Читаем без скачивания Чемодан. Вокзал. Россия - Антон Серенков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чуть я высунулся в коридор, меня едва не сбила Венславская. Из черноты коридора донесся новый вскрик, на это раз взрослый. Я прикрыл за собой дверь и, прикрывая ладонью бешено метавшийся огонек свечи, прошел в темноту. На лестнице стояла, закрыв ладонями лицо, Венславская и беззвучно плакала. Она была растрепанная и совершенно забывшаяся в своих всхлипываниях. Через распахнувшийся ворот ее ночной рубашки мне была видна ее грудь, пока она механическим движением все-таки не прикрылась нормально. Я не придумал, что сказать ей, и только перевел взгляд на как раз поднявшегося по лестнице с первого этажа Венславского. Он держал в каждой руке по зажженной свече и хмурился.
– Ну где, сейчас найдется, – бормотал он. – Люба вот шума перепугалась и удрала куда-то.
– Я так и подумал.
Венславский кивком показал мне, чтобы я помог довести его жену обратно в комнату, а сам пошел впереди со своими свечами. Я шепотом извинился и приобнял сразу подавшуюся Венславскую. Мои пальцы легли на горячие даже через халат ребра. Она придерживала ворот рукой, но из него все равно доносился запах ее тела и духов даже лучше тех, которые Венславский привез Лиде. На застеленной кушетке в детской сидел мальчик и испуганно переводил взгляд с родителей на меня. Девочки в комнате не было. Мы с Венславским вышли обратно в коридор и тихо прикрыли за собой дверь.
– Такое бывало уже?
Венславский сложил руки на груди и покачал головой:
– Она после переезда здесь только два дня спала. Не спокойно, но такого, конечно, не было.
– Где она может быть в доме? Может быть, в вашу спальню пошла да заблудилась?
– Может. Ирочка, пойди лучше обратно в спальню, погляди, нет ли ее там.
Жена Венславского уже вышла из комнаты и явно не собиралась никуда идти, а равно и сидеть в каком-то определенном месте. Было видно, что это истерика и результат долгого напряжения, так что никакие доводы какое-то время на нее действовать не будут.
– Вы проводите жену, а я пока обойду этаж. Встретимся в столовой минут через пять. Разбудите Лиду, если с ней надо посидеть.
Венславский кивнул и ушел с женой, а я осмотрелся в комнате – совсем пустой, состоящей, как и наша комната, из кроватей и шкафа с кое-как разложенными после переезда детскими вещами. Обменялся сочувствующими взглядами с мальчиком:
– Что у вас случилось?
– Не знаю. Я проснулся – она кричит и плачет. Спрашиваю, что случилось, а она тово.
Я опустился на колено и посветил под пустую кровать. Там тоже было пусто.
– Ясно. Сиди здесь пока, не ходи никуда.
Я закрыл дверь детской и со свечой пошел по коридору.
– Что происходит? Горит что-то? – спросила одетая в плотную черную ночную рубашку толстая женщина, у которой из-за спины выглядывал не одетый ни во что муж.
– Привидение, может быть? – отозвался тоже вылезший на шум из комнаты Брандт. На нем была веселенькая полосатая пижама.
– Ну знайте же меру, наконец, – ответил я и грубо втолкнул его обратно в комнату. – Ничего не случилось, ребенок перепугался и поднял шум, возвращайтесь спать.
Если чудовищные звуки, напугавшие ребенка, мне не приснились, то исходить они должны были с чердака, в старых домах вентиляция и вытяжки и не такие звуки издавали. Однако сейчас сверху никаких звуков не доносилось. Я дошел до лестницы на первый этаж, крутанулся на месте, вернулся к комнате Брандта и постучал. Он, чуть помешкав, открыл:
– Опять вы?
– Простите, что толкнул вас. Это от сонливости.
Он холодно смерил меня взглядом.
– Хорошо. Это все?
– Нет. Скажите, вам ничего не слышалось до этой беготни? Никаких звуков странных не слыхали?
Брандт потер помятое лицо, а я рассмотрел в подробностях кладовую, в которой его поселили. У Лиды в такой кладовой можно было бы оборудовать небольшую футбольную площадку и развлекаться там на досуге.
– Как будто кричал кто-то, – наконец проговорил Брандт, – как волк, что ли, вой такой, у-у-у.
Я не стал слушать, как Брандт изображает волка и, захлопнув дверь, пошел вниз. Меня как раз нагнал Венславский, и мы вместе сбежали по лестнице. В столовой уже сидела зевающая повариха в переднике и шофер, заодно подменявший любого необходимого по хозяйству работника, медленно оттиравший застарелую грязь со щиколоток штанов. Венславский вкратце разъяснил, что случилось, и отправил шофера обойти дом снаружи, а повариху – проверить хозяйственные помещения. Мы немного постояли и решили идти на чердак.
– Черт знает что, – сказал Венславский, когда увидел, что дверь на чердак не заперта. – Сказал же ясно: все закрывать. И никакого толка.
Наверху было совершенно черно, и трясущийся свет от наших свечей только путал расположение предметов. Вот огромный письменный стол, разломленный пополам, и составленный, как шалаш. Вот левее сваленные кое-как коробки из-под вещей Венславских, банки краски и прочие малярные принадлежности. Вот под сильным углом идущая вверх крыша. А вот снова письменный стол, только теперь уже с другой стороны. Мы так, может быть, еще бы долго плутали, если бы Венславский не расслышал порывистое сопение откуда-то со стороны мусора. Девочка сидела в темном углу за рулонами обоев и сжимала, что есть силы, колени. Все свои слезы она выплакала и только смотрела распухшими глазами перед собой.
– Детка, деточка, – забормотал Венславский, отдал мне свою свечу и бросился к дочери. Она неуверенно обняла его за шею и позволила поднять себя.
Они направились к матери, а я спустился на первый этаж дать отбой кухарке и шоферу. Шофер встретил меня на крыльце и предложил покурить, я отказался, и мы просто пару минут слушали комариный визг. Когда я заглянул к Венславским, девочка уже спала на коленях у матери, тоже задремавшей на подложенных под спину подушках.
– Не берите в голову, книгу какую-нибудь нашла или у вас подслушала, вот и впечатлилась,– стал успокаивать я Венлавского, когда он вышел со мной в коридор.
– Наверное, может быть.
Он постоял в нерешительности и наконец тряхнул головой:
– Да ну какие книги, она уже недели две никаких книг не видела. Я как упаковал контейнер месяц назад, так он до сих пор не пришел.
– Что же, у вас
