Читаем без скачивания Три португальских похода Наполеона - Сергей Нечаев

Участник сражения британский майор Уорр оценивает англииские потери при Вимейро следующим образом: «В целом мы потеряли приблизительно 500–600 человек, столько же, сколько и в боях 16-го и 17-го, когда мы потеряли очень много офицеров». (77, с. 28–36)

Французские потери при Вимейро и Ролиса он явно завышает, обращая внимание на эффективную работу британской артиллерии, впервые применившей шрапнель: «Потери французов в первые два дня составили, должно быть, от 800 до 1000 человек убитыми и ранеными, а 21-го — около 4000 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен. Наша артиллерия чрезвычайно хорошо поработала, особенно эффективны были новые снаряды, заполненные мушкетными пулями, изобретенные майором Шрапнелем». (77, с. 28–36)[7]

Т. Холмберг оценивает потери французов при Вимейро в 1800 чел. убитыми, ранеными и пропавшими без вести. (51) Такую же цифру называют генерал Тьебо (70, с. 202) и Р. Шартран. (39, с. 81) При этом генерал Тьебо приводит в качестве британских потерь следующие цифры: 500 чел. убитых, 1200 раненых и 50 взятых в плен. (70, с. 203) Точно такие же цифры называет и французский историк А.Гюго. (50, с.67)

Участник сражения генерал Фуа более объективен: «Французы потеряли около 1800 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен: потери огромные в сравнении с небольшой их численностью и с потерями англичан, составившими 800 человек; англичане потеряли лишь одного высшего офицера, их артиллерия не пострадала». (45, с. 338)

Британский майор Уорр делает очень интересные замечания о жестоких нравах португальцев, которые имели особенно дикие проявления во время военных действий.

В одном из писем, написанных сразу после Вимейрского сражения он говорит: «Сражение закончилось в два часа пополудни, и я весь вечер занимался тем, что собирал раненых французов, спасая их от резни местных жителей, занимавшихся грабежами». (77, с. 28–36)

В другом письме уже из Лиссабона он свидетельствует: «Местные жители убивают несчастных французов, отбившихся от колонн и, несмотря на очень сильные английские караулы и патрули, уничтожают любого, кто поддерживает их. Это — трусость, и когда мы слышим о свирепой жестокости и дерзости, о систематических грабежах, кражах и убийствах, чему имелось невероятное количество доказательств, можно только удивляться ярости этих по природе страстных и мстительных людей». (77, с. 28–36)

Вот так бы страстно и дерзко португальцам действовать в сражениях, а то ведь не много доблести содержится в том, чтобы ограбить и убить несчастного раненого или больного. Ни с чем подобным французам еще сталкиваться не приходилось.

С другой стороны, Вилльям Уорр приводит примеры совершенно другого отношения к поверженному противнику. В частности, британский капрал МакКей, взявший в плен французского генерала Бренье, в ответ на предложенные ему генеральские часы и деньги, якобы, велел тому держать свои вещи при себе (они ему еще пригодятся) и «не взял ничего. Редкий случай воздержанности для простого солдата». (77, с. 28–36)

Жюно проиграл сражение при Вимейро. В этом все пишущие о нем единодушны. Уже упомянутый нами майор Уорр называет 21 августа 1808 г. ни много ни мало как «славным и памятным днем для Англии». (77, с. 28–36)

Приведем лишь несколько из многочисленных оценок очевидцев и историков, впрочем, достаточно типичных, принадлежащих (для объективности) как французам,так и англичанам:

Д. Мур: «Мог ли наш успех быть большим по сравнению с победой, одержанной 21-го числа?».

Т. Холмберг:«Сражение закончилось к полудню британской победой, первой из многих больших побед британцев на Полуострове». (51)

Ж. Тюлар:«Жюно решил атаковать неприятеля, но потерпел поражение при Вимейро из-за численного превосходства противника». (27, с. 282)

Г. Верне:«В это время пришло в Париж известие о Вимейрском сражении между англичанами, под командованием лорда Веллингтона, и французами, под начальством Жюно. Французы, совершенно разбитые, были вынуждены капитулировать». (7, с. 344–345)

А. Гюго:«Поражение в сражении при Вимейро поставило Португальскую армию в критическое положение». (50, с.67)

Р. Бёрнхем:«Британская победа при Вимейро сделала французские позиции в Португалии непригодными для обороны». (36)

Д. Сьюард:«Англичане высадились в Португалии, и генерал Уэлльсли (будущий герцог Веллингтон) 21 августа нанес поражение маршалу герцогу д 'Абрантесу (Жюно) у Вимейро и занял Лиссабон». (23, с. 198)

А. Кастело:«6 августа в Португалии высадились английские войска под командованием Уэлльсли, будущего герцога Веллингтона. Жюно со своей небольшой и полуразложившейся армией не мог оказать ему стойкого сопротивления». (11, с.186)

Впоследствии многие вменяли в вину Жюно то, что он атаковал численно превосходящую англо-португальскую армию, находящуюся, к тому же, на более выгодных позициях.

История судит своих героев по конечному результату: при выигранном сражении — победитель всегда прав, при проигранном сражении — всегда виновен проигравший — этого он не учел, в этом — просчитался…

Но вспомним, ведь атаковал же Бонапарт с 22 тыс. чел. 45-тысячную армию австрийцев при Риволи — и одержал блистательную победу. Кто рискнет сейчас упрекать Бонапарта в неосмотрительности? Да и сам Жюно стал героем битвы при Назарете, атаковав в десять раз превосходящий по численности отряд противника.

Конечно, можно было с остатками армии укрыться в отрезанном от Франции Лиссабоне и ждать. Но чего? Пока англичанам подойдут новые подкрепления? Пока закончится провиант и боеприпасы? Результат тогда, очевидно, был бы более плачевным. Да и песни ведь поют не осторожности и расчетливости, а безумству храбрых.

Представим себе на минуту, что англичане бы при Вимейро дрогнули, и Жюно, положив половину армии, удалось бы прорваться в Испанию и соединиться с главными силами. Все бы в один голос сказали, что Жюно — храбрейший из храбрых, что он — талантливый ученик Бонапарта и т.д. и т.п. Маршальский жезл, без сомнения, был бы ему гарантирован. Но все сложилось для Жюно иначе, 21 августа 1808 г. был не его день.

Сам Наполеон говорил, что «все искусство войны заключается в хорошо продуманном, исключительно осмотрительном отступлении и дерзком и быстром наступлении». (6, с. 91) Дерзкое наступление Жюно предпринял — не получилось, тогда с оставшимися войсками, поставив в арьергард Келлерманна, он отступил в полном боевом порядке к Торриш-Ведрашу.

Л. Мадлен пишет: «Он (Жюно — С.Н.) атаковал плохо, потерпел неудачу, быстро пал духом и вдруг отошел на позицию у Торриш-Ведраша в двенадцати лье к северу от Лиссабона. Но какой бы сильной ни была эта позиция, Жюно не рассматривал ее в качестве точки опоры для новых сражений: его армия, сократившаяся до 12000 или 13000 человек, находилась с каждым днем во все более подвешенном состоянии». (61, с. 179)

Добавим лишь, что это в высшей степени достойное отступление к Торриш-Ведрашу удалось Жюно благодаря умелым действиям французской кавалерии, прикрывавшей отход.

К счастью, Жюно до последнего не трогал свою кавалерию, считая ее последним резервом. Вот тут-то она ему и пригодилась, предприняв несколько удачных налетов на наступающих британцев и здорово охладив их победный пыл. При этом особо отличились генерал Маргарон, командир конно-егерского эскадрона принц Сальм-Сальм, а также драгунские майоры Леклер и Тэрон.

Благодаря атакам французской кавалерии и из-за плохой координации действий англичан возник момент передышки, позволивший Жюно выбраться с неудобнейших позиций. В противном случае, его линия отступления к Торриш-Ведрашу легко могла быть перерезана, а вся его армия — окружена и уничтожена.

Отступление французской армии к Торриш-Ведрашу

На следующий день после сражения при Вимейро, утром 22 августа в расположение англо-португальской армии прибыл генерал-лейтенант сэр Хью Далримпл и сменил сэра Бёррарда на посту главнокомандующего. Этот 58-летний генерал был больше политиком, чем полководцем. Например, находясь на посту губернатора Гибралтара, он установил хорошие отношения с испанскими «патриотами» и вел с ними бесконечные переговоры. Переговоры — вот это была его стихия. Ими он мог заниматься неделями, месяцами. От них он приходил в неописуемый восторг и ощущал всю важность своего положения.

Далримпл не принадлежал к числу искусных полководцев. Если, удобно расположившись у себя в кабинете, он еще мог найти иной раз верное решение или составить неплохой план, то, чтобы довести задуманное до логического завершения, у него обычно не хватало ни сил, ни решимости.