Читаем без скачивания Экстренное погружение - Сергей Зверев

– Не знаю, не искал… Там нет ничего похожего на это.

Внезапно майора охватило ощущение безмерной усталости. С усилием поднявшись на ноги, он попрощался с хозяином и вышел.

Когда он вошел в каюту, Тяжкороб уже лежал на койке. Меховая его одежда валялась там, где он ее снял. Убедившись, что он спит, майор разделся, повесил одежду в гардероб и убрал свой «ПМ» в кобуру. Потом лег на койку, пытаясь уснуть. Но возбужденный мозг не хотел покоя. Хотя Дроздов и был ужасно измучен, но сон не шел.

В голову лезли всякие мысли, нервы были взвинчены. Он поднялся с постели и, натянув рубашку и хлопчатобумажные брюки, направился на центральный, где и провел остаток ночи. Расхаживая взад-вперед, он наблюдал, как возятся с ледомером два техника, читал радиотелеграммы, не перестававшие поступать с берега, и пил кружку за кружкой кофе. Так он скоротал ночь, и хотя не сомкнул глаз, когда наступило утро, чувствовал себя свежим и почти отдохнувшим.

Все, кто собрался в кают-компании завтракать, были спокойны и веселы. Люди сознавали, что отлично сделали свое дело, каждый считал, что главные трудности позади. Ни у кого не было сомнений, что «Гепард» сумеет пробить отверстие во льду.

– Засиживаться за кофе не придется, – сказал Грубозабойщиков. – На буровой ждут нас. Ледомер на ходу почти час. Прямо сейчас погружаемся, проверяем, как он действует, а потом готовим торпеды – пары, по-моему, хватит.

Спустя пятнадцать минут «Гепард» снова был в своей стихии, на глубине 50 метров от поверхности моря – вернее, от полярной шапки льдов. Минут десять, отмечая на штурманской карте свое положение относительно буровой, они крутились туда-сюда, пока не убедились, что ледомер работает нормально. Грубозабойщиков удовлетворенно кивнул головой.

– Порядок, – обернулся он к Тяжкоробу и командиру торпедистов Микояну. – Можете приниматься за дело. Если хотите, можете составить им компанию, Андрей Викторович.

Грубозабойщиков знал или подозревал, что Дроздов не только угнетен смертью друга, но и встревожен чем-то еще. Он, конечно, уже слышал, что майор провел ночь, бесцельно слоняясь по центральному, хотя даже словом об этом не обмолвился. Капитан понимал, что Дроздов будет рад отвлечься хотя бы на минуту от тяжелых раздумий, найти какое-нибудь занятие, позволяющее хоть на время забыть про заботы и волнения. Вероятно, этот человек с необыкновенно острым умом еще многое знал и о многом догадывался. Решив, что все равно ничего нового он не узнает, майор пошел вместе с Тяжкоробом и Микояном в торпедный отсек.

29

Тяжкороб подошел к пульту управления погружением и всплытием и принялся изучать световое табло. Ночной сон пошел старпому на пользу: если не считать иссеченной ледышками кожи на лбу и скулах, он полностью стал самим собой – жизнерадостным, раскрепощенным, бодрым и чуть циничным. Тяжкороб показал рукой на панель.

– Сигнальные лампочки торпедного отделения. Если горит зеленая, значит, крышка торпедного аппарата закрыта. Шесть люков открываются в море – носовыми крышками, – а шесть служат для загрузки торпед в аппараты. Всего двенадцать лампочек. Горят только зеленые? – обратившись к Микояну, спросил он.

– Только зеленые, – эхом отозвался Микоян.

Они двинулись дальше, миновали кают-компанию, по широкому трапу спустились вниз, в матросскую столовую, а уже оттуда направились в носовой отсек запасных торпед. Там их уже ожидали пять человек: четверо матросов и старшина Быковский.

– Сейчас вы поймете, – повернувшись к Дроздову, заметил Тяжкороб, – почему офицеры получают больше, чем матросы и старшины.

Засмеявшись, Быковский открыл первую дверь в первой защитной переборке. Они перешагнули через высокий порожек-комингс, подождали, пока за ними повернут задрайки, потом отдраили люк в следующей переборке и, переступив еще через один порожек, очутились в тесном торпедном отсеке. На сей раз дверь была оставлена открытой и закреплена стопором.

Тяжкороб открутил несколько металлических рукояток на задней крышке аппарата, протянул руку, достал микрофон на стальной пружине и нажал кнопку.

– Действуем по инструкции. Готовы к проверке торпедных аппаратов. Все ручные рычаги закрыты. Все зеленые?

– Все лампочки зеленые… – Голос из динамика над головой прозвучал металлически-гулко и безлико.

– Какие трубы у нас должны быть, Артур?

– Третья и четвертая.

На круглых задних крышках торпедных аппаратов виднелись бронзовые таблички с четными цифрами по правому борту и нечетными по левому. Сняв висящий на переборке фонарь в резиновом чехле, Микоян направился к номеру 3 и, открыв контрольный вентиль на крышке, уточнил, нет ли в аппарате воды. Открыл крышку и, посветив внутрь фонариком, посмотрел, нет ли внутри аппарата посторонних предметов.

– Ну, как там, Артур?

– Номер три порядок. – Микоян трижды поднял рукоятку вентиля, но вода не появилась. – Открываю крышку.

Он нажал на большой рычаг, освободил его и потянул на себя тяжелую круглую крышку. Посветил фонариком по всей длине аппарата, выпрямился.

– Сухой как лист.

– Ладно, Артур, теперь номер четыре.

Микоян улыбнулся, закрыл крышку третьего аппарата и перешел к четвертому. Повернул ручку краника и сказал:

– Ого!

– Что там? – спросил Тяжкороб.

– Вода, – лаконично бросил Микоян.

– И много?

– Да так, чуть капает.

Тяжкороб дернул ручку вверх и вниз, вытекло еще немного воды.

– Осторожность и еще раз осторожность… – Он снова потянулся к микрофону. – У нас тут появилась вода. Крышка четыре зеленая?

– Зеленая.

Тяжкороб взглянул на Микояна.

– Сильно идет?

– Как при менструации. Чуть капает…

– Центральный, – произнес Тяжкороб в микрофон. – На всякий случай посмотрите карту дифферентировки.

После небольшой паузы динамик включился вновь.

– Говорит командир. Все аппараты свободны от воды. Подпись старпома Тяжкороба и старшего инженера.

– Спасибо, товарищ командир. – Тяжкороб повесил микрофон и улыбнулся. – Подписи старпома Тяжкороба я доверяю… Ну, что там?

– Течь прекратилась.

– Тогда открывайте…

Микоян потянул тяжелую рукоятку на себя. Та сдвинулась на пару сантиметров и застряла.

– Что-то туго идет, – заметил Микоян.

– Рычаги надо смазать, – поторопил его Тяжкороб. – Навались посильнее.

Микоян навалился. Рычаг сдвинулся еще на пару сантиметров. Каптри нахмурился, приподнялся на цыпочки и рванул изо всех сил. Одновременно раздался крик Тяжкороба:

– Нет! Отставить! Стой!..

30

Но было уже поздно. Тяжкороб опоздал на целую жизнь.

Рычаг громко лязгнул, крышку торпедного аппарата буквально вышибло страшной силой, и в отсек с ревом хлынула вода. Сотрясая все вокруг, она била мощным столбом, словно из водяной пушки. Подхватив Микояна, и без того травмированного сорвавшейся крышкой, она протащила его через весь торпедный отсек и ударила о заднюю переборку. Какую-то долю секунды он еще держался на подгибающихся ногах, а потом рухнул на палубу.

– Продуть главный балласт! – закричал в микрофон Тяжкороб. Он уцепился за крышку торпедного аппарата, чтобы удержаться на ногах. Несмотря на адский рев воды, его голос был слышен вполне отчетливо. – Авария! Продуть цистерну главного балласта! Аппарат номер четыре открыт в море. Продуть главный балласт!..

Он отпустил крышку, и его чуть не сшибло с ног потоком воды, поднявшейся примерно до уровня щиколотки.

– Быстро отсюда! Быстро!..

Он мог бы поберечь силы и дыхание. Дроздов уже продвигался к выходу.

Подхватив Микояна под мышки, майор попытался перетащить его безвольное тело через высокий комингс в носовой аварийной переборке, но все его усилия были тщетны. Из-за того, что «Гепард» за несколько секунд принял на борт столько воды, дифферентовка нарушилась и нос лодки резко ушел вниз. Тащить Микояна, сохраняя равновесие в бурлящей, доходящей уже до колен воде, оказалось непосильной задачей. Потеряв равновесие, майор споткнулся о комингс и упал в тесное пространство между аварийными переборками.

Микоян рухнул туда же следом за ним.

Тяжкороб еще оставался в торпедном отсеке. Дроздов слышал, как он беспрерывно ругается, стараясь освободить тяжелую дверь люка от удерживающей ее защелки. Из-за дифферента на нос это требовало всех сил. Стоя в бушующей воде на скользкой палубе, он мог провозиться с этим долго. Дроздов, оставив Микояна, перепрыгнул через порожек и уперся плечом в неподдающуюся дверь. Громко щелкнув, стопор освободился, дверь резко развернулась и потащила их за собой, швырнув прямо в мощный поток, по-прежнему бьющий из четвертого аппарата. Кашляя и отплевываясь, они кое-как поднялись на ноги и, перешагнув через порожек, попробовали закрыть дверь, уцепившись каждый за свою задрайку.

Дважды они попытались сделать это – и дважды потерпели неудачу. Вода, пенясь, хлестала из аппарата, едва не достигая края комингса.