Читаем без скачивания Сержанту никто не звонит (Сборник) - Шимун Врочек

– Она его вон под тем кустом прячет, – едва слышно сказал Кнапп. – Ребята посмотрели: думали сначала, что банка из-под тушенки, а там – фотография. И написано: ариец, мальчик, четырнадцать штук. Что это за «штуки» такие? И про возраст что-то… А, вспомнил! Шесть с половиной месяцев. Только почему-то минус шесть с половиной. Чтобы это значило, лейтенант?

– Тихо вы! – шикнул Вигельт. – Прости, Лангер.

– Ничего. Значит, этот цилиндр целехонек?

– Так точно.

– Представляешь, лейтенант, – зашептал Кнапп. – Кто-то из техников наклеил фото ребенка на этот цилиндрик… А она ему песенки поет. И сказки рассказывает. Я по-русски хорошо понимаю. Даже заслушался…

3

Увидев, что сталось с первым цилиндром, Геверниц побледнел. Не мгновенно, а медленно-медленно, словно кровь из него выпустили. Стал желтый, как ноготь курильщика.

– Где это нашли?

– Кто-то сбросил в нужник. У бараков пленных.

Запоздало понял, что не стоило этого говорить. По крайней мере, пока Геверниц в таком состоянии.

– Расстрелять. Всех. Немедленно, – он качнулся. Зарычал. Шагнул к телефону…

Что, Лангер, доигрался, твою мать?! Сколько он на тебя повесит жизней? Вовек не расплатишься! Рука поползла к кобуре. Вальтер 8 миллиметров. Восемь патронов. В здании десятка два эсэсовцев. Даже если уйду, то куда потом? В подвалы гестапо? А что с ребятами? Думай, Лангер! Думай!!

Геверниц поднял трубку…

– Нет!

Штурмбаннфюрер поворачивается. Лицо – бешеное. Я делаю шаг, другой… Думай, Лангер! Чтоб ты сдох, Отто фон Геверниц, эсэсовская скотина! Все вы, черные ли, зеленые ли – на один манер… И я вместе с вами?

НЕ ХОЧУ.

– Помните наш разговор, Генрих? – прокричал я в трубку. – Я согласен!

Мольтке на другом конце провода замолчал. Треск помех. До эсминца недалеко, фонит по-страшному… Лишь бы получилось. Лишь бы выгорело…

– Помните, что я вам говорил об Ульмане?! – закричал Мольтке наконец. – Найдите его. Узнайте, какой рубильник. Там должно быть три рубильника! На основные генераторы энергия подается постоянно. Я возьму техников. Они сейчас на корабле.

Надеюсь, эта линия, не прослушивается. Все-таки, личная линия фон Геверница.

– Егеря предупреждены! Пошлите к ним матроса, пусть берут пленных и идут на корабль.

– Пленных?! Лангер, вы в своем уме?

– Больше, чем когда-либо, Генрих! Сделайте это. Я разберусь с Ульманом.

– А что с Отто? – профессор огляделся. – Он мне нужен.

– Пришлось его ударить, – я посмотрел на профессора в упор. Незачем говорить, что Геверниц мертв. – Отто поддался чувствам. Он хотел расстрелять людей, которые должны привести нас ко второму контейнеру.

Ульман замер. Как кролик перед удавом. Не зря я припрятал второй цилиндр. Теперь буду гипнотизировать его этим словом «контейнер».

– И я его ударил, – сказал я. – Меня ждет трибунал, если…

– Нет времени, молодой человек. Берите контейнер! Живее! За мной!

… – Энштейн – недоучка. Он придумал неплохую теорию, сделал пару шагов, но – еврей есть еврей. Сделал один эксперимент с судном, получил результат, но не смог с ним справиться! Слабак. А я смог. «Великая Германия» готова к полету. И не куда-нибудь к берегам Британии, это пустяки, нечистая работа, а – в другие миры!

– Куда?

– К звездам, молодой человек, к звездам.

– А во времени? – Бедный Мольтке, он полон решимости изменить прошлое, эта новость его убьет. Ничего, хватит мстить. Пусть осваивает новый мир.

– Теоретически я разработал возможность перемещения во времени – но пока еще не взялся за ее осуществление практически, – профессор почесал лоб. Снял очки. Снова надел. – Видите ли, молодой человек, для перемещения во времени требуется два перемещения: одно во времени, другое в пространстве…

– Почему?

– Вы – великий неуч, Лангер! Это же элементарные вещи. Планеты вращаются, вращаются галактики… Переместившись даже на год во времени – «Великая Германия» окажется в вакууме, где-то вдалеке от Земли… Я могу рассчитать, впрочем… Это интересная задача, Лангер. Думаю, в скором времени я решу ее.

– Кто должен лететь на «Германии», профессор? Ведь придется осваивать чужой мир. А там, кто знает – хищники, звери, микробы? Что-нибудь еще?

– Мой проект наверху сочли не слишком перспективным, – желчно сказал Ульман. – Идиоты! Я настаивал на цвете нации. А что получил? Судите сами, молодой человек! Две команды СС. Мужчины-арийцы и девушки-блондинки. Будущие стюарды и рабочие. Не обременные интеллектом! А ведь им строить новый мир! Вдобавок к ним команда эсминца, несколько асов Люфтваффе – не самых знаменитых, заметьте – ученые, биологи, геологи, идеологи, историки рейха. Плюс группа СС во главе с Отто фон Геверницем. И с этим начинать Четвертый Рейх?

– А как же вы профессор?

– Я принесу Германии больше пользы здесь, нежели за сотни световых лет, – сказал Ульман. «А ведь он верит в то, о чем говорит.» – Мне рано умирать. Все они, весь экипаж подвергнется необратимым изменениям во время межзвездного перемещения.

– То есть?

– Прыжок займет один час, сорок две минуты. Плюс минус двенадцать минут… Ах, да. Что будет с экипажем? Все они умрут через несколько лет после прыжка. Самым молодым и крепким даю лет пятнадцать. Вам, молодой человек, дам от силы лет пять. Воздействие РУ-генераторов на живые организмы еще не до конца исследовано. Это интересная задача, кстати…

Я вдруг вспомнил лица егерей. Цветной строй: серо-болотный. И улыбки… Оружие в руках и улыбки…

Ульман продолжал рассказывать:

– На борту «Великой Германии» двенадцать инкубаторов. Нужный контейнер ставится на рабочий лоток… вот так, видите? Через положенное время вы получите молоденького зайчика, поросенка или совершенно здорового малыша. Противомагнитная защита – это моя гордость… Пока юный ариец в инкубаторе, специальный магнитофон рассказывает ему в доступной форме о величии Великогерманской нации, о фюрере. Со мной работал профессор Лорх, у него очень интересные идеи по психологии младенческого развития…

И детей лишили хороших человеческих сказок? Почему такие мозги судьба дарит людям, лишенным сердца?

Или гений, мать вашу так, должен быть выше морали, выше человечности?!

– Как подать энергию на пусковой генератор? Профессор, это важно. Мне пора идти за контейнером…

– Что? Вот этот рубильник. Вниз – и к звездам. Ха-ха. Все-таки Энштейн слабак. Такое мог совершить…

…Ведь я полковник! Чем командую? Складом американской тушенки. Горы маслянистых банок. Тысячи маслянистых упругих банок. Тысячи тысяч…

Так думают фюреры?

Я посмотрел на белые, аккуратно расчесанные волосы Ульмана и поднял руки, сложенные в замок. Один выстрел, сами знаете в кого? Один удар…

Потом позвонить. Ребята должны забрать пленных русских… И пусть обязательно захватят ту девушку, которая пела колыбельную… А что буду делать я? Мне нужно к Мольтке, на эсминец. «Великая Германия»?! Черт возьми, почему нет? Я хочу видеть Германию великой! Но не так, как представляют это Ульманы и Геверницы. Страна людей, а не склад тушенки…

Пришло время поступка, да, Франц?

Давно я не называл себя по имени…

Урот

Воще то я ни урот. Проста я такой красивий. Миня мама уранила када ей сказали чта па больше ни вирнецца. А он ни мог никак вирнуца. У ниво в машине уран кончилца. Па лител нат гарами где дерги живут они ево патом схавали. Дядю Костю то же схавали одна жилезная нага асталася. Ма гаварит ну вот блин. И миня уранила. Я ни болна ударилса толька руку сламал и челисть. Я скасал ма зачем ты меня уранила дура. То исть я нипомню че я сказал я тада савсем малинький был. даже ругацца ни умел нафик. Навернае че та сказал патаму чта трудна удиржацца. Када тибя мордай апол.

Мы тада жыли вбункире хатя ядирная вайна уже кончилася. Но ма гаварит а вдрук апять ну нафик такои щастье. А када па ни вирнулса. Ма гаварит атец урот сабака чмо накаво ты сволачь нас аставил. Как типерь жить. Бис тибя. тут я спола заплакал патаму шта челисть сламал и па жалка.

А этат придурак гаварит ты урод. Ты зачем сюда пришел. Здесь наша деревня, здесь уродам ходить нельзя.

Я иму гаварю я ни урот миня мама уранила. А он гаварит

– Вижу, что уронила. Что рожу повредил, тоже вижу. А третья рука у тебя тоже от удара образовалась?

Я гаварю иди нафик видили предурка ипакруче.

Тут он как закричит на миня мутант проклятый за придурка ответишь. Пака он кричал я иму ваткнул в живот палку и павирнул три раза. Мок и читыре павернуть но он стал вирищать как дефка. Пришлось ево на землю уранить. ибить нагами блин. Патом у ниво из живата кроф патикла. Он вирищать пиристал толька на абарот замалчал нафик и ни дергацца. Но уже позна другие прибежали гаварят

– Ты его убил!

Ну вот нифига сибе думаю схадил за ураном. Че он умер он гаварю савсем дурак. Если бы миня так били я бы фик умер. Ни даждетись гаварю. Они гаварят