Читаем без скачивания Убийство на поле для гольфа - Агата Кристи

Примерно в это же время мадам Берольди стала «более откровенной» в своих высказываниях. Нескольким друзьям она доверительно сообщила, что очень беспокоится за мужа. Его якобы вовлекли в большую политическую игру, доверив на хранение какие-то ценные бумаги, которые содержат «тайну», важную для всей Европы. За этими бумагами охотятся. Поэтому мадам Берольди будто бы совсем потеряла покой и стала нервной. Особенно ее пугали связи мужа с опасными парижскими революционерами.

Беда разразилась 28 ноября. Женщина, которая приходила ежедневно убирать и готовить для семьи Берольди, была удивлена, найдя дверь квартиры распахнутой настежь. Услышав слабые стоны из спальни, она вбежала туда. Ее глазам предстала ужасная картина. Мадам Берольди лежала на полу, связанная по рукам и ногам, испуская слабые стоны, так как ей удалось освободить свой рот от кляпа. На постели в луже крови лежал Берольди с ножом в сердце.

Рассказ мадам Берольди был довольно простым. Неожиданно пробудившись, она увидела двух мужчин склонившихся над ней. Она не успела закричать, как они связали ее и заткнули рот. Затем стали требовать важную «тайну» у месье Берольди.

Но неустрашимый виноторговец наотрез отказался удовлетворить их просьбу. Разозленный отказом, один из злодеев ударил его ножом в сердце. Взятыми у мертвого ключами они открыли сейф, стоявший в углу, и унесли с собой массу бумаг. Оба мужчины были с густыми бородами и в масках. Но мадам Берольди заявила определенно, что это были русские.

Дело вызвало огромную сенсацию. Его называли «Русская тайна». Время шло, а таинственные бородачи так и не были найдены. И как раз тогда, когда интерес публики к этому делу начал спадать, произошли удивительные события. Мадам Берольди арестовали, и ей было предъявлено обвинение в убийстве мужа.

Судебный процесс вызвал всеобщий интерес. Молодость и красота обвиняемой, ее таинственное происхождение сделали процесс громким. Публика резко разделилась на «за» и «против» обвиняемой. Но ее сторонники получили несколько тяжелых ударов: романтическое прошлое мадам Берольди, ее аристократическая кровь и таинственные интриги оказались плодами ее воображения.

Было доказано, что родители Жанны Берольди были весьма уважаемыми и скромными людьми, торговцами фруктов в окрестностях Лиона. А русский великий князь, дворцовые интриги, политические заговоры и другие мифы — порождение ее собственной фантазии. Было также доказано, что Жанна взяла значительную сумму денег у доверчивых людей, клюнувших на выдумку о «драгоценностях из царской казны» А вышеуказанные драгоценности оказались всего-навсего подделкой из глины. Вся история ее жизни была безжалостно обнажена. Поводом к убийству послужил Гайрам П. Трэпп, за которого Жанна решила выйти замуж. Богатый американец пытался уйти в сторону, но на жестком перекрестном допросе был вынужден признать, что любит эту даму и, если бы она была свободной, сделал бы ей предложение. Жанна Берольди пыталась оправдаться, ссылаясь на платонический характер отношений с Трэппом, но это лишь усугубило ее положение. Было доказано, что она, не имея возможности стать любовницей американца, из-за простой, честной натуры этого человека, придумала чудовищный план избавления от пожилого, ничем не замечательного мужа.

На протяжении всего процесса мадам Берольди сохраняла полное самообладание и выдержку. Ее показания никогда не менялись. Она упорно заявляла, что происходит из аристократической семьи и что ее обменяли на дочку продавца фруктов еще в раннем возрасте. И хотя все эти заявления были абсурдными и совершенно недоказанными, многие люди безоговорочно верили в их правдивость.

Но прокурор был неумолим. Он доказал, что «русские» в масках были мифом, а преступление совершено самой мадам Берольди и ее любовником Жоржем Конно. После этого был выдан ордер на арест Конно, но он благоразумно и своевременно исчез. Экспертиза установила, что веревки, которыми связали мадам Берольди, были плохо затянуты и она легко могла освободиться.

В конце процесса прокурор получил письмо, опущенное в Париже. Оно было от Жоржа Конно. Не сообщая своего места пребывания, он полностью признался в совершении преступления. Конно заявлял, что действительно совершил убийство по подстрекательству мадам Берольди. Преступление было задумано сообща. Поверив, что муж мадам Берольди плохо обращался с ней, и доведенный до безумия любовной страстью, Конно нанес роковой удар, который должен был освободить любимую женщину от ненавистных уз. Конно был уверен, что и она его безумно любит. Сейчас же, когда он узнал о Гайраме П. Трэппе, понял, что женщина, которую он любил, предала его! Не ради него она хотела стать свободной, а ради того, чтобы выйти замуж за богача. Она сделала его своим орудием. А теперь, прозрев и пылая ревностью, он решил рассказать в письме все начистоту, чтобы отомстить за измену.

И тогда мадам Берольди доказала, что она необыкновенная женщина. Без колебаний она отказалась от своей прежней линии защиты и признала, что легенду о «русских» бородачах придумала, что настоящим убийцей является Жорж Конно. Ослепленный любовью, он совершил это преступление, пригрозив, что, если она не будет молчать, он ужасно отомстит. Запуганная угрозами, она молчала. Кроме того, она якобы боялась сказать правду потому, что ее могли заподозрить в соучастии. Но она будто бы твердо решила не иметь ничего общего с убийцей своего мужа. За это Конно и отомстил ей, написав обвинительное письмо. Она торжественно поклялась, что не участвовала в подготовке преступления. Просто она проснулась в ту памятную ночь и увидела Жоржа Конно с окровавленным ножом в руке.

Судьи заколебались, понимая, что вряд ли можно полностью доверять рассказу мадам Берольди. Но эта женщина, чьим сказкам о дворцовых интригах так легко поддавались окружающие, обладала удивительным искусством заставлять себе верить. Ее обращение к присяжным было образцом этого искусства. С лицом залитым слезами она говорила о своем ребенке, о женской чести, о желании сохранить свою репутацию незапятнанной ради ребенка. Она признала, что, поскольку Жорж Конно был ее любовником, она, быть может, является морально ответственной за это преступление, но лишь перед богом, более ни перед кем! Она знала, что совершила тяжелый проступок, не изобличив Конно перед судом, но, сказала она убитым голосом, такую вещь не смогла бы сделать ни одна женщина. Она его любила! Могла ли она вопреки этому великому чувству послать его на гильотину? Она во многом виновата, но не в ужасном преступлении, в котором ее пытаются обвинить.

Как бы то ни было, ее обаяние и ловкость одержали победу. После процесса о мадам Берольди больше никто ничего не слыхал. Взяв с собой ребенка, она покинула Париж, чтобы начать новую жизнь.

Глава 17

Мы продолжаем расследование

Я полностью пересказал дело Берольди. Конечно, я не мог припомнить все детали. Тем не менее я воспроизвел его довольно последовательно. В свое время оно привлекло большой интерес общественности и было подробно описано в английских газетах, благодаря чему мне и стало об этом известно.

На мгновение мне показалось, что все теперь стало ясным. Признаюсь, я очень импульсивен. Пуаро осуждает меня за привычку делать поспешные выводы. Но, пожалуй, в данном случае можно простить.

Меня сразу поразило чудесное открытие Пуаро.

— Пуаро! — воскликнул я. — Поздравляю вас. Теперь я все понимаю.

— Если это действительно так, то я должен поздравить вас, мой друг. Поскольку, как правило, вы не отличаетесь быстрой сообразительностью, не так ли?

Я почувствовал легкое раздражение.

— Ну, довольно, не сыпьте соль на больные раны. Вы были так чертовски таинственны все это время с вашими намеками, что любой на моем месте не смог бы догадаться, что вы имели в виду.

Пуаро закурил миниатюрную сигарету со своей обычной неторопливостью. Потом он взглянул на меня.

— Ну, раз уж вы все поняли теперь, мой друг, то поделитесь со мной тем, что вы поняли?

— Как что? То, что мадам Добрейль-Берольди убила Рено. Схожесть обоих преступлений доказывает это вне всякого сомнения.

— Значит, вы считаете, что мадам Берольди была ошибочно оправдана? Что фактически она была виновна в подстрекательстве к убийству своего мужа?

Я широко раскрыл глаза.

— Ну конечно! А вы разве так не считаете?

Пуаро прошелся по комнате, поправил стул и затем задумчиво сказал:

— Да, я тоже такого мнения. Но никакого «конечно» здесь быть не может, друг мой. Говоря юридическим языком, мадам Берольди невиновна.

— Невиновна в том преступлении, быть может. Но не в этом. — Пуаро сел, задумчиво глядя на меня.

— Так это твердое ваше мнение, Гастингс, что мадам Добрейль убила Рено?

— Да.

— Но почему?

Он бросил мне этот вопрос с такой неожиданностью, что я был обескуражен.