Читаем без скачивания Мастер-снайпер - Стивен Хантер

— Хорошо, господин оберштурмбанфюрер.

— Так что вам надо будет подготовить снаряжение для перевозки. Ящик, коробку, не знаю. Все должно быть разложено и защищено от ударов. После того, что вы сделали, вряд ли это вас затруднит.

— Конечно, нет.

— И второе… Послушайте, расслабьтесь. Вы выглядите таким скованным.

Это было верно. Хотя Фольмерхаузен и сидел, он умудрялся сохранять позу прусского кадета.

— Я заметил, что в моем присутствии люди становятся нервными, — философски заметил Репп. — Интересно знать почему? Я не служу в тайной полиции. Я просто солдат.

Фольмерхаузен заставил себя немного расслабиться.

— Курите, если хотите.

— Я не курю.

— Ах да, верно. А я, пожалуй, закурю. — Он вытащил и закурил одну из русских папирос. Репп определенно в это утро был более живым, даже каким-то ярким в своем камуфляже. — Ну а теперь можно я буду с вами откровенным?

Он снова начал играть черным кубиком, который Фольмерхаузен заметил еще раньше.

— Германия проиграет эту войну. И очень скоро. Сейчас третья неделя апреля; к середине мая все наверняка закончится. Вы не относитесь к тем дуракам, которые считают, что победа еще возможна. Давайте, выскажите свое мнение.

И опять Репп поразил его. Фольмерхаузен сообразил, что его чувства отразились у него на лице, и поспешно закрыл рот.

— Да, я тоже так думаю. Полный провал. Мы все это знаем, — подтвердил он.

— Разумеется. Это вполне очевидно. В Берлине те, кто поумней, тоже знают. Но я говорю вам это по следующей причине: операция «Нибелунги» состоится. Независимо оттого, что произойдет в Берлине. Независимо от того, что английские диверсанты и американские танки окажутся здесь, за проволочным ограждением. И особенно в этом случае. Вы не были в России?

— Нет, я…

— Не играет роли. Именно там была настоящая война. Вся эта возня с американцами и англичанами — просто интермедия. А вот в России полегло четыре миллиона. Слишком огромная цифра, чтобы в нее поверить. Такой гигантской жертвы мир еще не видел. Именно поэтому операция должна осуществиться. Это все, что останется этому поколению. Не памятники, не монументы, не полные гордости главы в учебниках истории. Историю будут писать другие: мы в ней будем злодеями. Только подумайте об этом, Фольмерхаузен! Репп — злодей! Невероятно, не правда ли?

Он смотрел прямо на инженера.

— Невероятно, — согласился инженер. Фольмерхаузен понимал, что Репп вовсе не произносит речь. У него совсем не было ораторского таланта и очень мало ораторского запала; он говорил устало, лаконично, только факты, как и сам инженер, когда читал чертежи.

И еще одна мысль пришла в голову Фольмерхаузену: этот человек совершенно не в себе. Он сошел с ума. Все уже кончилось, а он все еще говорит о монументах, о посвящении. Для него не стоит вопрос о выживании, как он стоит для него, Фольмерхаузена. Для Реппа не будет времени «после войны», для Реппа всегда будет война. Если не в воронке или на линии фронта, то где-нибудь в парке, на красивом перекрестке, в сарае или в конторском здании.

— Д-да, невероятно, — нервно повторил Фольмерхаузен, так как только сейчас начал понимать, насколько опасен Репп.

12

— Уже здесь, сразу после тех событий, они называют его der Meisterschutze, а отнюдь не der Scharfschiitze — это специальный немецкий термин, обозначающий снайпера. И кто из твоих блестящих американцев сумеет объяснить значение этого?

Тони держал в руках сенсацию этой недели — номер иллюстрированного эсэсовского журнала «Das Schwarze Korps» («Черный корпус») от 5 марта 1942 года, который раскопал один из «книжных червей», посланных в Британский музей для проверки старой немецкой периодики. Передовицей в этом номере была история Реппа в Демянске.

Литс откашлялся.

— Meisterschutze буквально означает «мастер-стрелок».

— А, видишь, дружище, ты не прочувствовал это. Ты не уловил этого. Как же ты надеешься выследить человека, чье прозвище ты так и не осмыслил?

— Я еще не закончил, черт подери, — огрызнулся Литс.

— Meisterschutze — да, «мастер-стрелок», а поскольку контекст здесь чисто военный, то можно сказать, как это и сделал наш еврей, «мастер-снайпер». Прекрасное выражение. У этого человека есть определенный талант. Хотя он ведь писатель, не так ли? Во всяком случае, это высшая форма риторики, более официальная, играющая на давней немецкой традиции, связанной с цеховыми гильдиями, подмастерьями и мастерами. Это, скажем так, более звучно.

Его холодная улыбка сделала комнату еще холоднее. Умный черт, блумсберский разгильдяй, на лице самодовольное выражение: «Только мой гений мог дойти до этого».

Но урок еще не закончился.

— Нетрудно понять, почему они сделали из него такого героя, правда?

— Это часть другой войны, — объяснил Литс. Он был готов к такому повороту. — Войска СС против вермахта. Нацисты против старых ребят, пруссаков, которые заправляли армией. Репп для этого великолепно подходит. Никакого аристократизма, просто сельский мальчишка, который может убить все, что видит. А наградой служит первое место в очереди — гитлеровской очереди — за новыми моделями танков, выходящими из цехов, — за «тиграми». Они выброшены на рынок для героев, правильно?

— Совершенно правильно, — согласился Тони.

— Более того, отсюда мы можем видеть, как важна будет фигура Реппа для СС. Из всего сказанного можно сделать вывод: он не просто один из них. Он и есть они. Можно сказать, что он стал их официальным орудием, воплощением их воли. Он… — Литс сделал паузу, подбирая слова для того, чтобы выразить свою мысль. — Он сама идея.

Тони нахмурился.

— Ты рассуждаешь, как профессор. А профессора войн не выигрывают.

— Попробуй увидеть в этом высшую реальность. Символическую реальность. — Литс и сам был не уверен в том, что говорил. Вместо него говорил какой-то внутренний голос; какая-то часть его мозга сделала прыжок вперед, прорыв. — Когда мы дойдем до сути, я тебе гарантирую, что это будет чистый нацизм, настоящее СС. Их философия, данная ими плоть, приданная ими поступь.

— Угу, прямо Франкенштейн, — отозвался из угла Роджер.

— У вас, американцев, слишком богатое воображение, чтобы из этого получилось что-то хорошее. Вы насмотрелись всяких там фильмов.

Но у Тони было и еще кое-что. Он объявил:

— Я нашел «человека с дубом».

Литс повернулся. Но на лице англичанина ничего нельзя было прочитать. Он было бесстрастным и надменным.

— И кто же это? — спросил Литс.

— Оказалось, что мы знали это с самого начала. Мы ведь знали, не правда ли, что наш призрачный WVHA имеет адрес в восточной части Берлина? Пригород называется Лихтенфельде, но само это место имеет более старое, традиционное название. Оно называется Unter den Eichen.

Он сделал паузу, ожидая, пока эта информация возымеет свое действие.

— Переведи дословно, — посоветовал он через несколько секунд, видя недоумение на лице Литса.

Литс перевел это на английский.

— «Под дубами», — сказал он.

— Именно.

— Черт возьми! — воскликнул Литс.

— Да. И наш еврейский приятель, очевидно, слышал разговор про человека из «под дубами», как обычно говорят «человек из Вашингтона» или «человек из Лондона», когда имеют в виду высокое начальство. Но он не так уж хорошо знает язык, его идиш позволяет понимать лишь самые основы немецкого. Он исказил значение, возможно, хотел придать этому выражению какой-то риторический эффект. Таким образом и получилось, что Шмуль услышал «человек с дубом».

— Черт возьми, — повторил Литс — Наверное, приезжал какой-то офицер, какой-то инспектор. Но это нам ничего не дает.

— Не просто ничего, а очередное разочарование. Это дает нам только то, что мы и так знали.

Это было правдой. В период суматошной недели, проведенной со Шмулем, информация буквально захлестнула их. Надо было так много сделать! Отсюда и родилась иллюзия существенного прогресса. Но как только они попробовали взобраться на эту гору, она тут же осела. Литс увидел это раньше других, а теперь и Тони тоже понял: хотя были собраны всевозможные значения контекстов и предыстории, ядро проблемы осталось неразгаданным. Они знали про Реппа и про его оружие — элементарные факты, хотя и неопровержимые. А вот о более важных аспектах они не имели и понятия. В кого собираются стрелять немцы? Когда? Почему?

— Твоя идея, что где-то в его показаниях спрятан ключ к разгадке, превратилась в дым, — сделал вывод Тони.

— Мы должны найти пункт номер одиннадцать, вот и все. Можно ли усилить воздушную разведку в этом районе? Нет ли там поблизости французских бронетанковых соединений? Можно ли их направить глубже в лес, в надежде найти…

— Нет. Конечно, нет. Лес слишком большой, мы много раз говорили о том, как он громаден.