Читаем без скачивания Царь Иисус - Роберт Грейвз

Август искренне огорчился, когда Антипатр попросил у него разрешения вернуться в Иерусалим. Он щедро одарил его и вручил похвальное письмо для Ирода. В нем он обыграл имя Антипатра: «Сын, столь верный своему долгу, должен был бы называться не Антипатр, а Филопатр, то есть тот, кто чтит отца своего, а не тот, кто противостоит ему. Я завидую тебе, милый Ирод, ибо у тебя есть Филопатр-соправитель, которому ты с доверием можешь передать часть своих дел. Его усердие выше всяческих похвал». Август, конечно же, знал, что Антипатр вовсе не означает «тот, кто противостоит своему отцу», а имеет совсем другой смысл, потому что приставка «анти» не однозначна по своему толкованию. Антипатр — это «тот, кто представляет своего отца». Имя Антипатр передавалось из поколения в поколение в доме Ирода и первоначально, думаю, означало «служитель Геракла-Мелкарта».

Август выразил Антипатру сочувствие в связи со смертью его дяди Фероры, весть о которой официально прибыла из Антиохии с последней почтой.

— Значит, это правда! — воскликнул Антипатр, не в силах сдержать слезы.

— Разумный да услышит! — сказал Август. — Неофициально мне сообщили, что твоя мать, царица Дорида, впала в немилость. Советую тебе не бросаться слепо на ее защиту, как этого потребует от тебя твое великодушие. Твоего отца легко рассердить, поэтому не противоречь ему, пока не добудешь доказательств ее невиновности.

— Цезарь, в чем обвиняют мою мать? — спросил Антипатр.

Но Август не был расположен к большей откровенности.

— У меня неофициальные сведения, — ответил он, улыбкой давая понять, что отпускает царевича.

Силлей был казнен на сентябрьские иды, и Антипатр со своей свитой спешно отплыл домой на быстроходной галере «Удача». Сначала непогода настигла его в Ионическом море, потом возле острова Крит, но когда показался берег Киликии, наступило затишье, а тут галера Антипатра встретилась с шедшим из Кесарии пассажирским кораблем. Среди корабельной почты было послание Ирода к Антипатру с требованием немедленно возвратиться в Иерусалим, как бы ни закончилось дело Силлея, потому что отсутствие Антипатра в Иудее ощущается с каждым днем все острее. Письмо Ирода было ласковее, чем обычно, и в нем лить намеком говорилось о смерти Фероры, из чего Антипатр заключил, что было еще одно письмо, которое он не получил. Ирод также упомянул о «небольшой неприятности» с царицей Доридой, которая выказала «неродственную жестокость» по отношению к младшим женам царя, а к его упрекам отнеслась не так, как он имел право ожидать. «К тому времени, когда ты возвратишься, мой сын и живой залог нашей любви, все наверняка уладится. Поэтому, не считая всего остального, о чем я тебе уже сообщил, молю тебя, не медли, пошире распусти паруса и лови западный ветер».

Антипатр, с души которого свалилась великая тяжесть, показал письмо двум надежным придворным.

— Читайте, — сказал он лм. — То странное письмо, несомненно, сочинено врагами, пожелавшими посеять вражду между мной и моим любящим отцом. Неудивительно, что они его не подписали. Хорош бы я был, если б послушался ваших советов!

— Ты прав, царь! Забудь обо всем, что мы тебе говорили.

Антипатр с удивлением обратил внимание на странно расположенные еврейские буквы, по-видимому шифр, на обратной стороне письма Ирода, потому что точно такие же были на письме, полученном им несколько недель назад из Иерусалима. Он стал искать то пер-пое письмо, которое, как он точно помнил, было отчетом управляющего его фамнийскими владениями, а когда без особого труда нашел его, то сравнил буквы-цифры, которые прочитал по-восточному — справа налево:

1. 19. 17. 18. 18. 8.

12. 3. 27.

Во втором письме цифры были другие:

5. 24. 9. 10. 11. 5.

6. 15. 32.

Зато почерк один и тот же. Что это значит? Зашифрованное послание? Тогда оно вряд ли адресовано ему, потому что он ни с кем не договаривался о шифрованной переписке. Может быть, кому-то из его людей? Или это просто почтовые пометки?

Он переписал цифры на маленький обрывок пергамента и начал изучать их с той сосредоточенностью, с какой путешественники обычно изучают всякие пустяки во время спокойного плавания в хорошую погоду. Однако у него ничего не получалось. Больше всего его удивляло старинное письмо, как в текстах Писания.

Корабль плыл по Оронту в Антиохию, где Анти-питр сошел на берег, чтобы встретиться с новым прокуратором Сирии Квинтилием Варом, с которым давно дружил. Здороваясь с ним, Вар как-то странно на пего посмотрел и пригласил побеседовать наедине, но когда вместо слезливых признаний или страстной мольбы о помощи он услыхал от Антипатра шутливый рассказ о недавних событиях и общих знакомых, то потерял терпение и прямо спросил его, не осложнила ли его положение смерть Фероры.

— Нет, я к этому не имею никакого отношения. Хотя, конечно, не отрицаю, известие о его смерти было для меня неожиданным и тяжелым ударом. Я очень любил Фе-рору. Он был мне почти отцом, когда я жил в изгнании, и, признаюсь, я плакал, когда узнал, что он умер. В самом деле, я на целый день возложил на себя вретище и посыпал голову пеплом, как положено по обычаю.

— Царь, почему ты ничего не хочешь сказать мне? Ведь я твой друг!

— Что я должен сказать?

— Разве у тебя нет никаких опасений?

— Я тебя не понимаю.

— Я тебя тоже. Ладно, помолчим, если тебе так угодно, но кое-что я все-таки должен тебе сообщить. Твой отец по какому-то делу пригласил меня в Иерусалим, но по какому, не уточнил. Однако я догадываюсь. Через несколько дней я отправлюсь в путь, но поеду через Дамаск, потому что мне надо рассудить там очередную пограничную свару. Окажи мне честь, поедем со мной. Благоразумие подсказывает мне, что тебе будет оказан гораздо более уважительный прием, если ты явишься в качестве моего друга, а не в качестве сына своей матери или соправителя и наследника своего отца. Я ясно выразился?

— Ты очень добр, но если мой царственный отец сомневается в моей преданности, как ты намекаешь, неразумно с моей стороны усиливать его подозрения, став под твою защиту. К тому же я не могу его ослушаться. Через четыре дня я должен быть дома.

— У тебя благородная душа, царь, но в наше время благородство души редко вознаграждается должным образом. Оставайся со мной, и я возьму вину за твое промедление на себя, а там помогу, чем только смогу, если твой отец предъявит тебе какие-нибудь обвинения. Рука руку моет. Когда ты станешь единственным правителем, ты, несомненно, отплатишь мне за это. Если же ты откажешься от моего предложения, у тебя не останется ни единого друга на всем белом свете и тебе никто не поможет.

— Прости меня, но я ставлю выше всего свой долг по отношению к отцу. Вар вышел из себя.

— Говорят, царь, никому, не дано убедить глупца в том, что радуга и мост разные вещи. Предоставляю тебя самому себе. Но когда мост уйдет у тебя из-под ног и ты упадешь в реку, не проси, чтоб я протянул тебе ветку. У твоего отца есть еще сыновья, и, вероятно, им моя дружба больше придется по душе.

— Я не боюсь утонуть. Ваш знаменитый Пиндар пишет:

Когда тебя спасти решили Боги, Плыви хоть в решете, спасешься ты.

На этом они расстались, и «Удача», на которой плыл Антипатр, вновь вышла в море. Однако возле Си-дона она дала течь, и это задержало Антипатра на несколько дней, а потом его настиг жестокий северо-восточный ветер, снес с галеры все мачты и потащил ее к Александрии. Медленно и натужно продолжала она путь на веслах, потому что многие гребцы были ранены и все голодали.

Только в последний день октября галера подошла к Кесарии. Раньше берег не располагал удобными бухтами, но при Ироде, потратив очень много денег, соорудили двойной причал, над которым не хуже, чем в Пирее, возвышалась огромная статуя Августа. В море далеко выступал мол и разбивал волны. Внешний рейд занимал не меньше двух сотен футов. Для зашиты просторных внутренних причалов от нападений были построены надежные укрепления. Сам же город, с его башнями, банями, базарами, гимнастическим залом и амфитеатром в лучших греческих традициях, был просто великолепен.

«Удача» с севера подошла к порту, и капитан крикнул:

— Эй, там! Галера «Удача»! Капитан Фирмик Си-доний. Две сотни тонн. Возвращаюсь домой из Рима. На борту царь Антипатр. Груз меди из Силона. Лихорадки нет. Требуется хирург. Десять человек ранены во время шторма. Предполагаем стать на царский причал возле форта Друз.

Через несколько минут громкоголосый раб прокричал ответ начальника порта:

— Приказываю идти на западную сторону к медному причалу и разгружаться.

— Эй вы, там! — крикнул капитан. — Повторяю, на борту царь Антипатр! Хотим стать на царский причал!

Ответ не замедлил:

— Повторяю. Подойти к медному причалу и разгрузиться. Хирург будет.

Капитан извинился перед Антипатром.