Читаем без скачивания Мастер-снайпер - Стивен Хантер

Сейчас, на ферме, Фольмерхаузен вглядывался в кромешную темноту за окном. Где-то там, в своей стихии, был Репп. Ночь принадлежала ему.

«Это я подарил ее ему», — подумал Фольмерхаузен.

Репп занял позицию за автоматом, который стоял на двуноге. Плечи и руки у него болели, ремни больно врезались в ключицы. Чертово устройство было тяжелым, а он прошел всего-то три или четыре километра, а не двадцать пять, которые ему надо будет пройти в день операции «Нибелунги». Он заметил, что дыхание у него стало неровным, прерывистым и захлебывающимся, и постарался обуздать его. Спокойствие — величайший союзник снайпера, надо добиться полной безмятежности, слить воедино душу и стоящую перед тобой задачу. Репп постарался расслабиться.

В четырехстах метрах от него аккуратные поля спускались к руслу ручья, где росли группы деревьев и густые заросли кустарника, а земля образовывала своего рода складку, естественную траншею; человек, двигающийся по незнакомой местности, наверняка будет опасаться ее, будет стараться обойти ее подальше.

— Вот, господин оберштурмбанфюрер, вы видите? — спросил Вебер, припавший к земле где-то рядом.

— Да. Все прекрасно.

— Четыре ночи из пяти они здесь точно появляются.

— Великолепно.

В присутствии высокого начальства Вебер нервничал и слишком много говорил.

— Мы можем подойти поближе.

— Я просил четыреста метров, это примерно то, что надо.

— Мы осветим местность, если…

— Никакого света, капитан.

— Вон там, справа, я разместил пулеметный расчет, чтобы в случае надобности подавить ответный огонь. А мой командир взвода, надежный парень, находится с остальным патрулем слева.

— Вижу, вы на Востоке хорошо освоили дело.

— Да, господин оберштурмбанфюрер.

Лицо молодого капитана, так же как и лицо самого Реппа, было покрыто маслянистой боевой краской. При свете звезд их глаза сверкали белизной.

— Обычно они приходят сюда около одиннадцати, через несколько часов после выхода. По их предположению, у нас здесь самое слабое место в цепи. Мы позволяем им проходить здесь безнаказанно.

— Завтра они будут держаться подальше от этого места! — засмеялся Репп. — А теперь прикажи своим ребятам сидеть тихо. Никакой стрельбы. Это моя операция, понятно?

— Так точно, господин оберштурмбанфюрер. Капитан ушел.

Хорошо, так-то будет лучше. Репп любил, если это возможно, проводить такие моменты в одиночестве. Он рассматривал эти минуты как свое личное время, время для того, чтобы прочистить голову, расслабить мышцы и позволить себе дюжину полубессознательных странных движений, которые позволяли ему почувствовать единство с оружием и целью.

Репп лежал очень тихо, ему было тепло, он чувствовал ветерок, оружие в своих руках, изучал лежащий перед ним в темноте ландшафт. Он испытывал удовольствие, но в то же время вспоминал, что не всегда такие минуты были приятными. У него перед глазами всплыли мгновения морозного февраля, отчаянного февраля отчаянного 1942 года.

«Мертвая голова» была зажата на нескольких квадратных милях разрушенного города под названием Демянск, расположенного на Валдайской возвышенности между озерами Ильмень и Селигер на севере России, — потом это назвали «Зимней войной». В этом городе все основы военной организации были уничтожены: сражение превратилось в один гигантский уличный бой, то и дело повторялись короткие перестрелки, когда отдельные группы людей подкарауливали друг друга в руинах. Молодой Репп, гауптштурмфюрер, как в войсках СС называли своих капитанов, был чемпионом среди «охотников». Со своим «манлихер-шёнауэром» калибра 6,5 миллиметра, снабженным десятикратным оптическим прицелом, он бродил от одной перестрелки к другой, убивая пять, десять, пятнадцать человек подряд. Он был блестящим стрелком и становился почти знаменитостью. Утром двадцать третьего числа Репп устало сидел на корточках среди развалин завода «Красный трактор», мелкими глотками пил остывший эрзац-кофе и прислушивался, как вокруг него ворчат солдаты. Он их не винил. Ночь превратилась в одну длинную и бесплодную операцию по борьбе со снайперами: поповцы почему-то молчали. Репп устал, устал вплоть до кончиков пальцев; глаза у него опухли и болели. Пристально рассматривая рябь на жидкости в своей жестяной кружке, он с легкостью представлял другие места, в которых сейчас предпочел бы очутиться.

Зевнув, он оглядел то, что осталось от завода: лабиринт обломков, изогнутые балки, груды кирпичей, очертания остова на фоне серого неба, которое снова обещает снег; этот чертов снег падал и вчера, сейчас его должно быть уже почти два метра, и повсюду вокруг завода свежие белые сугробы ярко сверкают на фоне черных стен, придавая всему месту впечатление странной чистоты. Было холодно, ниже нуля, но Репп уже не обращал на это внимания. Он привык к холоду. Он хотел спать, и все.

Перестрелка началась постепенно. В городе постоянно раздавались выстрелы — это одни патрули наталкивались на улицах на другие; к ним уже привыкли и даже не замечали их, точно так же, как и взрывы. Но несколько минут спустя интенсивность огня начала расти, в то время как стычки между патрулями обычно исчислялись секундами. Некоторые из солдат прекратили ныть.

— Иван снова нападает, — сказал кто-то.

— Черт. Сволочи. Они что, не спят, что ли?

— Не дергайся, — посоветовал другой. — Возможно, просто какой-то мальчишка с автоматом.

— Тут больше чем один автомат, — возразил третий голос. Так оно и было, Репп мог это подтвердить, потому что теперь перестрелка переросла в шквальный огонь.

— Ладно, ребята, — спокойно сказал сержант, — давайте наплюем на это дело и подождем офицеров.

Он не видел Реппа, который продолжал лежать в сторонке.

Через несколько минут пришел лейтенант и быстро огляделся в поисках сержанта.

— Позволили им вылезти, да? Боюсь, их там много, — лаконично сказал он.

Тут он увидел Реппа и был поражен, столкнувшись с другим офицером.

— Э? Слушайте, какого черта, кто вы…

— Репп, — представился Репп. — Черт! Мне просто необходимо поспать. Сколько их там? Говоришь, много?

— Пока не ясно. Слишком много дыма и пыли в конце Центрального проспекта. Но, судя по стрельбе, команда большая.

— Хорошо, — сказал Репп, — твои ребята и ты сами знаете, что надо делать.

— Так точно, господин гауптштурмфюрер.

Репп устало поднялся. Он выплеснул остатки эрзац-кофе и мгновение постоял неподвижно. Вокруг суетились солдаты, натягивали шлемы, плотнее запахивали куртки, хватали карабины «Кар-98» и выбегали на улицу. Репп проверил карманы своего белого маскхалата, затем потуже затянул его. Он был полностью загружен боеприпасами — предыдущей ночью не расстрелял и одного магазина. «Манлихер-шёнауэр» стрелял из хитроумного барабанного магазина, похожего на цилиндр револьвера, и у Реппа их была полная сумка.

Наконец он с карабином в руках вышел на улицу. Снаружи был ослепительный свет и неудержимая паника. В конце Центрального проспекта горела бронемашина. Вдоль тротуара пули от ручного оружия поднимали вихри пыли и снега. Стоял ужасный, оглушительный шум. Пехотинцы из бронетанковой дивизии СС бежали по проходу от стены дыма, кое-кто из них падал, настигнутый пулей. Когда они пробегали мимо, Репп столкнулся с одним из них. — Бесполезно. Бесполезно Они прорвались. Сотни, тысячи. О господи, это всего лишь в квартале…

Его слова заглушил взрыв, и рядом, подняв в воздух тучи дыма и пыли, рухнула стена. Охваченный паникой солдат метнулся в сторону искрылся. Репп увидел, как молодой лейтенант размещает своих солдат вдоль улицы под укрытием обломков. Все они выглядели перепуганными, однако подчинялись командам. За дивизией «Мертвая голова» укрепилась репутация несгибаемой Репп знал, что им снова придется подтвердить эту свою репутацию. Дым скрывал от его глаз конец улицы. Там ничего нельзя было разглядеть, кроме каких-то неясных теней.

— Господин Репп, — крикнул кто-то, потому что Репп уже тогда имел определенную известность, — расстреляйте за нас эту кучку недоносков, а то, похоже, мы не успеем сделать это сами.

Репп улыбнулся. Ну вот, наконец-то попался человек с силой воли.

— Убей их сам, сынок. У меня сейчас увольнительная. В ответ раздался смех.

Репп повернулся и направился обратно на территорию завода. Он уже устал от этих Иванов, от развалин, от грязи из взорванной канализации, от крыс размером с кошку, которые снуют по руинам и пробегают у тебя по животу, пока ты спишь: во всяком случае, он уже давно перестал надеяться выжить, так почему же не выйти наружу сегодня? Этот день так же хорош для гибели, как и все остальные. Его взгляд упал на оставшуюся в углу помещения покосившуюся лестницу. Он поднялся по ней и прошел по пустынным верхним этажам завода. Репп слышал, как внизу ворвались люди — ребят из «Мертвой головы» отбросили обратно к заводу. Значит, так тому и быть, пусть это будет завод «Красный трактор». Ему двадцать восемь лет, и он не станет старше ни на один день и проведет этот последний день в том месте, где большевистские крестьяне стоили трактора, а в послед время танки. Это не тот конец, который он себе представлял, но когда его начало охватывать безразличие, он вдруг почувствовал, что и такой конец будет совсем не плох. Ему надо поспешить и успеть сделать задуманное.