Читаем без скачивания Дело не в тебе, дело во мне (ЛП) - Джонсон Джули

Пустые ожидания, пиявки.

Все газеты, кажется, содержат статьи на первых полосах обо мне или Чейзе, или обо мне и Чейзе, немного потрёпаны, вероятно, из-за того, что их грубо просунули в тонкую щель для почты в моей двери, но я замечаю ярко-синюю записку, прикрепленную к передней части "Бостон Глоуб", и отрываю её. Мне приходится прищуриться, чтобы прочитать шаткий, наклонный курсив, нацарапанный на крошечном бирюзовом квадрате.

Джемма дорогая,

Я собираю их с тех пор, как началась вся эта махинация! Есть "Таймс", "Глоуб", "Геральд" и "Уолл-стрит джорнал". Думала, они тебе понадобятся. Не волнуйся, я сохранила кучу экземпляров для себя, ну, только разделы о тебе, остальные я использовала, чтобы выровнять ящики для мусора. О, и не стесняйся приводить своего нового мужчину на встречу с Биглоу в любое время! Он похож на кошатника.

Миссис Хендриксон, 1С

Записка летит на пол, и истерическое хихиканье вырывается из моего желудка и из горла. Всё это — репортёры, внимание, то, что я пряталась из собственной квартиры, до сих пор меня не беспокоило. Но есть что-то в образе Чейза Крофта в его одежде стоимостью в миллиард долларов, сидящего на заплесневелом ковре миссис Хендриксон, играющего с её гигантской полосатой кошкой, что заставляет меня перейти грань.

Я приваливаюсь спиной к двери, сижу среди груды бумаг, которые никогда не прочитаю, и телефонных номеров незнакомцев, которыми никогда не воспользуюсь, и смеюсь до тех пор, пока слёзы не застилают мои глаза, и я едва могу вдохнуть в лёгкие.

* * *

Странно возвращаться в свою квартиру после того, как я прожила у Крисси и Марка последние два дня. Всё у них белое, глянцевое и нетронутое — полярная противоположность моему пространству, которое сочится разными цветами, узорами и текстурами.

Квартира тесная, но с высокими потолками, что создаёт иллюзию большего пространства, чем у меня на самом деле, и есть только одно окно, но оно большое и выходит на запад, так что оно пропускает весь полуденный солнечный свет. Мои полы представляют собой мешанину из дерева — дуба и клёна, тёмного и светлого — с одной секцией, смешивающейся прямо в другую без какой-либо рифмы или причины. У меня есть красный диван, синий холодильник и ни одной чашки, которая соответствовала бы всем моим шкафам. Перед диваном стоит причудливый асимметричный кофейный столик, который я нашла на блошином рынке, а вместо телевизора у меня одна стена, вся заставленная книжными полками от пола до потолка, каждый уголок и щель забиты моими любимыми, потрёпанными книгами в мягкой обложке. Остальная часть моей стены покрыта масляными холстами — некоторые законченные, некоторые наполовину законченные, все мои собственные работы.

Это полный бардак.

Мне нравится каждый квадратный дюйм.

После того, как я собрала бумаги у двери и бросила их в мусорное ведро на моей жалкой маленькой кухне, я направляюсь прямо в свою спальню. На самом деле это не столько комната, сколько шкаф, отделенный от остальной части квартиры застеклёнными французскими дверями. Моя двуспальная кровать занимает почти всё пространство, с павлиньим зелёным пуховым одеялом и декоративными подушками с синими и красными перьями. Там нет места для комода, поэтому я проявила творческий подход, когда впервые переехала сюда, и подвесила горизонтальную лестницу к потолку вдоль дальней стены. Мой красочный гардероб свисает с перекладин, как какое-то странное произведение современного искусства, которое можно найти в галерее хипстеров в Театральном районе.

Вычурно, но функционально.

Я падаю лицом на кровать и проваливаюсь в беспокойный сон, в таком оцепенении после эмоционального дня… и двух бокалов вина, которые я выпила, я почти забываю включить будильник. Если я завтра опоздаю на работу, особенно после того, как я сбежала сегодня днём, Эстель либо уволит меня, либо убьёт, что было бы просто вишенкой на вершине и без того фантастической недели.

По крайней мере, я полагаю, что могу быть благодарна за то, что репортёры, похоже, отказались от своих поисков. Когда Шелби высадила меня по дороге домой от Марка и Крисси, я вполне ожидала, что мне придётся пробираться через заднюю аллею, как и сегодня утром. Я была приятно удивлена, обнаружив, что разбитые фургоны новостей уехали домой на ночь, а парадная лестница моего подъезда освободилась впервые с тех пор, как разразилась эта история.

Видишь, Джемма? Всё уже позади — скоро тот поцелуй с Чейзом Крофтом станет далёким воспоминанием. Ты, вероятно, никогда больше его не увидишь.

По какой-то причине слова, которыми я хотела подбодрить, только больше расстраивают меня, когда я засыпаю.

* * *

Звук жужжащего телефона возвращает меня в сознание.

Это становится неприятной привычкой.

Не открывая глаз, я протягиваю руку и нащупываю сотовый на тумбочке. Как только мои пальцы сомкнулись вокруг блестящей пластиковой оболочки айфона третьего поколения, я вытаскиваю его из-под чехла и включаю, вглядываясь в слишком яркое, потрескавшееся паутиной стекло сквозь слипшиеся глаза.

Ещё нет и семи, а на моём экране уже появляется текстовое сообщение.

Крисси: Ты должна это увидеть.

Очевидно, её оповещение "Гугл" всё ещё работает, потому что под её словами есть ссылка, и когда я нажимаю на неё, я вижу, что история появилась в Интернете всего около десяти минут. Я щурюсь на крошечную подпись в верхней части страницы, чувствуя, как моё сердце начинает колотиться в груди.

ПРИЗНАНИЕ КРОФТА — ЗАСНЯТО НА КАМЕРУ!

Под заголовком есть видеоклип, и после минутного колебания я злобно тыкаю пальцем в экран, чтобы поставить отснятый материал в очередь. Клип прерывистый, но я узнаю беговые дорожки Чарльз-Ривер на заднем плане, что вообще не имеет особого смысла, пока Чейз не обогнет поворот тропы и не появится в поле зрения. Тот, кто снимает, явно знает его маршрут утренней тренировки.

Он выглядит великолепно. На его серой футболке тёмное пятно пота, его икроножные мышцы резко выделяются каждый раз, когда его кроссовки касаются дорожного покрытия, а его волосы влажно растрепаны так, как я никогда раньше не видела. Я должна отдать ему должное — он никогда не сбивается с шага, когда репортёры выходят на тропинку и устраивают на него засаду, их камеры уже вращаются; он просто проносится мимо, как будто их там даже нет, как будто он делал это так много раз в прошлом, что это даже не беспокоит его больше.

Видеопоток становится всё более ухабистым, когда оператор набирает скорость, бегая за Чейзом, в то время как его напарник быстро бросает вопросы.

"Вы встречаетесь с Джеммой Саммерс?"

"Вы говорили с ней после поцелуя?"

"Верны ли эти слухи? Вы действительно съехались?"

Я стараюсь не волноваться, когда они упоминают моё имя или откровенную ложь, связанную со мной, говоря себе, что они скажут всё, что угодно, чтобы получить от него ответ. Я так крепко сжимаю свой айфон, что боюсь, что создам ещё больше трещин на разрушенном экране, но я не могу перестать смотреть. Я испытываю облегчение, когда Чейз не поворачивается, вообще не реагирует на их назойливые вопросы. Он знает, что лучше не давать им того, чего они хотят.

Ну, я так и думала.

Но затем он слышит следующие вопросы.

"Стоит ли ожидать помолвки?"

"Появится ли в ближайшее время новая миссис Крофт?"

Я почти уверена, что репортёр пытался пошутить, но Чейз, похоже, не понял шутки. Как только эти слова слетают с губ репортёра, Чейз резко останавливается, и, несмотря на зернистое качество, я вижу, как напрягается каждый мускул в его теле. Он медленно поворачивается лицом к камере, и его лицо словно окаменело — выражение его лица стало жестче, жестче, чем я когда-либо видела. На мгновение он выглядит так, словно хочет убить репортёра, задавшего этот вопрос. По-видимому, я не единственная, кто так думает — видео качается, когда оператор делает поспешный шаг назад, подальше от Чейза.