Читаем без скачивания Путь, выбирающий нас - Оксана Панкеева

— Ага, — Амарго мрачно нахмурился, — и убедиться, что я тоже сохранил жизнь и рассудок после всего этого бардака в Кастель Агвилас. Хоть бы он не потребовал предъявить Кантора!

— Я тоже очень на это надеюсь. Мафей, ты нас проводишь?

Принц критически осмотрел обоих государственных деятелей и вздохнул.

— Так с куревом и отправитесь? Бедняга и без вас еле дышит! Затушите сейчас же. И, пожалуйста, не волнуйте Орландо лишний раз всякими глупостями, достаточно того, что я уже натворил. Если кто не понял, я имею в виду вот что: вы, мэтр, не заводите воспитательных речей, а ты, Шеллар, не начинай выяснять отношения и извиняться.

— Но я должен, — серьезно возразил король, откладывая трубку.

— Только не сейчас. Вы просто не сможете нормально пообщаться, Орландо разговаривает с большим трудом. Только покажись — и все. Его еще не разрешают навещать, даже Эльвиру не пустили.

Судя по недовольной физиономии советника, участь Эльвиры постигла и его, но вслух он об этом не сказал.

Король торжественно пообещал не утомлять больного, и державные мужи дружно ступили в серый туман.

Одного взгляда на просветлевшее лицо Орландо II Мафею хватило, чтобы понять: он правильно сделал, что привел обоих. Такой радости, облегчения и чуть ли не счастья земного он давно не видел на этом изможденном лице, все еще напоминающем бледную маску с темными провалами глаз.

Дорогой вождь и идеолог что-то радостно прохрипел, прокашлялся и по-детски вцепился в протянутую руку, словно намереваясь проверить — не иллюзия ли? Действительно ли он? Достаточно ли живой и теплый?

— Орландо, прошу тебя… — Мафею показалось, что голос Шеллара дрогнул. — Успокойся, ничего не говори. У нас еще будет время все обсудить, во всем разобраться и сказать друг другу все, что хотим. А сейчас просто отдыхай и выздоравливай. Мы с господином советником пробрались к тебе тайком, на минутку, лишь увидеть тебя, и сейчас же уйдем, пока нас никто не застал. Все будет хорошо, и не надо плакать.

Первый советник согласно кивнул.

— Поправляйся. Мы ждем тебя. Вся страна тебя ждет.

Орландо слабо улыбнулся, оглядел посетителей влюбленными глазами и, разумеется, спросил:

— А где Кантор?

Пока господа выкручивались, Мафей не удержался и уж из чистого любопытства тихонько прощупал товарища Амарго на предмет скрытой способности к сглазу и спонтанным прорицаниям. Ничего не обнаружил. Видимо, у алхимиков есть такое особое свойство — прорицать и глазить без всякой магии…

Лоскутный квартал Ольге понравился с первого взгляда. Она в который раз подивилась проницательности его мудрого величества и попеняла себе за то, что до сих пор сама не додумалась переехать в это милейшее местечко.

Квартира, которую ей посоветовала художница, была гораздо просторнее прежней и обычно снималась на двоих. Ольга поселилась там одна. В деньгах она нуждалась не настолько, чтобы экономить на жилплощади, зато крайне нуждалась в уединении.

Соседи в отличие от прежних действительно оказались в кои-то веки нормальными людьми. Почти все. Дом, в котором поселилась Ольга, был не из самых дешевых. Водопровод и канализация и в этом квартале сильно отражались на квартплате, поэтому жильцы относились к преуспевающей части своего класса.

Первый этаж занимала студия скульптора. Этот серьезный бородатый дяденька был, как оказалось, очень популярен, но Ольга, к стыду своему, впервые слышала его знаменитую фамилию. Более того, забыла сразу после знакомства и потом долго здоровалась, не обращаясь к соседу по имени.

На втором этаже кроме Ольги проживали: молодая супружеская пара, оба танцовщики известной балетной труппы, певица из Королевской Оперы и писатель, почти не вылезавший из своей комнаты. Писателя Ольга знала, ибо его бессмертные творения с упоением перечитывала по пять раз Акрилла. У самой Ольги они вызывали зевоту и воспоминания о сериале про рабыню Изауру. В мансарде, куда не доходили водопровод и канализация, обитали ребята попроще. Юный ученик скрипача, непризнанный поэт, начинающий драматург, старенький актер, звезда которого закатилась лет двадцать назад, и две молоденькие девушки, начинающие певицы.

Мужское население дома отреагировало на новую жилицу относительно спокойно. Скульптор, как уже упоминалось, был дяденька серьезный и на всякие глупости время не расходовал. А если и расходовал, то у него в студии постоянно толклись натурщицы, на которых Ольга посматривала с тайной завистью. Писателя девушка встретила всего один раз. Гений любовной прозы внимательно ее оглядел, но без того специфического интереса, которым постоянно светились глаза кавалера Лавриса. Видно было, что писатель мучительно примеривает на новую соседку типажи классического любовного романа и не может подобрать подходящий. В конце концов задумчивый литератор заметил выпирающий под курткой пистолет, слегка просветлел и быстро удалился в свою комнату. Видимо, классифицировал наконец новый образец и помчался вставлять в очередной роман. Поэт некоторое время присматривался, потом решил, что на музу Ольга не тянет, и попытался использовать ее хотя бы в качестве благодарной публики. Публика оказалась неблагодарной. Огорченный стихотворец удалился в свою мансарду и окончательно потерял к Ольге интерес. Скрипач, которому один раз было довольно грубо указано на его сопливый возраст, новых поползновений предпринимать не рискнул. Актер, напротив, уже достиг того возраста, когда девушки могут интересовать только как объект созерцания. У драматурга была подружка, и отношения с этим славным добродушным фантазером у Ольги сложились вполне приятельские. Жизнь в доме, полностью заселенном бардами, никак нельзя было назвать скучной. Хотя бы потому, что здесь никогда не бывало тишины. На первом этаже постоянно стучал молотком скульптор, с мансарды доносились ежедневные уроки скрипача, на которые периодически накладывались распевки оперной дивы. Эти музыкальные упражнения никогда не совпадали по тональности, и эффект получался катастрофический. Драматург смеялся и уверял Ольгу, что ей не доводилось жить на одном этаже с восемью музыкантами, поэтому она не понимает истинной ценности этого тихого местечка. К поэту периодически вваливалась компания таких же непризнанных гениев, и над головой у Ольги всю ночь звенели стаканы, звучали стихи, песни и просто пьяные базары. Но все это безобразие было таким душевным и житейским, что раздражения не вызывало.

Жак забегал каждый день с непостижимой для него пунктуальностью. На третий день Ольга не выдержала и спросила напрямик, не его ли величество поручил своему шуту развлекать скучающую даму. Жак без зазрения совести признался, что так оно и есть. И добавил: