Читаем без скачивания Мир Гаора - Татьяна Зубачева

Седой сел за стол и открыл папку. Там были газеты. Вернее, вырезки из газет. Пронумерованные, с надписанными от руки названиями газет, номерами и датами выхода. Интересно, конечно, но с каких пор газетные статьи стали для Главного материалом? Газеты — журналистика и беллетристика — не предмет для серьёзного человека. Во всяком случае, во времена его молодости было именно так. Но раз велено ознакомиться, значит, выполним приказ, и не просто прочитаем, а как материал.

Седой сел поудобнее и начал с вырезки под первым номером.

"Эхо. Свободная газета". Дата… за прошлый год. "Как украсть в Храме и остаться безнаказанным". Криминальная хроника? Какое это имеет к нему отношение? По старой привычке Седой сразу посмотрел на подпись. Никто, он же Некто. Остроумно, но… ладно, почитаем, раз есть такой приказ.

Парни возились у станков и стеллажей, изредка тихо переговариваясь. Задание они уже выполнили и сейчас имитировали рабочий шум. Так что если надзирательская сволочь подслушивает под дверью, то чтоб ей прицепиться было не к чему.

Седой читал, казалось, забыв обо всём. Медленно, вчитываясь, будто разучившись читать. Вернее, он сразу схватывал весь текст и тут же перечитывал его уже медленно. Но это… этого не может быть… Он что, сошёл с ума? Галлюцинации? Откуда? Как?! Как лавина с горы, нет, не то, вода, крохотная трещинка в плотине, тоненькая безобидная струйка, раздвигающая трещинку в пролом, и уже поток вырывает из казавшейся монолитной толщи блоки, и рушится вся плотина…

Лязгнул замок. Седой вздрогнул и поднял голову.

— Эй, волосатики, принимайте паёк.

Да, правильно, обед им привозят прямо сюда, и он как старший должен принять паёк. Седой встал и подошёл к двери.

— Сколько вас, обалдуев?

— Пятеро, господин надзиратель.

— Правильно. Принимай.

Чтобы не тратить время на обыски, разносчики прямо через порог передали ему пять двойных мисок с супом и кашей, пять кружек с дымящимся чаем и две с половиной буханки, уже разломанных на четвёртки.

— Всё, лопайте, — надзиратель захлопнул дверь.

Парни с привычной ловкостью сдвинули и сложили чертежи, освободив стол для еды.

— Седой, а её куда?

Папка мешала Гире поставить кружки.

— Сейчас.

Седой быстро сложил вырезки, закрыл папку, переложил её на стеллаж, и они сели обедать. Обеденный период — время законного отдыха и громких разговоров.

— Чего там, Седой? — спросил Чеграш после первых ложек.

— Или я сошёл с ума, — серьёзно ответил Седой, — или весь мир.

— Ты нормальный, — убеждённо сказал Чалый, — мы тоже…

— Значит, рехнулся Главный, — закончил его мысль Зима.

Седой невольно улыбнулся.

— Он тоже нормальный. Как я надеюсь. Но это… это вырезки из газет, помните, я про газеты вам рассказывал?

— Помним, конечно, — кивнул Чалый.

— И про что тама? — спросил Зима. — Про мины?

— И про них тоже, — кивнул Седой. — Нет, парни, я сейчас ещё как ушибленный, дайте дочитать.

— А чо ж нет, — пожал плечами Чеграш. — С сегодняшним успеется.

— Ну да, — сразу понял его Гиря, — велели ж ознакомиться, мы и знакомимся.

— Верно, — Чалый протёр миску из-под каши остатком корки и кинул его в рот, — Главный важнее, его приказ последний, так что…

— Так что, болтуны, — Седой допил чай и встал, — заканчивайте, а меня не трогайте пока.

— Как скажешь.

Парни доели и составили опустевшие миски и кружки к двери, чтобы, когда надзиратель за посудой придёт, подать сразу, извлекли из-под чертежей свои самодельные тетради и занялись уроками. Хорошо, здесь черновики подлежат уничтожению, а бумагу выдают без счёта, а что через уничтожитель лишние листы пропущены, никто в бумажном мусоре и не заметит. Они уже так по три тетради израсходовали.

Седой читал теперь, стоя у стеллажа, чтобы не мешать им. Уже по второму разу. Да, он был прав, плотина прорвана. Нет, в самых злых и смелых мечтах он не желал Крайнтиру такого. Его не просто смешали с грязью, его уничтожили. И всё логично, следуя законам, научной логике, этике… Похоже, на этом дураке отыгрываются за все начальственные плагиаты. Но… но кто же спустил лавину, проковырял плотину? Неужели… Седой вернулся к самой первой вырезке. Да, началось с неё. Никто, он же Некто. Укрывшийся за псевдонимом или… лишённый имени. Ну, это могло сохраниться в деле, но это… эти подробности откуда? Неужели… Нет, не стыкуется, по резьбе не подходит. Если это тот парень, обращённый бастард, то… во-первых, сейчас он раб и связи с редакцией иметь не может, во-вторых, доступа в архив Ведомства Юстиции тоже, опять же как раб. А с другой стороны, эти подробности больше никому не известны, об этом он сам рассказывал только ему, имена тогдашней команды в той же последовательности и другие детали, это во-первых, а во-вторых, он помнит, парень называл ему свою газету, именно эту — "Эхо. Свободная газета". Два на два, пятьдесят на пятьдесят, вероятность… в пределах допустимого. И, в-третьих, псевдоним. Никто. Только человек, насильственно лишённый имени, мог сказать такое. Три против двух. Значит, он. Но как? Газета выкупила его и сделала редакционным рабом? Но откуда тогда данные из архива? Хотя это тогда объяснимо, кто-то ещё из редакции. Но тогда и под статьёй стояло бы имя второго, свободного и имеющего доступ. Вот рыжий чёрт, правильно, Рыжий, его так прозвали в камере, и он сразу, даже с готовностью принял это прозвище. И упоминания в статье о фронтовом опыте автора, а парень был фронтовиком, кажется, сержантом…

Седой закрыл папку и обернулся к парням.

— Сделали? Давайте, проверю.

Чалый отдал ему свою тетрадь и пошёл к стеллажу.

— А посуда где? — вдруг вспомнил Седой.

— Когда уже сдали, — ответил Зима, ревниво следивший за проверкой, — ты читал как раз.

— Мы сразу подали, — сказал Чеграш, дописывая своё. — Сволочуга и заглянуть не успел.

Седой проверил их тетради, исправив ошибки.

— А мне чо ж? — обиженно надул губы Гиря. — Я ж правильно решил.

— Правильно, — кивнул Седой, — но можно было короче. Подумай, как сделать, чтоб не на двух листах, а в три строчки.

Написав им задания на завтра, он отпустил их выполнять приказ Главного: знакомиться с папкой. Читали парни уже хорошо, но медленно, и пока они читали, передавая друг другу вырезки, Седой вернулся к чертежам, но не думалось, и он пошёл доделывать модель за парней. Не так по необходимости — уже ясно, что вариант провальный — а чтобы чем-то занять руки и успокоить голову.

Парни читали, негромко переговариваясь и не мешая ему думать. Хотя и мыслей у него сейчас никаких не было, сплошной хаос и неразбериха, мыслительный бардак. Злая радость, благодарность рыжему бастарду, обращение к погибшим друзьям: "Видите?! Огонь справедлив!" и… Нет, надо успокоиться, разумеется, время необратимо, ошейник не снимается, но… но эта завистливая сволочь, амбициозный дурак оказался у всех на виду как есть, голеньким, во всей своей красе. Спасибо тебе, Рыжий, даже имени твоего не знаю, своего ты мне так и не назвал. Статья за прошлый октябрь, а встретились мы… да, уже четыре года прошло, значит, ты выжил, первый год самый тяжёлый, ну, удачи тебе, парень, Огонь тебе в помощь. Не знаю, как ты это сделал, но ты молодец. И газета твоя молодцы, что не побоялись напечатать. С хорошими друзьями тебя, парень.