Читаем без скачивания Тенебрариум - Raptor

— Всё нормально. Зато теперь мой словарь пополнился новыми, интересными словами, — она улыбнулась.

— Я хочу тебя кое о чём попросить.

— Всё что угодно, Писатель.

Я протянул ей трясущуюся руку, и с трудом выдавил из себя, — Посади на меня паука… П-пожалуйста.

— Уверен, что этого хочешь?

Зажмурив глаза и стиснув зубы, я утвердительно кивнул.

Я так и не смог полюбить пауков. До сих пор их терпеть не могу. Но результат у тех тренировок определённо был. И немалый. Теперь, при виде паука, я не стараюсь отпрыгнуть от него как можно дальше, панически соображая, чем бы его прибить, а впадаю в мрачное сосредоточение. Паук больше не кажется мне страшным чудовищем, увеличенным за счёт страха до размеров Годзиллы, и хоть мерзкое чувство он у меня по-прежнему вызывает, убивать мне его не хочется. Я уже знаю, что если его прогнать, то он убежит, и не вернётся. Паук не будет жить там, где опасно.

Так же я избавился от дикой волны эмоций, обычно возникавшей, когда паук вдруг опускался на меня сверху. Неприятно? Ещё как! Но уже не страшно. Легонько стряхну его, и всё. Чтобы достичь таких результатов мне пришлось не раз пересилить себя, 'играя' с тинкиным пауком. Для облегчения привыкания, сначала я пускал его по одежде. Так он почти не ощущался, и не вызывал столь сильной неприязни. Я уже спокойно давал пауку ползать по своим рукавам, переводил с одной руки на другую, и даже позволял забираться на спину. Потом решился сажать его не голое тело. Тут уже было не так приятно и просто. Но всё равно у меня получалось. Хотя, пару раз встревоженный паук 'наградил' меня чесоткой, но это мелочи. Чем меньше я его боялся, тем сильнее росла моя уверенность в собственных силах. Так, постепенно моя арахнофобия была побеждена. До сих пор я благодарен Тинке за это.

После опыта с пауком, я тут же сделал запись в блокноте, заметив очень странное и любопытное свойство воздействия паукообразных на мою натуру. Огромные лесные пауки почему-то вызывали у меня меньше страха и трепета, нежели мелкие, подвальные особи. Может быть я их не боялся потому, что видел в основном издалека, да и двигались они слишком медленно, чтобы догнать меня. Не знаю. Своё бегство от гигантского паука в тумане я вспоминаю как расплывчатый сон, в то время как Тинкин эксперимент оставил в памяти яркую и неизгладимую печать пережитого кошмара. А может быть, всё потому, что слишком крупные арахниды уже подсознательно не воспринимались мной как пауки, из-за своих нетипичных размеров, и поэтому не порождали в душе такого волнения? Странный паучий парадокс. В любом случае, рассуждать об этом мне быстро надоело. Как бы там ни было, после победы над арахнофобией, мне предстояло одолеть ещё одного, не менее жуткого врага — спектрофобию, с которой предстояло столкнуться совсем скоро.

Пока я жил у Тинки, дни протекали спокойно. Если не считать наши тренировки, которые, впрочем, здорово избавляли меня от тоски и тревожных мыслей. Тинке, по всей видимости, тоже нравилось обучать меня своим премудростям, поэтому в целом мы с ней прекрасно уживались. Я привык к темноте и к паукам, уменьшил свой рацион, и — о, чудо! — научился наконец-таки нормально медитировать! А так же, ради тренировки, по собственной инициативе спускался в подвал, ловить москитов. Мой рекорд составил семь штук за один заход.

С Тиной мне было хорошо, но я всегда вспоминал Райли. Каждый день я думал, как она там, одна? И решал, что мне пора возвращаться к ней. Но дальше этого решения ничего не уходило. День опять заканчивался, и я опять оставался на месте. Было страшно, а вдруг она всё ещё таит на меня злобу? Да и вообще, как мы теперь будем с ней общаться? Как мне смотреть ей в глаза? Эти мысли останавливали меня. Появлялись дурацкие надежды на то, что Тинке я скоро надоем, и она меня выгонит. Тогда, деваться будет некуда, и придётся возвращаться к Райли. Но Тинка и не думала меня выгонять. Напротив, ей нравилось, что я делю с ней кров. Вот же засада! Смущало так же и то, что от Райли всё это время не было ни слуху, ни духу. Возможно она и приходила, конечно, только я об этом ничего не знал. И Тина мне не говорила.

Просыпаясь ночью, я долго не мог заснуть, думая об этом. Если я мужик, то должен набраться мужества, и сам пойти к ней. Должен извиниться, и сказать, что я готов в полной мере ответить за свой проступок. Раз уж заварил эту кашу, то и расхлёбывать её нужно мне, а не ей. Но как решиться на возвращение? Может быть попросить Тинку выступить в качестве парламентёра? Нет. Опять я хочу спрятаться за чьей-то спиной. Тинка тут вообще не причём, и ставить её между мной и Райли — дело заведомо скверное. В итоге, так и не придумав ничего путного, я в очередной раз засыпал до утра.

Всё разрешилось само собой. Как говорится, 'не было бы счастья, да несчастье помогло'. Очередным, ничем не примечательным днём, мы с Тинкой сидели во дворе фабрики. Восседая на капоте трактора, девочка заштопывала дырку на своей кофте, а я расположился напротив — за рулём 'Бобкэта', где проходил очередное испытание. Уже во второй раз. Испытание это совмещало в себе тренировку выдержки и спокойствия по отношению к паукам. Так сказать, скомбинированный тренинг, придуманный Тинкой пару дней назад, сразу после первой тренировки с пауком.

— Готово! — наконец крикнул я.

— Ну-ка, — Тина спрыгнула с трактора, и подошла ко мне. — Кр-расота!

— Ф-фух! — я наконец-то смог сорвать с себя паутину, которую паук сплёл между мной и рулевым колесом. — Чёрт! Задницу не чувствую. Сколько часов я просидел?

— Не знаю, я не засекала. Как ощущения?

— Нормалёк! — брезгливо стряхнув с себя остатки паутины, я немного походил из стороны в сторону, разминаясь. — Когда он ползал по мне, было конечно неприятно. Но потом…

Вообще-то, испытание с паутиной было одним из самых нудных. Ловчую сеть паучок плёл на удивление быстро. Но вот его подготовка к плетению занимала чудовищно длительное время. Он переползал с места на место, подолгу сидел в разных точках и под разными углами, приноравливался, присматривался, выбирал удобные участки. И не факт, что начинал работу в том месте, в котором требовалось. Поэтому его подготовительная возня изматывала гораздо сильнее, чем всё остальное. У меня даже гадливость успевала смениться любопытством, когда я пытался понять, что творится в его крошечной головёшке. Ведь он о чём-то думает, прикидывает, просчитывает. Совсем как архитектор перед закладкой нового здания. И в мою задачу входило убедить его, что моя голова — самое надёжное место для закрепления главных, несущих нитей. Если бы он в этом усомнился, то уполз бы плести паутину в другое место, и всё моё потерянное время ушло бы коту под хвост. А вот когда начиналась работа над кружевом, тут уже я засматривался. Такому грамотному и быстрому труду можно лишь позавидовать. Как без специальных приспособлений пауку удаётся столь точная геометрия — вообще вопрос, находящийся за пределами моего понимания. Ну да ладно. Что я всё об этих пауках? Важно, что испытание я прошёл, и сейчас собирался немного полежать, чтобы дать отдохнуть своей несчастной спине. Не получилось.