Читаем без скачивания Вальдор: Рождение Империума (ЛП) - Райт Крис

Солдат взял идентификатор и вставил его в свое проверочное устройство. После нескольких щелчков и кликов микро-линза подтверждающе просигналила. Он кивнул своей команде, и те прикрепили на магниты пропускные эмиттеры к крышам транспортеров.

— На гребне, к юго-западу, — проскрипел солдат через тяжелую вокс-решетку. — Командная группа подняла штандарты — вы их увидите.

Отсюда они ехали более осторожно. Пространство перед ними было заполнено людьми и становилось еще многолюднее. Большие транспортеры пехоты проезжали по снегу и останавливались. Тяжелая бронетехника грузно прокатывалась мимо них, с трудом проезжая через собиравшиеся снежные заносы и дымя выхлопными трубами. Пехотинцы, облаченные в утепленную броню, были везде, маршируя слабо организованными колоннами. Многие были стариками, как она и ожидала — наемники, солдаты удачи, аугметические полки. Века войны оставили достаточно сволочи, которую можно было призвать, когда понадобится. Большая часть, впрочем, была из Имперских солдат, набранных из полков, чья лояльность основополагающим идеалам еще не выродилась в рабство. Собрать так много людей, не вызвав подозрений, было трудно — это была самая сложная задача из всех, и за ее выполнение можно было гордиться больше всего.

Их больше не задерживали. Конвой гремел и скользил своей дорогой через собирающиеся массы, лавируя по узкому пути между тяжелой гусеничной техникой. По левую руку, где земля начинала спускаться до уровня плато, топали по грязи механические шагоходы, каждый размером с небольшую жилую секцию. В этой мешанине было даже несколько грав-танков, пытавшихся удержаться на весу с воем репульсорных пластин.

Командную группу невозможно было пропустить. Штандарты действительно подняли дюжинами, на всех — Раптор Империалис в разных вариантах. Знамёна поменьше трепетали и кружились вокруг них — сотня батальонов и эскадронов, отобранных у архитекторов Объединения по всему земному шару. Самая большая и мощная техника была выставлена на краю гребня, включая ромбовидные профили огромных Мониторов с композитными бронированными корпусами и спаренными лазпушками. Огнеметы прошлись по ландшафту, превращая снег в месиво пузырящейся грязи, а переносные люмен-штативы наполнили территорию жестким белым светом.

— Достаточно, — приказала Кандавир, и конвой остановился.

Она надела свой защитный костюм — уродливый черный набор термоизоляционного снаряжения — и затем с трудом вылезла из люка. Из–за этой одежды она выглядела еще более коренастой, чем обычно, и, пробираясь через грязь, она поняла, насколько комичный спектакль она разыграла перед этой армией матерых убийц.

Ее телохранители пошли с ней, но среди такой компании они будто бы съёжились. Группа механо-солдат отсалютовала, когда она подошла ближе, и сопроводила их дальше по склону, мимо штандартов и ожидающих Мониторов, вверх, до самой высокой точки гребня.

Она увидела, как через вьющийся в ночи снег показались воины, неподвижно стоящие во тьме. На секунду она подумала, что это Кустодии, хотя их облик был несколько отличен, а броня — иного качества. Но стоило подойти ближе, и огромная разница между ними бросалась в глаза: броня была грубее, тяжелее, скорее бронзовой, нежели золотой. Большая часть доспехов была сильно повреждена, и некоторые пластины были заменены более грубой кованой сталью. Однако они все еще носили багровые плюмажи и все еще были облачены в толстые алые плащи, промокшие в ледяном потопе. У воинов было их старое оружие, то самое, которое они когда–то использовали в пропагандистских роликах Объединения. Она помнила, как увидела первые нарезки из них годы назад и посмеялась над их абсурдностью. Сейчас же никто не смеялся. Они выглядели такими же дикими, какими она всегда их знала, свободные от старых цепей командования и теперь сражавшиеся за свою побитую, уязвленную гордость. Каждый раз, когда они двигались с ворчанием плохо отремонтированных сервоприводов, можно было почуять вонь атрофирующийся плоти, которую даже буря не могла унести. У них было мало времени, каким бы ни оказался результат здесь.

Они ничего ей не сказали. Женщина распознала, что некоторые уже глубоко пребывали в предбоевой одержимости и усердно старались удерживать контроль над своими способностями. Другие выглядели просто мрачными или задумавшимися над тем, что грядет. Опасность окружала их подобно туману, расползаясь в холодную ночь. Они изначально были созданы, чтобы внушать ужас, и, по крайней мере, эта их способность еще не выродилась.

Она увидела их командира последним, как и полагалось. Он был в лучшей из сохранившихся броне: бронза столь темная, что это могло быть железо, подчеркнутая кроваво-красной лакировкой и покрытая знаками боевых заслуг. Его шлем был богато украшен, а вокс-решетка сделана в форме вечной гримасы. Он держал в одной перчатке палаш, в другой — огнестрельное оружие. Табард, выполненный на манер рыбьей чешуи, свисал с его затянутого нагрудника, а грубые поножи были пересечены разрядами молний Легио.

Вальдор был выше, это так, но было что–то абсолютно свирепое в человеке перед ней — подобие усиленной жестокости, которая резала ей глаза.

— Лорд-примарх Ушотан, — уважительно произнесла она. — Приятно наконец встретить Вас.

Громовой Воин склонил свой остроконечный шлем.

— Мне тоже, — сказал он. Его голос был ужасен — ржавый скрежет, выдранный из напряженных голосовых связок и придушенный испорченным вокс-модулем. Несмотря на это, он все еще почти контролировал себя, все еще почти вменяем. — Не знал, что у Вас хватит смелости посмотреть на это. Хорошо, что моя вера подтвердилась.

— Мне нужно было удостовериться, — ответила Кандавир, чувствуя, что она говорила то же оправдание всем, кого встречала. — Я никогда не желала, чтобы все закончилось этим.

— Никто не желал.

— Я хочу напомнить Вам — никакого кровопролития свыше необходимости. Никакой анархии. Мы восстанавливаем, а не уничтожаем.

Ушотан подошел ближе. Его шлем был покрыт инеем, выходившим из выхлопных отверстий его ребризера. Она вспомнила, как его описывал Вальдор в Маулланд Сен, на вершине мира.

Я подумал, что он похож на дух всех убийств.

— Мы никогда не нарушаем наши клятвы, — прорычал он. — Почему Вы думаете, что мы сделаем это сейчас?

Было сложно не испугаться его, но все же она провела всю жизнь, стоя рядом с воинами, подобными ему. Все эти бойцы, эти люди, генетически улучшенные или же нет — все они были выражением физической слабости. И все же она была здесь, оставаясь верной себе, отдавая приказы. Это прогресс.

— Тогда ловлю Вас на слове, примарх, — решительно сказала она. — Будьте верны Вашему обещанию, и город будет Вашим этой ночью.

Офар был убежден с самого начала. Он был самым уверенным, когда доказательств было немного, а обстоятельства неясны, и остался таким, когда подтверждения начали накапливаться. Ювоме потребовалось больше времени, чтобы убедиться: во многих отношениях все всегда требовало у нее больше времени, чем следовало, чтобы принять решение.

Люди думали, что Кандавир импульсивна, порывиста и вспыльчива. Все это было правдой, но лишь временами. Ее возвышение из самых низов до высших кабинетов Терры сделало ее чувствительной к пренебрежению со стороны тех, кто пришел к власти проще, и это время от времени приводило к взрывам уязвленной гордости. Впрочем, на деле она совершенно отличалась от той девочки, которая погружалась в обучение годы назад и которая хотела остаться в отцовском поселении, даже когда стало понятно, что ему конец. Она не спешила. Перед действием она всегда хотела собрать все факты.

Потому Высшему Лорду потребовалось так много времени, чтобы действительно поверить, что хвальбы Империума о гражданском протекторате были пустыми, и что легальный аппарат Сенаторума был лишь дряблой оболочкой, созданной для того, чтобы скрыть действия его солдат. Потребовалось много времени, чтобы поверить в то, что Император был или обманут, или циничен, а большая часть риторики Объединения — пустышка.