Читаем без скачивания Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

В четыре часа, как было условлено, явилась Miss Hughes посмотреть нашу Женскую школу. Опасался я женской непоследовательности в разговоре с нею, — так и вышло. Приготовила записную книжку, и — первый вопрос:

— Сколько миссионеров у вас заняты воспитательным делом в Японии?

— Ни одного — воспитание ведется самими японцами.

— Как так? Почему? — с удивлением воззрилась на меня.

— Потому что миссионеров у нас для этого нет.

— Сколько же у вас всех миссионеров?

— Собственно, можно бы сказать — тоже ни одного. Вот смотрите: здесь написано 4 (показывая ей статистический лист Миссии), но из них один — священник посольства, и по Миссии не служит, другой — диакон, тоже состоящий при Посольской Церкви, а здесь обучает только пению, третий — недавно приехавший миссионер, живет в Нагасаки и пока только учится по–японски, четвертый — я, исключительно занят ныне переводом богослужения. Проповедуют у нас тоже сами японцы.

— Где же у вас проповедь? Только в Токио?

— У нас проповедь больше, чем в двухстах местах Японии. Вот смотрите в статистическом листе.

Она уставилась на меня, сделав большие глаза, положила на стол записную книжку, подумала и перекинулась:

— А как вы смотрите на японцев относительно христианства?

— Я думаю, что в этом столетии Япония вся сделается христианскою страною.

— Я слышала разнообразные мысли об этом, большею частию пессимистические.

— Это оттого, что вы вращаетесь в двух кругах, наиболее нерасположенных к христианству, как и ко всякой другой вере, — аристократическом и ученом. Это — саддукеи Иудеи, философы Древней Греции, патриции Рима — все с презрением смотревшие на христианство. Мы теперь знаем, правы ли оказались они, то же будет и с неверующей сферой японцев, которую вы разумеете.

— Но ныне оживляется буддизм, как вы на это смотрите?

— Как на всякую дутую речь. Буддизм умер в Японии; японцы переросли эту религию без личного Бога, и напрасно толкуют, что он еще жив и пробуждается к энергетическому действованию — то пустая хвастливость бонз, которые сами не верят тому, что говорят.

— Один миссионер, вернувшийся в Японию после двенадцати лет с тех пор, как жил здесь, находит здесь такую перемену, что ныне при богослужениях гораздо меньше молящихся христиан, чем тогда было, но что влияние христианства стало более заметным на языческой среде. Что вы на это скажете?

Видя, что разговор далеко уклонился от цели ее визита, я без церемоний возразил:

— Оставим этого миссионера при его мнении и его наблюдениях и поговорим о нашей Женской школе, сведения о которой вы хотели иметь.

— Но я собираю сведения не о женских школах только; я изучаю здесь и мужские школы. Какие у вас мужские учебные заведения?

— У нас здесь Семинария для воспитания предназначающихся к церковному служению.

— Сколько учеников в вашей Семинарии? Каких лет ученики принимаются? Сколько лет учатся? Какой курс проходят? — и прочее.

На все эти вопросы я должен был ответить, после чего опять постарался возвратить Miss–исследовательницу к ее главному предмету — Женской школе. Она, наконец, несколько удостоила вниманием сию материю, и я успел доложить ей, сколько у нас в школе учительниц, сколько учениц и прочее, и сдать в ее ведение документы, специально приготовленные для того: брошюрку школьных правил, список нынешнего состава школы и книжку празднования двадцатилетия школы при Анне Кванно. Показывая правила, я ей рек:

— Вот здесь — обучение словосочинению, литературе и подобному — и что это не праздное словоначертание, что у нас действительно развиваются; вот вам доказательство — издание нашей Женской школой прекрасного женского духовно–нравственного журнала «Уранисики» (и показал ей три последних номера). По программе, например, обучение вышиванию; что это исполняется, вот вам свидетельство (и развернул вышитое Женской школою на престол Пасхальное облачение; на подкладке главного облачения и имена всех трудившихся воспитанниц написаны. Работа эта, видимо, поразила ее и находившуюся при ней японку — переводчицу с японского на английский и обратно, безмолвную до сих пор, но разразившуюся при сем ахами.

Miss Hughes, подивившись «Уранисики» и золотому шитью, не преминула уклониться в сторону:

— Любопытствуют ли язычники посещать ваш Собор?

— Так любопытствуют, что в иной месяц бывает до десяти тысяч посетителей.

И у меня мелькнула мысль увлечь ее в Собор, чтобы оттуда провести в Женскую школу, иначе и конца не предвиделось ее расспросам, а я опасался, что в Женской школе ее ждут, и это производит своего рода неудобство.

— Да вот не угодно ли взглянуть ныне на Собор? Вероятно, и сейчас мы увидим там японцев–посетителей. Вы еще не были в соборе?

— Была на богослужении в ваш Рождественский праздник и видела много христиан в соборе.

— Теперь увидите несколько язычников…

Действительно, в соборе были партии гимназистов и гимназисток и других посетителей. Остановившись посреди Собора, после некоторого разговора, Miss Hughes вопрошает:

— Что особенно нравится японцам в вашей религии? Вот это? (Указывая на иконостас). И богослужение с пением?

— Нравится и это. Но главное не это, а то, что наша религия стоит твердо, — вот что особенно привлекает японцев к Православию.

— Как так?

— Да так, что наши юные, большею частию, и немногие проповедники, всего пятнадцать человек на всю Японию, стоят против всего язычества, и в виду всего прочего христианства, католического и протестантского, с сотнями иностранцев у сих, твердо, неколебимо, с ясно и непререкаемо проповедуемым учением, и нигде не падают, не отступают, везде, где водворилась Христианская Церковь Православная, она стоит, как бы мала она ни была, чего о других христианских вероучениях сказать нельзя.

— Чему же вы приписываете это?

— Прежде всего тому, что мы содержим учение Христово во всей его полноте и целости и никогда изменить или потерять его не можем — мы принимаем Святое Писание и Священное Предание.

— Это то же, что у католиков, они очень уважают Предание.

— Вовсе не то. Они уважают свои Предания в ущерб Святому Писанию. Например, Спаситель сказал о Святом Духе: «От Отца исходящаго»; католики поправляют это на основании Предания: «и от Сына»; Спаситель, установляя таинство евхаристии, сказал: «Пиите от нея все»; католики: «вовсе не все, а только „симпин“ — духовенство»… У нас таких кощунственных преданий не слыхано, не видано. Наше Священное Предание ни на волос не противоречит Святому Писанию и служит только к дополнению и объяснению его. Наше Священное Предание — это живой голос Вселенской Церкви, звучащий на все времена. Поэтому–то мы не можем изменять или утерять ни йоту из Христова Учения. Если для нас что не понятно в Слове Божием, мы спрашиваем Вселенскую Церковь, как она понимала это во все времена, начиная с Апостолов, — получаем ясный и определенный ответ и продолжаем веровать и учить неизменно. Это не то, что в протестантстве, где Святое Писание у каждого в руках не только для чтения, но и для понимания и толкования личного, его собственного в учении…