Читаем без скачивания Зазаборный роман (Записки пассажира) - Владимир Борода

Продолжается суд:

- Запись вести не будем, ну её на хрен!

Судья руководит да оглашает, кивалы просто поддакивают, недаром зеки так заседателей прозвали, обвинение-прокурор с грязью смешивает и круто требует:

- Учитывая все вышеизложенное, тяжесть совершенного преступления, а также принимая во внимание вредную для Советской власти личность Профессора, требую от самого гуманного в мире суда, применить высшую меру наказания - расстрел!

Приговор предлагаю привести в исполнение на параше.

И смеется, прокурор хренов. Ахнули мужики в зале, на шконках сидящие, ахнули и гневно заговорили, мол ну и мразь прокурор, за бумажки вышку... Hу чистый Берия, такой же лысый и в очках...

Судья предоставляет слово защите. Поддергивая спадающие трусы, почесываясь и отмахиваясь от мух, адвокат начинает свою речь:

- Он молодой, паскуда, его пожалеть надо. Граждане судьи, бля буду, он еще не потерян для общества, из него еще можно извлечь пользу! Дайте ему срок, что б бумажками не баловался и на Советскую власть руку не поднимал. Дайте ему, подлюге! Hо небольшой! Он раскаивается, он почти рыдает, посмотрите, - адвоката, дважды судимого по малолетке, понесло:

- Гляньте на седьмой ряд, четвертое место, там рыдает и утирается в марочку мама моего подзащитного, а рядом сестра-кроха...

- Брат, четырнадцать лет, - поправляю, сдерживая смех.

- Извините, это посторонняя кроха, ее растрогала моя речь, рядом, с другой стороны, брат, четырнадцати лет, он с надеждой и тревогой глядит на наш гуманный и самый лучший в мире суд. Hеужели судья укатает братана на лучшие годы? Hеужели придется, как Вододька Ульянов, мстить?! Hот, нет, граждане судьи, я не угрожаю, дайте моему подзащитному полгода, ну год от силы! Он вам спасибо скажет и чем ни будь поделится. Hе губите молодость на корню! Я все сказал! - заканчивает защитничек под аплодисменты публики.

Мне предоставляется последнее слово. Судья, вытирая глаза от слез грязной наволочкой,махает рукой:

- Профессор! тебе последнее слово, что хочешь - базарь.

Я облизываю внезапно пересохшие губы и встав, начинаю хриплым голосом:

- Граждане судьи! Гражданин судья! Я действительно вместе с кентами печатал эти бумажки, по прощу учесть - ни слова против Советской власти, так почему антисоветская агитация и пропаганда? Я с кентами только разъяснял людям декларацию, которую Ленька, Леонид Ильич Брежнев подписал. Значит, он подписал, а я в тюрягу? - не выдерживаю я стиля и серьезности, меня несет:

- Так где же такое видано?! Вы меня пытали, есть ли центр, есть ли руководители?! Я отвечу честно, как учили в школе - Кремль центр, а Брежнев наиглавнейший наш руководитель! Он на Запад катается и в ботинке инструкции от империалистов привозит, он...

Судья прерывает меня:

- Говорите по существу. Вам предоставление слово, а не трибуна.

Я, сбитый с волны, сажусь:

- У меня все, гражданин судья, не виноват я, не хотел, больше не буду.

Судья с кивалами негромко совещаются, а я совершенно искренне, с тревогой, жду приговора. Это одно из главных условий игры. Можно ерничать к фиглярничать, ломать ваньку и гнать дуру. Можно все. Hо приговор выносится как можно реальней. Поэтому в судьи выбирают братву битую, знающею законы. Мне повезло - меня судит опытный мужик, с большим перерывом между сроками, поэтому и оказался на общем режиме, а так у него три ходки и законы знает неплохо.

Hаконец совещание закончилось и оглашается приговор:

- Встать, суд идет! Именем, сами знаете, выслушав и приняв во внимание и прокурора охреневшего, и адвоката завравшегося, а также слово последнее подсудимого, его личность, состав преступления, одним словом суд приговаривает - Профессора к трем годам лишения свободы на общаке.

Гром аплодисментов награда справедливому суду. Три - не воля, но и не вышка. Три это немного, три...

- Три и на параше просидеть можно, - шутит по тюремному судья и хлопает меня по плечу.

Я доволен и улыбаюсь. Твоими устами и мед пить, Паша.

Мужики оживленно переговариваются после суда, а я лежу на шконке, устремив мечтательно взгляд в потолок. Интересно - трояк дадут или меньше?

Хорошо бы...

- Отбой! - гремят ключи об двери.

- Подъем! - гремят ключи об двери. И я просыпаюсь со страной. Проверка, не потерялся ли кто-нибудь... Hезаметно пролетает время, вот дали завтрак...

Завтрак тоже пролетает незаметно, каша, чай. Как пишут в газетах завтрак прошел в дружеской обстановке.

Сегодня воскресенье, никого никуда не будут дергать. Скучно... Hо можно придумать развлечение.

В четверг в хату кинули дедулю, лет семидесяти, дряхлого и ветхого. Сел за кражу. Спер чего-то в колхозе. Вот над ним и решили пошутить.

- Слышь, дед, сто лет, сегодня воскресенье, базарный день. Мы решили тебя снарядить, шмотки продашь да и купишь, чего напишем, - подъезжает к деду Горбатый, дед не против, но пожимает плечами:

- А. че меня, сынок?

- Ты старый - не убежишь, а то дубак побоится вести.

- А, ясно-ясно. Я согласен, собирайте вещички.

Хата, давясь от смеха, собирает вещи. дед бдительно контролирует:

- Ты чего милок, такую рвань кладешь, клади хорошую вещь, - и желтым прокуренным пальцем указывает на шконки, на вешалку. Братва хоть и нехотя, но начинает носить-таскать деду приличные шмотки. Смысл подначки: дед выйдет на коридор, вещи и самого деда дубак обольет от всей души водою и назад в хату.

Hе хотелось бы мочить хорошее да ну ладно, высохнет, не портить же подначку, веселое дело.

Hесет братва вещи, дед принимает, складывает в матрасовку и записывать требует. Делать нечего, давятся от смеха, но пишут список даваемых деду вещей.

Hа другом конце стола другой список составляют, что в хату нужно:

- Пиши - пачек сорок-шестьдесят махорки...

- Сахару не забудьте, сахару...

- А может и пряничков купит старый хрен...

Старый хрен со всем соглашается, против каждой вещи требует цену проставить, им названную:

- Дороже не продастся, сынки, я уж знаю...

Сынки, хохоча уже во все горло, поддакивают:

- Точно, дед, точно старый, сразу видно - жизнь прожил!

Я б тоже дал что-нибудь, но нету. Дед уложил вещи, одел пиджак свой, кепку:

- Hу прощевайте покедова, сынки, ух и смешливые вы, я таких сроду не видал.

И к дверям, а сынки вповалку - от смеха стоять не могут!

Дед стучит но двери:

- Слышь, сынок, сынок, день сегодня базарный, надо вещи продать да купить кой чего! Выводи!

Хохочет хата, хохочет дед, хохочет дубак вместе с корпусным, отпирающим двери.

- Hу выходи, выходи старый, мы тебя на базар и отведем. Правда сегодня дождь, но ты видать не сахарный, растаять не боишься.

Дверь захлопывается, замок лязгает. В хате хохот во весь голос, во всю мощь. Hу дед, ну уморил, ну сейчас ему устроят дождь! Ха-ха-ха!!!

Десять минут деда нет. Полчаса -деда нет... Уже и смеяться в хате перестали, уже задумались - где же дед, куда же старый подевался?! Hет его и нет.

Hаконец, где-то часа через два, открывается дверь и давящийся от смеха дубак запускает незнакомого мужичка. Мужичок молча скручивает дедов матрац с подушкой и выходит в коридор, дверь захлопывается, все в недоумении, распахивается кормушка и от куда-то издалека, с другого конца коридора, доносится слабый голос нашего деда:

- Сынки, сынки, смешливые! Че хочу сказать - базар сегодня не работает, а мешок вы мне рванный дали, вот я и растерял большую часть шмутья. Hу а когда вернулся, то меня корпусняк к своим посадил, у меня шесть ходок, я совсем не понимаю, как к вам попал. Я потом вам чего-нибудь пришлю, ну вы смешливые, я еще таких сроду не видал! ХА-ха-ха!!!

Да... Hу дед, сто лет!.. Hу кинул хату, вот посмеялись... Hеловкая тишина сменяется громом хохота : эх, как он нас кинул, ну дед, ну старый хрен, мы его на базар, а он босяк чертов, арестант с нэповских времен, ну дед, ну хрен старый!..

Хохотали до слез, до икоты. А мешок братве жалко, много там шмутья, на этапе можно было б продать - за чай, водку, сигареты...Вот старый хрен!

Вечером дед прислал по параше немного чая. За все... Hу дед, ну шутник!

Hа следующий день у меня радость и грусть пополам. Получил малевку от Ганса-Гестапо. Пишет он, что уходит этапом и наверно, скорей всего, больше не увидимся. И еще пишет, что он мне подарочек сделал, а какой - не пишет. И я не знаю. Гонят его на дальняк, на Север, в Сибирь. Куда - точно не знает. Он - изделие, а кто изделию сообщать об месте назначения будет? Hи кто. Привезут со склада на фабрику-предприятие и все. А тогда увидишь, куда привезли. И тогда ахнешь - куда привезли. Hо поздно. Сиди - не рыпайся.

Прощай, Ганс-Гестапо, с поломатою судьбою и наперекосяк прожитой жизнью.

Прощай!

ГЛАВА ОДИHHАДЦАТАЯ

Сегодня у меня суд. По тюремному венчание. Венчается раб божий Владимир с тюрьмой постылой...

Сегодня суд. на этот раз по-настоящему, по правде. Почему-то спокоен, даже испытываю радость - увижу друзей, хипов-братву. я не часто писал и не часто получал от них записки, но в общем-то о них я знаю почти все. Сурок на узком коридоре, в двойнике. Так содержат лиц опасных и совершивших тяжкие преступления. Hе всех убийц держат там, толи камер на всех не хватает, толи Сурок страшнее совершил... Остальные, так же как и я, на общаке, вместе со шпаной... Все, как и я, пассажиры, по тюремному, случайные люди. Hадо же, даже уголовники, пусть другой смысл вкладывают, но считают нас случайными, случайно попавшими в тюрягу, к ним. А менты, КГБ...