Читаем без скачивания Строки, добытые в боях - Николай Отрада

После войны закончил Литературный институт имени Горького.

Первая книга стихов «Друзьям» вышла в 1950 году.

Я был когда-то ротным запевалой…

Я был когда-то ротным запевалой,В давным-давно прошедшие года…Вот мы с учений топаем, бывало,А с неба хлещет ведрами вода.

И нет конца раздрызганной дороге.Густую глину месят сапоги.И кажется — свинцом налиты ноги,Отяжелели руки и мозги.

А что поделать? Обратишься к другу,Но он твердит одно: — Не отставай!.. —И вдруг наш старшина на всю округуКак гаркнет: — Эй, Старшинов, запевай!

А у меня ни голоса, ни слухаИ нет, и не бывало никогда.Но я упрямо собираюсь с духом,Пою… А голос слаб мой, вот беда!

Но тишина за мною раскололасьОт хриплых баритонов и басов.О, как могуч и как красив мой голос,Помноженный на сотню голосов.

И пусть еще не скоро до привала,Но легче нам шагается в строю…Я был когда-то ротным запевалой,Да и теперь я изредка пою.

1957

«…Вокруг наступила тишина…» (А. Родимцев)

…Вокруг наступила тишина. Только изнутри здания доносилась стрельба и взрывы гранат…

Ночной бой в здании — самый тяжелый бой. Мне он знаком по боям в Университетском городке в Мадриде. Здесь нет понятия — передний край, фронт, тыл, фланги. Противник здесь может быть всюду — этажом выше, ниже, вокруг. Здесь, как нигде, в тесном единении уживается рукопашная схватка с огнем. Чутье, находчивость, смелость, скорее, дерзость решают исход боя. Шорох? Чье-то дыхание в кромешном мраке? Кто там? Свой? Чужой? Как узнать? Окликнуть? А вдруг в ответ раздастся очередь из автомата? Самому стрелять? А может, там свой? Что под ногами? Скользящие осколки стекла? Разломанные стулья? Веревки? Провода? Труп? А может, притаившийся враг? Решай быстро! Быть может, на решение отпущено вот это мгновение, быть может, десятая доля секунды отделяет от бесшумного броска чужой гранаты или удара ножом…

…Но вот и рассвет. Над крышей взвилась сигнальная зеленая ракета: здание наше. А сколько их еще перед нами!..

(Из воспоминаний дважды Героя Советского Союза генерал-полковника А. Родимцева)

«Ракет зеленые огни…»

Ракет зеленые огниПо бледным лицам полоснули.Пониже голову пригниИ, как шальной, не лезь под пули.Приказ: «Вперед!»Команда: «Встать!»Опять товарища бужу я.А кто-то звал родную мать,А кто-то вспоминал — чужую.Когда, нарушив забытье,Орудия заголосили,Никто не крикнул:«За Россию!..»А шли и гиблиЗа нее.

1944

Сушь

Марля с ватой к ноге прилипла,Кровь на ней проступает ржой. —Помогите! — зову я хрипло.Голос мой звучит как чужой.

Сушь — в залитом солнцем овраге.Сухота в раскаленном рту.Пить хочу! И ни капли в фляге.Жить хочу! И невмоготу.

Ни ребят и ни санитара.Но ползу я, пока живу…Вот добрался до красноталаИ уткнулся лицом в траву.

Все забыто — боль и забота,Злая жажда и чертов зной…Но уже неизвестный кто-тоНаклоняется надо мной.

Чем-то режет мои обмоткиИ присохшую марлю рвет.Флягу — в губы:— Глотни, брат, водки,И до свадьбы все заживет!

1943

Солдатская мать

Она поседела в разлукеЗа годы великой войны.Ее терпеливые рукиОгнем и трудом крещены.

В те годы пришлось ей несладкоУшла вся семья воевать,А дома она —И солдаткаИ наша солдатская мать.

Но беды она выносила,Не хмуря высоких бровей.Пахала она и косилаЗа мужа,За старшего сына,За младших своих сыновей.

И верил я снова и снова,Что в каждом конверте найдуЕе материнское слово,Ее сокровенное:«Жду!»

Я знал в эти годы крутые,Что каждую строчку письмаС ней вместе писала Россия,Россия,Россия сама!

1945

Над Непрядвой

Неправда, это все неправда,Не высохла, не заросла —Она течет, моя Непрядва,Как шесть веков назад текла,

Когда над нею, меч сжимая,Стоял Димитрий и смотрел,Как двигались полки МамаяПод непрерывный посвист стрел…

Здесь были и другие реки,Но где же их живая синь?Они повысохли навеки.И не воскреснуть им.Аминь!

Их именам не повториться,Им не вернуть былой почет…А Дон по-прежнему струится,А вот Непрядва все течет.

Она, конечно, стала ýже,И глубина ее не та.Но и доселе воду кружатЕе святые омута.

Видать, не только ливни-грозы,Ключи и талые снега —Ее питали пот и слезы,И наша кровь, и кровь врага…

Она не станет полноводней.Но вот и я над ней стоюИ сам прошу: прими сегодняЕще одну слезу —Мою.

1967

Юрий Левитанский

Юрий Давыдович Левитанский родился в 1922 году в г. Козелец в семье служащего. Школьные его годы прошли в Донбассе. Еще в школе он начал писать стихи. В 1939 году поступил в ИФЛИ. В первые месяцы Великой Отечественной войны ушел добровольцем в армию. Воевал сначала солдатом в пехоте, а затем стал военным журналистом, служил в дивизионных и армейских газетах. Лейтенант Левитанский награжден орденом Красной Звезды.

«Творчество Юрия Левитанского, — пишет М. Луконин, — по существу, неразрывно связано со всеми дорогами и порывами поэтов, пришедших с войны, оно так же закалялось на военных дорогах, так же предано людям своего времени… С самого начала было заметно художественное своеобразие стихов Юрия Левитанского — у него своя интонация, свои рифмы, свои краски, а главное, есть то неуловимое свое, что делает поэта, — свой талант жить, и думать о жизни, и выражать это сильными и волнующими стихами».

Первая книга стихов Левитанского «Друзьям» вышла в 1950 году.

Мальчики

Мальчики как мальчики:   дерутся, меняются марками,а едва городские сумерки за окном растают,занавесив лампы газетами или майками,мальчики читают,   мальчики читают.Взмыленные лошади рысью несутся сами.Бородатые всадники пьют воду из медных фляг.Шхуна уходит в море под парусами.Вьется над мачтой   черный пиратский флаг…А они упрямо отсчитывают версты и мили.А они до рассвета не гасят огонь.Мальчики живут еще в придуманном мирескальпов,   томагавков   и дерзких погонь.Еще к ним придет настоящая доблестькак ответ за обещанное «Всегда готов!».На них уже бросили грозный отблескмалые войны тридцатых годов.Через город ночами   войска идут на ученье.Тишина над городом   как часовой стоит.Тишина эта   тоже подчеркивает значеньетого, что завтра   мальчикам предстоит.Еще их фамилий   не знают военкоматы.Еще невелик   их начальный житейский опыт.Но время,   прямое и строгое,     как снова команды,уже их зовет,   и требует,     и торопит.

1940–1958

«…Повар Кочнев, гвардии рядовой…» (М. Львов)

…Повар Кочнев, гвардии рядовой, челябинец, привез на передовую пулеметным огнем обстрелянную кашу, солдатский хлеб, обстрелянный пулеметом. Пули в хлебе!

Вот и такой хлеб ело мое поколение…

(Из фронтовых записных книжек М. Львова)

Синяя лампочка

Это дело давнее.   Не моя вина.Увезла товарищей   финская война.Галочкой отметила   тех, что в строю.— Рано! — ответила   на просьбу мою.Я остался дома.   По утрам в Сокольникипочта приносила   письма-треугольники.О своих раненьях   и обмороженьяхтоварищи писали   в кратких выраженьях.Ждать их наказывали.   Нас мучила совесть.Мы на хлеб намазывали   яблочный соус.Зимняя нас лавочка   у ворот сводила.Синяя лампочка   у ворот светила.Письма читали   синими глазами.Девочки плакали   синими слезами…Это дело давнее.   Не моя вина.Выпала мне дальняя,   долгая война.В рамах оконных   стекла дрожали,В ямах окопных   сверстники лежали.Мины подносили   руками усталыми.Глину месили   сапогами старыми.И домой вернулись   старыми бойцами,в мятых гимнастерках,   с чистыми сердцами…Это дело давнее.   Не моя вина.Под холмом могильным   зарыта война.Зарыта, забыта,   но, душу леденя,синяя лампочка   смотрит на меня.Синяя лампочка   стоит перед глазами.Девочки плачут   синими слезами.Синие отсветы   лежат на снегу.Выключить лампочку   никак не могу.

Первая кровь