истопники этих бесов побаивались и даже ненавидели. Пот был истопником, и никто, в том числе и он сам, этого не забывал.

Наконец, чуткое ко всякому изменению ухо поводыря уловило отсутствие шума крыльев, и он хрюкнул.

Что? — спросил, понизив голос, Охвен.

Что — что? — возмутился Пот. — Мы идем, или как?

Похоже, что бес и сам теперь был заинтересован в том, чтобы быстрее провести своих спутников к противоположным вратам, если считать от места их входа. Вероятно, и он сам начал верить в некую слабую возможность пройти всю Геенну таким вот незамеченным.

Что, Потц, стесняешься своих потцонов? — не удержался Мортен.

Тебя бы так! — ответил ему бес и злорадно добавил. — Ничего, я еще спляшу на твоих косточках.

Под хлесткие звуки бичей, перекрывающие мычание грешников, они прошли мимо сковороды, на которой плясали в танце боли и страданий несчастные души. Особо высоко подпрыгивал один мужик, на голове которого была, словно приклеенная, гигантского размера фуражка с непонятным околышем и гербом. Загадочным образом бич сковородника эту фуражку никак не сбивал, даже когда ее обладатель падал на спину или живот. Фуражка, вероятно, была одним целым с этой душой.

Не узнавали Тойво и сотоварищи в этом мужике бывшего смотрящего древней земли Карелии Парфёнчикова, а если бы узнали, то пришли бы в недоумение. Как бы они потом выяснили, на сковородах и в котлах мучились обычные люди. Для прокуроров и приставов а также глав, так сказать, регионов, были устроены другие мучения, вечные от слова вечность. А здесь поплясал, обуглился — и снова вылез из грязи. Броди, кайся, страдай, пока снова на сковороду или в котел не угодишь.

Парфёнчиков как раз был и прокурором, и приставом, да и главой, так сказать, региона. Но, оказывается, все это он делал с душей, не корысти ради, а по природе своей таковой.

Еще писатель Салтыков-Щедрин описал тип людей, которых представлял Угрюм-Бурчеев, солдафон из прокуроров или приставов, да еще и глава города Глупов. Угрюм-Бурчеев был идиот. Вина идиота лишь в том, что он таким уродился. Прочая вина за теми, кому такой пригодился.

Когда осторожные путники, ведомые бесом, начали огибать ужасную сковороду, Пот выдавил из себя вздох облегчения.

Что такое? — сразу поинтересовался Мортен.

Да истопники нас могли заметить, — признался бес. — Потцоны. А я у них на высоком счету. Уж кто-то из них да непременно пристал бы с расспросами. Пронесло.

Истопники, хоть и самая низкая бесовская каста, носились между котлами и сковородами, не жалея копыт. Приходилось таскать топливо, которое централизованно лежало кусками в самом центре этой Геенны. Горючий камень весьма интересного происхождения, о котором Тойво с Илейкой узнали позднее, горел долго, тепла давал много, но его все равно приходилось контролировать.

Отдельно валяющихся никому не нужных камней больше не попадалось. По инициативе Макса у людей на время их шествия появилось занятие. Помимо страха и очень больших опасений за свое здоровье они теперь, как грибники, самым внимательным образом обозревали поверхность вокруг их маршрута. Поверхность была пустынна и изрядно пыльна.

Макс, как творческая натура, придумал еще одно неотложное дело. Посмотрев на рванину, в которой шел Тойво, он жестом подозвал к себе замыкающего Мортена и жестами объяснил: им нужна одежда. И как можно больше.

Во-первых, учитывая скудность ландшафта, вооружиться подручными способами не удастся. Ни копье тебе сделать, ни дубину смастерить. С камнем наперевес много не навоюешь. А вот если этот драгоценный булыжник завернуть, положим, в оторванную от штанов из прочного материала без использования китайских ниток штанину, то поражающая способность камня возрастает кратно трем.

Крести полученным цепом справа налево и потом сверху вниз. Троих черных, как не бывало. Можно также пращу сделать и уничтожать далекостоящие одиночные цели без вреда самому себе.

Ну, а во-вторых, все они, люди, уже изрядно порвали свой туалет на всякие защитные повязки. Скоро не в чем будет идти.

Мортен в общих чертах все понял и показал вверх большим пальцем. Хорошая идея. Вот только, наверно, неосуществимая.

Покойнички сюда прибывают в платьях, которые не изнашиваются и не меняются. В чем пришел за дверь — в том и чалиться приходится веки вечные.

Тем не менее Мортен подбежал к Охвену и рассказал ему о задумке майора.

Черт, — ответил старый викинг. — А я об этом никогда не помышлял.

Что? — сразу откликнулся Пот. — Пока до следующей сковороды или котла не дошли, можно обсудить.

Да нечего с тобой обсуждать, — проворчал Охвен. — Ты в этом все равно ни черта не понимаешь. Вон, прыгаете тут в чем мать родила, ни трусов на вас, ни шляпы. Тьфу, срамота.

Что это вы все заладили: «черт, черт». Обидно, право слово, — скорчил гримасу бес. — Нам скрывать нечего. У нас баб нету. Да и мужиков тоже нету. Красота!

Они прошли еще несколько десятков шагов, потом Пот обернулся к Охвену опять.

Знаю я тут парочку попрыгунчиков. Они многим промышляют. Их даже к топкам не подпускают, а существовать-то как-то надо! Не с голоду же околеть! Вот они и прыгают на Землю: туда-сюда. Заказы берут.

А чего их даже истопниками не берут? Изгои? Или чахоточные? — спросил Охвен.

Сам ты чахоточный, — осклабился бес. — Кровью они питаются. А где ж ее тут взять-то?

Вопрос повис в воздухе. Именно в воздухе, а не в красной атмосфере красной планеты. Я опять лежал на диване, согнув ноги так, что они практически онемели. Зато не болели. Почти.

Лены в квартире не было. Она ушла в магазин. Кот Федос внимательно рассматривал меня. Увидев, что я открыл глаза, он поднялся и выгнул хвост. Ага, кушать они хотят.

Ну, а раз коты хотят