Читаем без скачивания Одна на миллион (СИ) - Шолохова Елена

Тогда я стала открывать по очереди все ссылки и статьи, что присылал мне Слава за минувшие две недели. Читала, то, что непонятно – перечитывала снова. Гуглила, что означает то или иное слово. В общем, всерьёз учила матчасть и включалась, как прежде настоятельно просил Соболев.

К пяти вечера я одолела от силы половину материала, а в голове образовалась мешанина. Однако теперь, когда Соболев меня вызовет к себе, я на его «есть вопросы?» смогу не просто спросить что-то уместное, я его этими вопросами просто завалю. Я даже примерный план себе набросала.

Время близилось к шести, я ждала, нервничала, раз за разом смотрела на часы и проверяла, в сети ли Соболев. До половины седьмого он был в сети, потом рядом с его ником иконка изменилась на «недоступен», а привычное "Анжела, зайди" от него так и не пришло…

Может, он просто был очень занят сегодня?

26

Следующий день опять прошёл впустую. Я чуть ли не наизусть выучила все этапы производства, особенности склейки, сварки и сбора металлоконструкций, длиннющий перечень продукции, которую выпускает «Мегатэк» и ещё кучу всякой мути. Ну а что было делать? Соболев никаких других заданий мне не давал.

Впрочем, мои старания он всё равно не оценил. Опять я напрасно ждала, что он меня вызовет. Опять с пяти до шести сидела как на иголках и постоянно поглядывала то на часы, то на его ник в чате.

Вначале седьмого совершенно расстроенная ушла домой. Вот что это за игнор? К чему такое? И почему он всё принял на свой счёт? Лично его я же никак не оскорбила. Да даже когда я его лакеем назвала, он только посмеялся. А теперь вдруг что?

Домой мы возвращались с Мариной. Я сама к ней присоседилась – ради этого дела даже Виктора отпустила и рискнула топать до остановки своим ходом, а потом… ну не знаю, на маршрутке какой-нибудь добираться, наверное.

Просто мне позарез хотелось с кем-нибудь поговорить и именно о нём. Потому что меня это мучило, не давало покоя. И да, я вовсе в него не влюбилась. Влюбляться – удел малолетних мечтательных дурочек. Просто он, наверное, один, кто имел все основания относиться ко мне плохо, но вопреки всему проявлял удивительную доброжелательность. Так вот я поняла, что это очень-очень неприятно, когда в тебе разочаровывается тот, кому ты нравилась. Если бы он изначально воспринял меня в штыки, ну или просто был сух и равнодушен, меня бы это вряд ли расстроило, а так… вообще выбило из колеи.

– И вот что мне теперь делать? – допытывала я Марину.

Пока мы шли до остановки, я вкратце пересказала наш последний разговор. Ну и вскользь упомянула о том, что прежние наши встречи тоже не назвать приятными.

– Ну а зачем ты ему сказала, что ничего не хочешь и ничего тебе не надо?

– Да назло же! Не всерьёз!

– Назло? – удивилась Марина.

– Ну да. Он первый начал. Спровоцировал.  Просто он со мной так разговаривал раздражённо. Почти дурой назвал. И ещё никем. Я обиделась.

– Вот ты изнеженная, – усмехнулась Марина. – Я до этого работала в Сибатоме. Вот где жесть. Начальник нас драл без вазелина за всё подряд и просто так, для профилактики. А ты на раздражённый тон обиделась!

– Я изнеженная? Ты отца моего в гневе видела?

– Ну… наслышана.

– Вот. А я с ним живу.

– Кстати, когда, говоришь, Вадим был не в духе? Позавчера? Так это не из-за тебя, это его Сергей Иванович прессанул. Девчонки из приёмной рассказывали. Вызвал к себе его и Ануфриева, – это начальник отдела продаж, – и на обоих орал, как потерпе… ой, извини.

Она смешная, сразу так на меня испуганно покосилась.

– Расслабься. Я и похлеще выразиться могу на его счёт.

Она смущённо пробормотала:

– Ну вот. Так что Вадим просто… ой, моя маршрутка. Пока!

– Какой пока? Подожди ты! Нет-нет. Стой. У меня ещё есть вопросы.

Она тоскливо посмотрела вслед отъехавшей маршрутке.

– Ты мне так и не сказала – что же мне теперь делать? Мне вообще нехорошо, оттого что он так со мной.

– Как – так? Он же никак тебя не терроризирует. Ты сказала, что не хочешь работать, вот он и не трогает тебя.

– Он меня игнорирует, а игнор – это хуже всего.

– Ты что, в него влюбилась? – прищурилась Марина и улыбнулась многозначительно.

– Не придумывай. Ни в кого я не влюблялась.

– И правильно. Вадим классный, как руководитель, как человек тоже, но как мужчина… – она замялась, – в общем, в такого лучше не влюбляться. Себе дороже.

– А что с ним не так?

– Да всё с ним так. Но он же бабник! Я тут работаю всего год с небольшим. Так вот, когда я только пришла, у него была какая-то… уже не помню, неважно. Потом он крутил роман с Лидой из бухгалтерии. Затем была Алла, ну ты её видела. Не успел расстаться с Аллой, как… с кем-то опять крутит.

– С кем?

– Не знаю, может, и не из наших. Но сама же заметила, что он дома не ночует. И девчонки из приёмной рассказывали, что Алла рвёт и мечет. Мол, с кем-то уже опять закрутил.

– Ну, может, он у друга ночевал, так тоже бывает, – возразила я.

Ну а что она, в самом деле? Придумала тоже – бабник! Слово-то какое колхозное. Ну и просто неприятно это.

– Бывает, – пожала плечами Марина. – В любом случае, я рада, что мой Ваня не такой. Я хоть спокойна. Нет, я не говорю, что Вадим плохой, это и не так. Он классный. И вообще, может, он такой потому, что на него дамы сами вешаются, он же не виноват. Чего отказываться от того, что само в руки плывёт, да?

И зачем я только увязалась за этой Мариной? Ничего толкового она мне не посоветовала, только настроение испортила.

Так что когда снова подошла нужная маршрутка, я задерживать её не стала. Но глядя, как народ рванул к автобусу, оттесняя друг друга локтями, как Марина протискивалась в забитое нутро, напоминавшее мясорубку, я даже пытаться не стала повторить её подвиг и просто вызвала такси. Благо отец стал выдавать мне наличность на обед, на проезд и на всякий случай.

27

В выходные я скучала. Нашла Соболева в фейсбуке. Десять минут думала, послать ему запрос в друзья или нет.

Не стала. Вспомнила Маринкино: «Он же не виноват, что дамы сами на него вешаются».

Но зато посмотрела фотографии. Честно говоря, скучные. Везде он в костюмчике, рубашка на все пуговицы, интерьер тоже не живой. А мне было бы интересно подсмотреть, какой он вне работы, как у него дома, что лежит в его шкафу, чем занимается вечерами, какие книги читает, какие фильмы смотрит, но увы… Страница его в плане личной информации была абсолютно стерильна. Однако и следов того, что у него есть женщина, я тоже не обнаружила.

В воскресенье наши звали меня в клуб, а сильнее всех уламывал Киселёв. Но я, как порядочная, не поддалась соблазнам. Когда, знаете ли, завтра в шесть утра вставать на работу, ночная тусовка в клубе уже не так манит. Поэтому я поболтала немного с Киселёвым и легла спать. Честное слово, я в детстве так рано спать не ложилась. Ну и пусть, лишь бы завтра не засыпать на ходу.

В понедельник планёрка у нас проходит позже обычного, так что мне опять пришлось ждать.

«Мне в пятницу, когда мы с тобой распрощались, в маршрутке колготки порвали, шла домой с огромной дырой на колене», – пожаловалась мне Маринка в чате.

Я вспомнила, какая там была маршрутка. Ну, неудивительно. Хорошо ещё, что только колготки. Мы ещё немного пошутили на эту тему, а в десять тридцать, наконец, явился Соболев.

Был он без пиджака, в тёмно-синей рубашке и в слегка зауженных чёрных брюках. Встал на этот раз возле Славкиного стола. Руки сунул в карманы, ноги скрестил в лодыжках. Оглядел нас бегло. То есть их. Меня он намеренно не замечал. Опять. Показательно игнорировал. Только равнодушие это напускное, потому что чувствуется, что он именно старается не смотреть в мою сторону. Ну-ну.

– Так, с чего начнём, – начал он. – Пожалуй, с тебя, Марина.

– А у меня всё готово. Подробный отчёт скину к обеду, – бодро отозвалась она.