Читаем без скачивания Банк - Дэвид Блидин

— Мальчик, пришло время стать мужчиной. Ищи мужество в глубинах своей души, нащупай его и бесстрашно ступай навстречу трудностям.

Почтальон пялился на него разинув рот:

— Чего?!

— Топай выполнять что сказано! — И Пессимист подтолкнул Юного Почтальона в нужном направлении.

— А нам что делать? — спросил Клайд.

Пессимист секунду подумал.

— А вы, ребята, стоите, не рыпаетесь и надеетесь на лучшее.

— Прекрасно, — промямлил я.

Он отчалил проверять проектор, а мы с Клайдом остались вдвоем. Подельники по преступлению. Друзья неразливные.

И не рассказывайте мне о том, что такое неловкость.

К счастью, вскоре раздался усиленный микрофоном голос, сильно подогретый парами виски, и на середину зала вышел Самая Холодная Рыба в Пруду.

— Хочу поблагодарить всех присутствующих, присоединившихся сегодня к нашему празднику…

Я заказал бурбон с имбирем и отключился на несколько минут. Из мечтательной задумчивости меня вывели медленно гаснувшие светильники под потолком.

— А сейчас, — резко сказал Самая Холодная Рыба в Пруду, — согласно традиции нашего Банка, мы увидим видеоролик, подготовленный аналитиками для всеобщего развлечения.

Под жидкие аплодисменты Самая Холодная Рыба в Пруду отошел от микрофона. В зале зашикали, и все глаза обратились на экран.

Видеоролик, верите или нет, оказался вполне доделан. Клип назывался «Банк: после тьмы» и представлял собой насмешливо-иронический показ дурацких фортелей, которые мы якобы отмачиваем после того, как начальство пожелает нам спокойной ночи: возим друг друга по офису в почтовой тележке, потягиваем пиво в зале заседаний, крутимся к кожаном кресле Рыбы. В середине клипа оператор дал наплыв объективом, и все смогли разглядеть Клайда, курящего косячок на этаже отдела рынков недвижимости. Особенно хорошо вышли клубы дыма из его ноздрей. Эти кадры вызвали самые громкие аплодисменты аудитории и прямо-таки футбольные вопли айтишников. Краем глаза я заметил, что Клайд поприветствовал собравшихся полупоклоном.

С другого конца зала Пессимист показал мне два расставленных в виде буквы V пальца — виктория, победа! Я ткнул в запястье; он поднял вверх три пальца. Три минуты. О Господи. Несмотря на достигнутое состояние полного опьянения, я здорово нервничал из-за предстоящего шоу, и желудок совершал странные кульбиты. Недалеко от Пессимиста Воплощенный Секс оперлась о стену, смеясь вместе со всеми, а немного поодаль Блудный Сын скармливал калифорнийскую булочку своей прелестной блондинке, обнимавшей его за талию и открывавшей ротик, словно птенец голубки.

Слишком поздно. Что сделано, то сделано.

Картинка на экране дрогнула, вспыхнула белым, и пошла моя собственная съемка во всей широкоэкранной славе. Я за секунду протрезвел. На экране показался голый торс Воплощенного Секса, лежавшей на столе, — ничего особо порнографического. Затем изображение загорелого живота сменилось отличным видом изумительных грудей, раскачивавшихся из стороны в сторону. В зале наступила гробовая тишина.

Однако недолго музыка играла: через секунду из того угла, откуда шел показ, послышался резкий треск. Выбросив сноп искр, проектор с шипением погас, и экран стал белым и пустым. Аналитик, исполнявший обязанности киномеханика, в панике суетился вокруг аппарата.

В тишине послышался новый звук — разбившегося стекла: Пессимист уронил бокал, продолжая неотрывно смотреть вперед и не замечая, что водка забрызгала его левую брючину. Словно команда автомехаников НАСКАР[27], к нему подбежала группа официантов, вооруженных щетками и совками.

Кто-то из гостей зааплодировал, к нему присоединились другие, и вскоре зал взорвался дружными аплодисментами. У меня ушла минута на то, чтобы понять ситуацию: ставленники Банка сочли коротенький порносюжет фарсом, очередным приколом «Банка: после тьмы». До показа лиц персонажей дело не дошло, а порнуху можно скачать откуда угодно.

Свет снова зажегся, и Самая Холодная Рыба в Пруду статуей Командора вновь завис над микрофоном.

— Спасибо, аналитики, — невозмутимо сказал он, — за интересный фильм. Не ждите длинных речей — жена пригрозила убить меня на месте, если я заведу речь. — В зале раздались вежливые смешки. — Поэтому в заключение предлагаю вам есть, пить и веселиться. Аналитики, рассеянные по залу, у вас сегодня последняя возможность развлечься перед долгим периодом напряженной работы. — Снова одобрительный смех. — Поэтому отрывайтесь на славу. Я желаю всем сотрудникам Банка счастливых праздников.

Под громкие аплодисменты Пессимист быстро пошел ко мне из одного угла зала, Юный Почтальон — из другого. Сойдясь возле бара, мы уставились друг на друга, не зная, что, собственно, говорить.

Наконец Пессимист выдавил:

— Вот бл…!

Он едва сдерживал слезы, стоя с трясущимися губами и часто моргая.

— Может, предохранитель полетел? — робко предположил Юный Почтальон.

Я пожал плечами:

— Кто его знает.

За моей спиной послышался пьяный смех. Это оказалась едва держащаяся на ногах Стеф, повисшая на плече Лулу.

— Привет, дж… ж-ж-ж… джен-ти-ле-ме-ны, — выговорила она и икнула.

— Лулу, — не выдержал я. — Она же в сосиску! Нельзя было ее вовремя остановить, что ли?

— А что такого? — пожала плечами Лулу. — Я выпила по два «космо» на каждый ее коктейль. Не моя вина, что американские кошечки не умеют пить не пьянея.

Вздохнув, я повернулся к подельникам из Союза Четырех.

— Я, пожалуй, отвезу ее домой. Поговорим об этом завтра.

Они церемонно кивнули. Я попытался взять Стеф за руку, но она уклонилась от моего прикосновения:

— Не-е-е-е-е-е-е-е-ет!

— В чем дело? — прошипел я.

— Я хочу дальше праздновать!

— Куда тебе праздновать?

— Он собирает гостей у себя дома после праздника.

Стеф указала куда-то в толпу. Я проследил за ее трясущимся пальцем и увидел мужчину в черном костюме, окруженного дамами. Он стоял отвернувшись, но я сразу узнал Волокиту-Генерального.

— Ну нет, — сказал я, вновь пытаясь взять ее под руку. — Поверь мне, на той вечеринке тебе делать нечего.

Она капризно сморщила лицо:

— А я хочу-у-у-у пое-е-ехать!

Я снова попытался ее поймать, но Лулу отвела меня в сторону:

— Я позабочусь о ней, малыш. Мы выпьем водички, перекусим, а потом она поедет на такси. Я прослежу, чтобы Стеф добралась домой.

Я был искренне тронут.

— Лулу, спасибо огромное, но я не хочу тебя затруднять…

— Ш-ш-ш, — серьезно сказала она. — А ты не думаешь, что Лулу уволят, если какую-нибудь милую цыпочку стошнит на глазах хозяев и гостей праздника?

Она сунула два пальца в декольте и вручила мне промокший от пота ваучер на такси:

— Спокойной ночи, малыш.

Снаружи оказалось холодно и сыро. Швейцар сообщил, что такси придется подождать, и указал, где можно присесть. Лишь опустившись на скамью (предварительно проверив, нет ли на сиденье тлеющих окурков), я заметил женщину, сидевшую на другом конце банкетки. Лицо ее было в тени, но я узнал белокурые волосы и узкое черное платье. Снежная Королева.

Черт бы все побрал! А я-то надеялся улизнуть незамеченным.

Но оказалось, волноваться не стоило. Поймав искоса брошенный на меня взгляд, я понял, что Королева нарезалась так, что вряд ли осознает происходящее. Моросящий дождик усилился, и я натянул на голову пиджак. Глядя в темноту, слушая успокаивающий монотонный шелест дождевых струй по асфальту, я думал о Женщине с Шарфом. Интересно, чем она сейчас занимается, сидит ли еще на работе, корпя над многостраничными текстами под желтоватым светом потолочных ламп, или уютно устроилась дома в плюшевом кресле и думает обо мне, положив голову на подлокотник. Может, нагрянуть на чашку горячего шоколада? Нет, уже поздно, она, должно быть, спит.

Я совсем забыл о Снежной Королеве, но тут слева от меня послышалось характерное сдавленное рыгание. Повернув голову, я увидел, что Королева заблевала платье спереди, но процесс еще не закончился, и новый поток жидкости извергся из ее рта.

Она покосилась на меня из-под полуопущенных век и, вытирая рот, обычным бесстрастным голосом произнесла:

— Господи, терпеть не могу, когда этим заканчивается.

Глава 7

Я стоял в метре от ворот моего врага. Признаюсь, красивых ворот — кованого железа, с увитой плющом арочной шпалерой. Через вылизанный газон выложенная плиткой дорожка вела к двухэтажному дому красного кирпича, крепкому строению простой, без вычур, архитектуры. Не такого я ожидал от обиталища Сикофанта, рисуя в воображении одинокую башню, высящуюся на выжженной земле неровного, ступенчатого холма, где тощие собаки жалобно тявкают и лижут открытые раны на лапах и грозовые тучи сгущаются в небе.