Читаем без скачивания Смерть под ее кожей - Стивен Спотсвуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Затем началось половое созревание, и размытость пропала. Руби подросла, округлилась и стала походить на женщину, которую я знала. Ее улыбка померкла. Глаза не смотрели прямо в камеру. Всегда куда-то в сторону. Как будто в поисках выхода.
А может, это просто мое воображение.
Я вернулась в свою комнату и прилегла, чтобы поразмыслить. Я устала, но чувствовала, что подремать не удастся. Как я могу заснуть в этой темной затхлой комнате, когда от тела Руби меня отделяют лишь несколько старых досок и немного воздуха?
Когда я проснулась, было уже темно. Так что я сильно ошиблась.
Я раздвинула занавески и увидела огни цирка на поле за полоской деревьев. Лунный свет и мои часы подсказали, что уже около одиннадцати.
Я проверила, как там мисс Пентикост. Она еще похрапывала. В какой-то момент она, видимо, проснулась и разделась. Убедившись, что мой босс в целости и сохранности, я сходила в ванную, побрызгала лицо водой, спустилась вниз и порылась в холодильнике в надежде соорудить сэндвич. Но не обнаружила ничего, кроме старого сыра, заплесневелого хлеба и тревожного количества пивных банок. Из кухонного окна я увидела, как моргнул и погас электрический глаз колеса обозрения.
Если я не найду чего-нибудь перекусить, то хотя бы найду кое-какие ответы.
И эта мысль привела меня к малому шатру. Я пожалела, что не оделась по-другому. Я остановилась на узких брюках с высокой талией и хлопковой блузке с короткими рукавами. И то и другое я выбрала из-за цвета — мятно-зеленого и кремового соответственно. Я щедро подкрасила глаза зелеными тенями в цвет брюк.
Фрида всегда говорила, что мне идет зеленый.
Я не стремилась возобновить отношения с акробаткой, которая когда-то была мне больше чем подругой. Я сказала мисс Пентикост правду. Мы не были парой по-настоящему. Но всегда можно показать девушке, что ее ценят.
Тем не менее хлопковая блузка помялась, брюки явно были созданы лишь для того, чтобы подчеркивать бедра и пятна от пота, а влажность поработала над моей прической. Я пыталась пригладить волосы и привести себя в порядок, когда фонари на стенах шатра погасли и в пятно света от прожектора вступил Поли.
— Добрый вечер, леди и джентльмены, джентльмены и леди, леди и леди. На самом деле только леди. Вы, парни, можете и сами о себе позаботиться.
Он говорил с преувеличенным водевильным пафосом. Во всяком случае, таким, каким водевиль показывают в Голливуде, плюс большая доза Граучо Маркса. Публика проглотила его слова, как арахисовый пирог.
— Дорогие мои! Добро пожаловать на ночное шоу! Только для друзей, только в строгой секретности! Шоу, которое нельзя пропустить. Добро пожаловать в темное влажное нутро Полуночного цирка!
Толпа радостно взревела.
— Мы все здесь немного флиртуем, немного дурачимся и немного грешим.
Откуда-то с передних рядов раздался пронзительный голос:
— Грешим?
На арену вышагнула Фрида, все взгляды устремились к ней. Она была одета как пуританская домохозяйка — длинные рукава, длинная юбка, волосы убраны под огромный чепец.
— Вы сказали «грех»? — спросила она дрожащим голосом.
— Всего лишь маленький грешок, — заверил ее Поли.
— Маленький?
Клоун на дюйм развел пальцы, прищурился и чуть увеличил расстояние между ними.
— Это большой грех! — охнула пуританка Фрида.
— Раньше никогда не было жалоб, но приму ваши, — сказал Поли.
Публика заулюлюкала. Судя по всему, в зале не было прихожан церкви Крови Агнца, а если и были, то не высовывались.
— Мадам, это публичное выступление, — сказал клоун. — Не могли бы вы занять свое место и успокоиться?
— В Евангелии от Матфея, стих 5:15, говорится, что, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом.
— Свеча под вашим сосудом, говорите?
С этими словами Поли нырнул ей под юбку, и публика закатилась хохотом.
— Нет, я никогда!.. — взвизгнула Фрида.
Высунув голову между ее ног, Поли заявил:
— Мадам, кажется, от этого и проистекают все ваши проблемы.
С этого момента номер превратился в откровенный бурлеск — пуританка Фрида случайно теряла разные части своего наряда, пока не осталась в откровенном раздельном купальнике. Одно резкое движение, и от него осталась лишь одна часть и пара кисточек сверху. Фрида начала крутить ими. Публика — и я вместе с ней — бешено зааплодировала, когда Фрида покинула арену.
Видимо, это и был новый номер, о котором она говорила. Неплохо, хотя все это я видела в нескольких вариациях.
После этого вышла девушка, у которой я купила шоколадный батончик, в сопровождении зазывалы с «Аллеи диковин», держащего скрипку в руке. Он сыграл энергичную джигу, а девушка исполняла акробатическую программу с сальто назад и стойкой на руках, призванной продемонстрировать не столько ее технику, сколько ее тело.
За ними последовала стройная девушка с длинными темными волосами. Она была в ярко-синем жилете, черных сетчатых чулках и сапогах до бедер. Ее глаза цвета морской волны словно говорили: «Подойди сюда», а злая ухмылка предупреждала: «Только не слишком близко».
Лишь когда она представилась Чудесной Аннабель, я узнала в ней ассистентку Мистерио, которая помогала ему убирать реквизит.
Она показала серию фокусов, один экстравагантнее другого. Например, сунула руку за шиворот смущенного, но радостного мужчины в первом ряду и вытащила связку цветных платков, которая заканчивалась таким же цветным шелковым бельем.
— Большинство мужчин предпочитают банальный белый, но они просто трусят, — сказала она, садясь ему на колени. — Мои аплодисменты, сэр!
За этой наигранной дурашливостью скрывалась ловкость рук. Интересно, чему из этого она научилась у Мистерио. Он славился тем, что оберегал свои секреты и редко давал помощникам возможность понаблюдать за техникой.
За ней выступал Эдди с измененной версией своего номера — забивания гвоздей в нос. Он заставил публику поохать, поднимая десятифунтовую гирю разными частями тела, в том числе и самыми чувствительными.
После этого вернулась Фрида. Она переоделась в ярко-синее трико. Ее сопровождала Карлотта, Повелительница кошек.
Карлотта втиснулась в леопардовый купальник, демонстрирующий фигуру, которой она обзавелась в борьбе с огромными тиграми. Ее кошечки в номере не участвовали, но она принесла хлыст. Каждый раз, когда она щелкала хлыстом, Фрида изгибалась в очередную немыслимую позу.
Карлотта сделала вид, что недовольна выступлением Фриды, взяла ее на руки и начала крутить, вертеть и оборачивать вокруг себя, будто та совсем ничего не весила. Все это время скрипач наигрывал джазовую мелодию. Одним глазом я следила за ними, а другим — за публикой, гадая, хорошо ли принимают этот номер, в особенности здесь, в
