Читаем без скачивания Неоновый мираж - Макс Коллинз

Поэтому они продолжали бежать, огибая автомашины, срывая с себя на ходу зеленые пижамные куртки, под которыми были белые спортивные тенниски. Они направлялись к Эллис-авеню, улице с двух-трех-этажными домами, держа путь через пустырь – территорию, оставшуюся незастроенной из-за изменившихся планов архитекторов.

Финкель и Леонард были моложе, а следовательно, и бежали быстрее меня. Я, конечно, мог пальнуть по ним, но они были не вооружены, и я не хотел отвечать потом за это. Тяжело дыша я бежал по пустырю, спотыкаясь о булыжники и коряги, стараясь не отставать от них. Впереди был наполовину завалившийся забор, и они уже перелезали через него. Когда я сделал то же, то очутился в темном, мрачном переулке, забитом мусором и всякой рухлядью. Вдоль него тянулись полуразвалившиеся дома с грязными подъездами. Вокруг не было ни души – ни одного негритянского лица в окне, ни одного негритянского пацана, играющего на улице. Лишь где-то в отдалении звучала музыка. Невидимый оркестр играл марш. И, черт возьми, я начинал догонять их! Они, оборачиваясь назад, видели, что я не отстаю от них, и в их глазах был страх. Я ухмыльнулся про себя и прибавил ходу.

В конце переулка они завернули за угол, где должна была проходить тридцать первая улица, и я наконец догадался, почему ближайшие переулки были так пустынны и почему играл оркестр: сегодня был День Бада Биллихенса.

Тридцать вторая улица была забита негритянскими детьми и подростками в форме бойскаутов. Тут же выстраивались в колонны для праздничного шествия темнокожие взрослые. Здесь же репетировали, настраивая инструменты, музыканты духового оркестра. Все это действо разворачивалось на проезжей части улицы, но тротуары тоже были переполнены людьми, и среди черных лиц можно было увидеть двух белых мужчин в белых теннисках и зеленых пижамных брюках; они бежали, продираясь сквозь толпу, отталкивая стоявших на тротуаре, а те недовольно шипели им вслед. Я бежал вслед за ними в этот враждебно настроенный, гудящий улей, мгновенно спрятав подальше свою пушку и стараясь не зацепить и не задеть кого-нибудь на своем пути. Это замедляло мое продвижение.

Я выбежал на Саут-Парк-авеню – праздничная процессия там была в полном разгаре. Все тротуары были переполнены нарядно одетой чернокожей публикой, наблюдавшей, как маршируют оркестры и проплывают разукрашенные платформы на колесах. На платформах, облаченные в красочные наряды, стояли, сидели, танцевали участники праздника.

Двое моих «психов» продолжали продираться сквозь толпу. Я попытался пробиться к ним, но толпа выталкивала меня назад. Я чувствовал на себе чьи-то руки, похлопывания, шлепки, но никто – пока – не пытался надавать мне тумаков или отшвырнуть в сторону.

И тут я потерял их из виду. Я стал отчаянно озираться по сторонам, пытаясь разглядеть в море черных лиц два белых. Этот кошмар длился несколько мгновений. Наконец я снова увидел их. Они выбрались на середину улицы и двигались вдоль платформы, на которой была установлена огромная молочная бутылка; она служила спинкой трона, на котором восседала с короной на голове симпатичная девушка с довольно светлой для негритянки кожей. Она махала рукой, приветствуя толпу. Видимо, девушка изображала молочную королеву.

Когда я оказался рядом с ней, Финкель и Леонард уже обогнали платформу и теперь бежали рядом с группой велосипедистов. Я, ускорив бег, стал приближаться к ним. Они находились от меня примерно в двадцати ярдах. Я улыбнулся про себя. Они явно устали, у меня же открылось второе дыхание. Я уже готовился схватить их. Люди показывали на нас пальцами, кричали, свистели. Видимо, некоторые из них принимали нас за участников праздничного действа.

Я увидел, что мои подопечные опять стали пересекать улицу, чтобы снова смешаться с толпой, стоявшей на тротуаре. Я еще прибавил хода, и тут чья-то рука резко толкнула меня, и я, потеряв равновесие, полетел на асфальт, обдирая колени.

Когда я поднялся, то увидел перед собой негра-полицейского, глядевшего на меня сверкающими глазами.

Я огляделся вокруг.

Моих «психов» нигде не было видно.

Рука схватила меня и повела в сторону от праздничной процессии, от проплывавшей платформы с красивой, стройной девушкой с короной, которая продолжала приветствовать многоголосую толпу.

– Я не думаю, что для вас будет приятным услышать, – сказал я полицейскому, тащившему меня к тротуару, – что я являюсь приятелем «Пита-Двухстволки».

– Для тебя он мистер Джефферсон, – сказал коп, вынудив меня согнуться в три погибели.

Наблюдавшая за нами с тротуара толпа чернокожих отреагировала на это одобрительными возгласами.

Глава 10

Негритянский отель на Першин-стрит всегда привлекал немалое число белых посетителей. По субботам в Бежевом банкетном зале отеля собиралось несколько сот человек – представителей обеих рас. Это был самый шикарный ночной клуб в Бронзевилле. Сегодня среди его гостей были и мы с Пегги Хоган. Мы сидели вдвоем за столиком, рассчитанным на четверых.

– Я не была в подобных клубах целую вечность, – сказала она, потягивая коктейль. Она выглядела потрясающе в своем бежевом, под цвет банкетного зала, элегантном костюме. Ее собранные на затылке в пучок волосы украшал белый цветок. – Здесь самая приятная обстановка, какую мне когда-либо приходилось видеть.

– Да, – сказал я, пытаясь изобразить что-то вроде энтузиазма. – Очень уютно.

Я не выглядел, тем более не чувствовал себя потрясающе. Я был в синяках и ссадинах, тело мое болело после этого проклятого Дня Бада Биллихенса. Если бы «Пит-Двухстволка» Джефферсон не замолвил за меня словечко в полицейском участке пятого округа, я, возможно, до сих пор сидел бы там.

Как бы то ни было, я снова был здесь, в Бронзевилле, – по просьбе «Пита-Двухстволки», – иначе бы я в этот квартал и шагу не ступил бы. Но Пит попросил меня встретиться с ним примерно в десять вечера, потому что в ходе расследования покушения на Рэйгена, по его словам, они «кое-что раскопали». Сейчас было около половины одиннадцатого.

Я еще утром решил, что мы с Пегги вечером куда-нибудь пойдем. Так мы и сделали, хотя наш выход несколько задержался. Я не сомневался, следует ли приводить Пегги в эту часть города: она сама была девушкой с Саут-Сайда, хотя, безусловно, не из этого района.

Бежевый зал был одним из наиболее известных ночных клубов – так называемых «Блэк энд тэн» – смешанных клубов, куда приходили развлечься как белые, так и черные. Среди белых подобные клубы пользовались одно время большой популярностью. В разное время, в разных местах эти клубы открывались, затем постепенно приходили в упадок, и лишь клуб «Де Лиза», который существовал уже двадцать лет, был, кажется, исключением. Я предпочитал «Де Лиза» клубу, в котором мы были сегодня; цены там были ниже, хотя обстановка не отличалась особой роскошью.

Закончили свое выступление стройные темнокожие танцовщицы-красотки в юбочках из разноцветных перьев. Затем настала очередь певца по имени Лэрри Стил, за ним выступил известный комик, он снимался в фильмах вместе с Абботом и Костелло.

Представление шло своим ходом, мы решали, где нам поесть, – здесь или где-либо еще, и тут наконец появился «Пит-Двухстволка», в двубортном коричневом с отливом пиджаке, застегнутом на все пуговицы, под которым выпирал по крайней мере один из его револьверов. Под руку он вел молодую симпатичную довольно светлокожую негритянку. На ней было ярко-желтое платье, которое подчеркивало ее фигуру; когда она вошла в полутемный зал, мне даже показалось, что от нее исходят солнечные лучи. У меня было впечатление, что я где-то ее видел, только не мог припомнить где.

Пит представил ее нам. Ее звали Реба Джонсон. Я пожал ее маленькую, гладкую руку.

– Ты выглядишь вполне сносно для парня, который провел полдня в участке, – заметил Пит, ухмыляясь.

– Я был там не больше часа, – сказал я. – Но мне действительно показалось, что я провел в камере как минимум полдня. Хорошо, что ты заглянул в полицейский участок. Ты встречался со своими свидетелями?

– Да. Если бы День Бада Биллихенса завершился пикником, как обычно, я бы, возможно, там задержался.

Мне совсем не хотелось возвращаться ко всему, что было связано с этим чертовым Днем Бада Биллихенса, и я спросил:

– Ты показал им фотографии подозреваемых? Он кивнул:

– В той дюжине, что принес Друри, были также фото Финкеля и Леонарда. Они оба указали на них.

– Оба? Ты говорил, что у тебя четверо свидетелей.

– Я этого парня, продавца газет, так и не нашел; я сегодня встречаюсь с другим свидетелем – Тедом Джонсом в клубе «Де Лиза», примерно через час. У меня никаких сомнений нет, что Финкель и Леонард были теми двумя в белых рубашках с винтовками, в том зеленом грузовике. Это факт.

– Интересно, поймал ли их Друри или еще нет.

– Не думаю, – сказал Джефферсон.