Читаем без скачивания Мастер-снайпер - Стивен Хантер

Литс повернулся к Райану:

— А тела? Они все еще в похоронной команде?

Райан кивнул:

— Если только их уже не отправили на кладбище. — Думаю, нам следует это проверить.

— Прекрасно.

— Сэр, — произнес сержант.

Литс повернулся к нему:

— Да?

— Чем он их уложил?

— При помощи какого-то прибора ночного видения. Для него все было как при дневном свете.

— Вы ищете этого парня, да?

— Ищем.

— Хорошо, — сказал сержант. — Я тоже искал его. — Крепкий парнишка, получил свои лычки в восемнадцать-девятнадцать? Хорош в перестрелках, настоящий талант для этого. — Получил только нашивку и двадцать суток.

— Значит, не повезло?

— Не-а.

Тебе повезло, парень, ты не нарвался на Реппа и поэтому все еще живой.

— У меня были друзья в том взводе, отличные ребята. Когда найдете этого парня, сожгите его, ага? Сожгите.

Похоронная команда имела вид сорока коечной госпитальной палатки, стоящей в нескольких милях от линии фронта, и у здравомыслящего человека редко возникало желание войти туда. Литс, Аутвейт, Райан и армейский доктор стояли в промозглом помещении палатки среди мертвых, ряд за рядом в образцовом порядке ожидающих отправки, аккуратно уложенных в сосновые гробы. Было сделано все возможное, чтобы обстановка в этом месте стала терпимой, но все старания оказались тщетными, и запах, который застрял у Литса в ноздрях еще на линии фронта, был здесь навязчивым и осязаемым, хотя вообще-то к нему очень быстро привыкаешь.

— Слава богу, что пока еще прохладно, — заметил Аутвейт. Первый парень не принес им никакой пользы. Репп попал ему прямо в грудину, эту костяную чашу, прикрывающую (хотя и неэффективно) сердце, он раздробил грудину, сердце и близлежащие органы, но при этом, скорее всего, и саму пулю.

— Н-да, — сказал доктор. — Я не буду вскрывать этого парня. Вы здесь ничего не найдете, кроме мелких осколков, рассеянных по всему телу. Попросите показать кого-нибудь другого.

И служащему похоронной команды пришлось опять пройтись по рядам мертвых в поисках нового кандидата, имени из списка, предоставленного 45-й пехотной дивизией.

Второй парень тоже их разочаровал. В данном случае Репп был не таким точным, но доктор, заглянув в открытый мешок, лежащий в гробу, заявил, что и здесь ничего хорошего не получится.

— Пуля расколола ребро и отклонилась от своего пути, но вот куда она ушла дальше, в стопу или в бедро, сказать трудно. А времени, чтобы играть в прятки, у нас нет.

Успеха добились только с третьей попытки. Доктор, коренастый грубоватый выпускник Дартмута с пухлыми чистыми руками и манерами раздраженного медведя, объявил:

— То, что нужно: между третьим и четвертым ребром. Этот парень стоит того, чтобы попробовать.

Гроб перевезли на каталке в анатомическую палатку.

— Ну, отлично, — сказал доктор. — Сейчас мы вытащим его из мешка и вскроем. Я могу сделать это в положенном порядке где-нибудь через часик. Или могу сделать сейчас, сию минуту. Разница в том, что если я буду делать это сию минуту, то мне кто-то должен помогать. Вы видели прежде боевые ранения? Вы ничего не видели. Этот парень пролежал в мешке около недели. Вы в нем и человека-то не узнаете.

Доктор коротко взглянул на каждого из них. У него были жесткие глаза. Сколько ему лет? Примерно того же возраста, что и Литс, ну, может быть, двадцать семь, но взгляд суровый, а выражение лица задиристое, вызывающее. «Мужик, должно быть, знает свое дело», — подумал Литс, понимая, что доктор подзуживает одного из них остаться.

— Я помогу вам, — сказал он.

— Отлично. Все остальные на выход.

Все вышли. Литс и доктор остались наедине с лежащим в гробу телом в мешке.

— Вам лучше что-нибудь на себя надеть, — предупредил доктор. — Будет много грязи.

Литс скинул свою тужурку и надел хирургический халат.

— И маску, — подсказал доктор. — Маска даже более важна.

Литс натянул на нос и рот зеленую маску и снова вспомнил Сьюзен. «Она живет среди вот таких же вещей», — подумал он.

— Отлично, — сказал доктор, — теперь давайте перенесем его на анатомический стол.

Они перенесли скрытое мешком тело на стол.

— Держитесь, — предупредил доктор, — я открываю. Он раскрыл мешок.

— Вы наблюдаете, — сказал он, — характерные признаки трупа в стадии прогрессирующего разложения.

Литс под маской издал слабый короткий звук. В его мозгу не сумело сформироваться ни одно слово. Труп в распахнутом мешке лежал на столе во всем своем гниющем великолепии.

— Ну, вот оно. Пулевое отверстие. Ровное и аккуратное, как заклепочка, чуть левее центра грудной клетки.

Быстро, уверенными движениями доктор начертил букву Y по всей груди, от плеча до середины живота и далее до лобка. Надрезал подкожную ткань и хрящи, которые соединяли ребра и кожу. Затем поднял центральную часть груди и отодвинул излишки кожи, чтобы осмотреть внутренности.

— Выражаясь клиническим языком, — сказал доктор, вглядываясь в аккуратный разрез, — пуля вошла в правую часть грудины примерно под углом в семьдесят пять градусов и прошла по передней части правого легкого, — он копался во внутренностях парня затянутыми в резиновые перчатки блестящими пальцами, — через околосердечную сумку, само сердце, разорвав его, через аорту, правую легочную артерию, точнее, через правый ствол бронха, через пищевод, вырвав торакальный проток, и наконец… ага, вот и она, — жизнерадостно закончил он свой поиск, — добралась до позвоночника и перебила спинной мозг.

— Вы достали ее?

Рука доктора была глубоко внутри парня, пробираясь сквозь трясущиеся, как желе, органы. Литс, стоявший рядом, думал, что его вот-вот вырвет. Запах сквозь маску пробивался к ноздрям, в голове барабанила боль. У него было такое чувство, что все это галлюцинация, лихорадочный бред.

— Вот, капитан. Ваш сувенир.

Сокровище Литса представляло из себя комочек смятого свинца, покрытый коричневой коркой. Он был похож на кулачок.

— Пули всегда так выглядят?

— Обычно они раскалываются при ударе обо что-нибудь или вообще проходят насквозь. Здесь же мы имеем дело с полостью, мягким кончиком или чем-то еще в этом роде. Чем-то, что раздувается или увеличивается в объеме изнутри. Думаю, это противозаконно.

Доктор завернул пулю в марлевую салфетку и протянул ее Литсу.

— Вот, капитан. Надеюсь, вы сумеете прочитать скрытое в ней сообщение.

Вдохновленный приобретенным сокровищем, Литс настоял на том, чтобы во время их поездки в зону боевых действий сделать еще одну остановку. От Райана он узнал, что дивизионный оружейный отдел организовал свою мастерскую в самом городе Альфельде, недалеко от похоронной команды, и они направились туда.

Литс вошел внутрь и оказался в низкой темной комнате, заставленной рядами верстаков. Повсюду лежало разобранное на части американское оружие: крепления от перфорированных рукавов воздушного охлаждения калибра 0.30, несколько приемников затвора от винтовки Браунинга, направляющие эжекторов от «гаранда», вертлюги от «томпсонов», затворы от карабинов, даже одно или два новых ружья, еще не очищенных от масла. Двое рядовых возились, устанавливая на треногу калибр 0.50 — задача не из легких. А в конце помещения Литс увидел еще одного парня, который склонился над маленькой деталью, подтачивая ее напильником.

Наконец Литс, на которого никто не обращал внимания, сказал:

— Извините.

И только тогда техник поднял на него взгляд.

— Да, сэр?

— Командир здесь?

— Подцепил на прошлой неделе какую-то заразу. Сейчас уже снова в Штатах. Пока я здесь заправляю делами, сэр.

— Понятно, — ответил Литс — Вы хорошо разбираетесь в немецком оружии?

— Вопрос: «Можете ли вы сделать для меня люгер?» Ответ: «А у вас есть тридцать пять баксов?»

— Нет, вопрос такой: «Что это?»

Он протянул ему смятую пулю.

— Это из вас, сэр? — спросил техник.

— Нет. Из парня с фронта.

— Хорошо. Это от нового карабина, модель сорок четыре. Вы поймали парня из СС с такой штукой, да?

— Именно.

— Семь и девяносто две сотых миллиметра, kurz. Короткая. Как в нашем патроне для карабина. Он взял пулю у Литса и начат рассматривать ее поближе.

— Ладно, — сказал он. — Могу дать сотню за сорок четвертый и по пять баксов за каждый дополнительный магазин.

«О господи», — подумал Литс.

— Сто пятьдесят, — поднял свою ставку техник, — если он в хорошем состоянии, рабочий, никаких вмятин или погнутостей. Дадите мне с устройством для отклонения пули. Krummlauf, и я поднимусь до двух сотенных. Это потолок.

— Нет-нет, — терпеливо возразил Литс. — Меня интересует только эта пуля.

— Она и гроша ломаного не стоит, сэр, — оскорблено заметил сержант.