Читаем без скачивания Самосожжение - Инна Тронина

Дарья Фёдоровна придвинулась ко мне, положила руку на локоть, губами коснулась мочки уха.

– Генка-то небритый был. Рубаха на нём чёрная, ворот расстёгнут. И брюки мятые. А девушка-то вся сверкает! Он перед ней сморчок, а ещё выпендривается! Остановились вон там, у лавочки. А в это время телефон зазвонил. И я не знаю, что дальше было. Занялась своими делами. Про зятя с Таней поговорили. Про то, как у соседки дачу обокрали. Всё вынесли – постели, посуду, даже старенький телик. Дешёвые доски Тане обещали завезти в понедельник, второго числа. Пока говорили, чувствую – запахло газом. Поначалу не побеспокоилась – бывает у нас такое. Чайник, к примеру, может горелку залить, или ещё какая мелочь. Я-то свои краны закрываю всегда, а рядом с нами такие алкаши живут, мамоньки!.. Ну, а потом уж, когда совсем невмоготу стало, я выскочила на лестницу…

– Сколько времени вы говорили с дочкой?

Мне хотелось поскорее допить чай, закончить допрос, остаться одной и подумать.

– Надо установить, когда именно запахло газом.

– Час, наверное, проболтали. Сначала солнышко светило, а когда газ пошёл, уже потемнело.

Комкова позвякивала ложечкой в кружке, хотя сахару туда не положила.

– Я-то решила, что дождик собрался, и потому газом воняет. И из туалета несёт, и от плиты – аж мутит. Думала, что вынесет сквозняк, а оно всё сильнее… Только трубку положила, выскочила, чтобы соседей вразумить, а тут аварийка едет. Нестеровы, которые с Семёновыми на одной площадке живут, вызвали. У них внук с астмой, прямо зашёлся весь. Кашляет, задыхается. Газовики поднялись к Семёновым, стали в дверь стучать, как у них положено – чтобы от звонка искра не проскочила. Никто не отзывается. Они решили дверь ломать. Начали всех жильцов выгонять из дома. Перед тем газ отключили во всём доме. Не дай Бог, кто из мужиков окурок кинет, или спичкой чиркнут на кухне…

Комкова помотала головой, вся сжавшись от ужаса, хотя с того дня прошло два месяца.

– Все и побежали – с детьми, с кастрюлями, с одеялами и спальными мешками. Думали, что на улице придётся ночевать. А дверь-то у Генки железная, с секретом – слесарям не взломать. Позвали службу спасения. Мужчина из первого парадного даже палатку поставил у песочницы. Он турист, ему не впервой на земле спать. А спасатели с крыши по верёвке спустились, разбили окно и влезли в квартиру. Там Генка на кухне лежит, под столом. Глаза в чёрных кругах, на подбородке пена. И не дышит уже. Все четыре конфорки и духовка открыты, воздух серый в квартире, мамоньки мои!.. На стол собрано – вроде как Генка гостей принимал. Бутылка водки почата, отпито немного. Подъезд проветрили, соседи стали возвращаться. А милиция начала допытываться, кто что видел. Я и выложила, как есть, про ту дамочку. Только слова её совершенно из головы вылетели. А вот сейчас, когда вас увидала, вспомнила. Она так просила подождать, а он, поганец, и слушать не стал! Да чего от него ждать? Двух жён замучил. Одна от рака давно умерла, а вторая ненормальная уже, в клинике лечилась. Много больно о себе воображал, вот и получил! – Комкова достала платок и шумно высморкалась. – Больше ничего не заметила – ни тогда, ни после. Весь двор судачил целый месяц. Ждали Ольгу, а её всё не было. Квартира стояла опечатанная. Генка в морге лежит непогребённый, а вдова пропала. Тоже плохо так-то поступать, надо человека похоронить по-христиански.

Комкова налила мне ещё чаю, и я благодарно кивнула.

– Ещё через месяц вдруг милиция Ольгу привозит. Нашли её в Подмосковье. Соседушки шептались, будто она подговорила кого-то или подкупила, и Генку порешили. Но я не верю. Олька не могла убить, враки всё! И науськать тоже не могла. – Комкова открыто взглянула на меня ясными серыми глазами.

Лично для меня во всей этой истории было много непонятного. Но в одном я, как Дарья Фёдоровна, не сомневалась, – в невиновности Ольги Семёновой. Зато другие подозрения крепли с каждой минутой.

Геннадий говорил другу, что достанет деньги на круиз по Европе. Достанет! Значит, своих, заработанных, не имел. Тем вечером в спешном порядке Семёнов уехал с поминок по Конторину – для встречи с Диной. Она просила отца подождать, безусловно, с деньгами, но тот не соглашался. И в итоге Геннадий Николаевич преставился. Но главного-то звена нет, так же как в истории с рестораном «Гавана» и Агаповым. А без главного звена версии останутся версиями, ничего не прибавив к банку доказательств.

Сволочь Семёнов, спору нет, потрясающая! Дочка после тяжёлой болезни; её еле вытащили с того света. Где бы Дине помощь предложить, хоть добрым словом поддержать, так отец требует с неё средства на заграничные круизы, да ещё не соглашается дать отсрочку! Припекло его, что ли, в одном месте?.. Да что с него возьмёшь, действительно? Динину мать он бросил при ещё более постыдных обстоятельствах. После всего хватило наглости младшую дочь обирать, когда ей и так плохо.

Выяснить бы главное – Дина открыла газ или нет? Не для протокола, для себя хочу знать, почему гордая, смелая, своенравная женщина, а это я поняла из рассказов родных и соседей, униженно просила ненавистного папашу повременить и не грабить её сию же секунду? Так можно вести себя, если кого-то или чего-то боишься. Но чем мог Семёнов так сильно напугать Дину? Если выяснить этот вопрос, можно двигаться дальше. Проще говоря, переходить к другим пунктам нашего плана.

– Всё было очень вкусно, Дарья Фёдоровна. И спасибо за подробные ответы. – Я коснулась салфеткой губ, поднялась из-за стола. – Если потребуется, могу приехать к вам ещё раз. Но это лишь в случае крайней необходимости. Кто знает, как повернётся дело?

– Да неужто уходите? – оторопела Комкова. – Я-то думала, что посидите часок-другой, пока ливень не кончится. Или сильно торопитесь? – Хозяйка сложила руки на груди и повела плечами, как будто ей стало холодно. – Такая молодая, а уже в милиции служите! Не трудно вам мужскую работу-то выполнять? Справляетесь?

– Стараюсь, во всяком случае. Не такая я и молодая – третий десяток пошёл. В любом случае нужно где-то работать. У меня ведь ребёнок, дочка.

Я вышла в переднюю. Дарья Фёдоровна семенила сзади, привлечённая новой, семейной темой для разговора.

– Маленький совсем ребёночек-то? – Хозяйка покачала головой.

– Три года. – Я сняла непросохший плащ с вешалки.

– А родители чего ж не помогут?

Дарья Фёдоровна, по-видимому, не считала зазорным копаться в личной жизни чужих людей.

– У меня нет родителей. Извините, мне надо идти.

И я шагнула за порог, стараясь не потерять нить размышлений из-за непрекращающейся болтовни гражданки Комковой.

В передней неожиданно появилась серо-белая кошка с характерно округлившимися боками, удивлённо взглянула на меня, выгнула спину и принялась тереться о ноги хозяйки. Наверное, животное хотело есть или соскучилось.

– Ещё раз спасибо за тёплый приём, – постаралась я смягчить свои сухие, официальные слова и раздражённый, нетерпеливый тон. Потом накинула на голову капюшон и быстро сбежала по лестнице во двор.

В машине я сразу же пристегнулась ремнём безопасности, но включать зажигание не спешила. Надо было сообразить, куда теперь ехать. Вполне можно вернуться домой – день не прошёл впустую. Кое-какие данные я получила. Оба свидетеля Дину опознали. Дарья Фёдоровна Комкова к тому же напоила меня чаем, накормила пирожками, баранками и вареньем. Есть я теперь долго не захочу, поэтому могу навестить Огневых.

На Звенигородское ехать неохота – в квартире тихо, серо, пусто. Пахнет мебельным магазином, и стёкла в каплях, как в слезах. Одно дело упасть на постель вымотанной после долгого дня, когда от усталости с трудом находишь дверь; тогда и спать будешь крепко, долго, не замечая печальных дымных слов. И совершенно другое – слоняться по комнатам, ловя себя на том, что подсознательно ждёшь скрежета ключа в замке, быстрых шагов по коридору, певучего родного голоса, окликающего меня. Я не в силах лишний раз остаться одна в тех стенах. Слишком много дорогих мне людей ушли из жизни за последние годы. А появилась на свет только дочь…

Я обязательно составлю отчёт о проделанной работе и подчеркну маркером фразу Дины Агаповой: «Ты можешь подождать?», обращённую к отцу. Такого человека, как Дина, трудно запугать; и уж тем более это не под силу её папаше, презираемому и проклятому. Судя по отзывам знакомых и родных, Семёнов с криминальными личностями не водился. Насчёт его контактов с нигерийцами у меня сразу же возникли сильные сомнения.

Да и вряд ли отец, даже такой никудышний, стал бы угрожать дочери убийством, если она не даст денег. Тогда что же могло так расстроить Дину, прошедшую огни, воды и медные трубы, только в этом году дважды отнятую у смерти? Стасик на тот момент был ещё жив. Да и сомнительно, что дед захотел сделать плохо внуку, который не жил с ним вместе и не мешал ему.