Читаем без скачивания Станция-призрак - Анна Калинкина

«глюк» был редкостной удачей, либо у нее открылись какие-то

сверхъестественные способности, а потому говорить об этом не

стоит. В лучшем случае, эти грубые люди поднимут ее на смех, в

худшем, чего доброго, тоже начнут изучать, как подопытную зве-

рушку.

     Намаявшиеся от безделья анархисты, которые рады были лю-

бому развлечению, предложили еще несколько версий появления

старика в овраге, но скоро эта тема им надоела. Темноволосый

крепыш взял гитару. После нескольких дежурных песен про чер-

ного ворона и батьку-атамана он запел, со значением глядя на

Крысю:

     Недели проходят, бэби, седеет моя голова,

     Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за два,

     Не верю я клятвам, бэби, уверткам твоим и лжи,

     И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.

     Здесь все очень просто, бэби, — не спи и вокруг смотри,

     Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за три.

     Что там блестит во мраке — чьи-то зубы или ножи?

     И все-таки я вернусь к тебе, бэби, если только останусь жив.

     Здесь надо быть сильным, бэби, здесь надо уметь стрелять,

     Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за пять.

     Кто знает, может быть, монстры смотрят на нас из тьмы,

     А может быть, просто люди, такие же, как и мы.

     Враги окружают, бэби, хрипит командир: «Вперед!»

     Ведь это подземка, бэби, здесь месяц идет за год.

     Одно нам осталось, бэби, — погибнуть в кольце огня.

     Я никогда не вернусь к тебе, бэби, прощай и забудь меня.

     — Ну, Валет, распустил перья! — пробормотал кто-то.

     — Между прочим, девушка, эту песню он сам сочинил, — ска-

зал мужчина с волевым лицом. — Жалко, поет редко. Значит, по-

нравились вы ему.

     Крыся вспыхнула.

     Веселье продолжалось далеко за полночь. Оказывается, бать-

ка Нестор с частью своих орлов отбыл в очередной поход, а остав-

шиеся, отработав днем смену на свинофермах Речного Вокзала,

вечерами развлекались по своему разумению. Нюта, Крыся и Ки-

рилл вскоре устали и отправились в палатку. Там они вспомнили

про обувь, которая до сих пор лежала в рюкзаках, и все трое при-

нялись разглядывать добычу. К удивлению Нюты, красные туф-

ли сидели на ней как влитые. Ботинки Кирилла оказались ему

немного велики, но он тут же заявил, что это не беда: намотает по-

больше тряпок на ногу — и теплее, и надежнее. Хуже всего оказа-

лось Крысе: она прихватила изящные черные туфельки, но те

оказались не только безнадежно велики ей, но и были на высоком

тонком каблучке. Нюта предложила подруге с утра попробовать

выменять на что-нибудь полезное, но Крыся, чуть не плача, наот-

рез отказалась расставаться с такой красотой.

     Сквозь сон они еще долго слышали то песни, то споры, то пья-

ные выкрики, то женский визг. Пару раз даже гремели выстрелы,

но, судя по всему, анархисты просто палили в воздух от избытка

чувств.

     Во сне Нюта видела город наверху. Такой, каким он мог быть

до Катастрофы. Светило солнце, отражаясь в чисто вымытых ок-

нах высотных домов, в витринах магазинов виднелись нарядно

одетые куклы, по рельсам ехали трамваи, которые обгоняли раз-

ноцветные автомобили. В парке возле водохранилища росли не-

виданные яркие цветы. Нюта вдруг оказалась на противополож-

ном берегу, возле самого дворца. Со второго этажа кто-то механи-

ческим голосом звал: «Приглашаем вас на увеселительную

прогулку по воде». К причалу подходил нарядный белый катер.

Девушка охотно взошла на палубу, и катер тут же начал отчали-

вать, словно дожидались здесь только ее. Но в этот момент солн-

це зашло за тучу, и все вмиг преобразилось: налетел холодный ве-

тер, все вокруг стало серым. Увидев на палубе сидящего челове-

ка, Нюта шагнула к нему. Тот обернулся на звук ее шагов и

оказался мертвецом с обглоданным лицом, которого они видели

на катере. Он молча указал вдаль рукой, на которой не хватало

тех же пальцев, что и у Павла Ивановича. Проследив за ней

взглядом, Нюта увидела прямо по курсу катера громадную рас-

пахнутую пасть, которая всасывала в себя воду. В панике она ог-

лянулась, нельзя ли, пока не поздно, спрыгнуть в воду и вплавь

добраться до берега? Но ведь Нюта не умела плавать, а в воде ки-

шели черные блестящие тела и скалились острыми зубами че-

шуйчатые треугольные головы. Девушка подняла глаза — со вто-

рого этажа дворца на нее приветливо глядел скелет, продолжая

бормотать что-то про незабываемую прогулку, а потом вдруг от-

четливо произнес голосом овражного отшельника: «Не бойся,

умирать совсем просто. Не труднее, чем водить мотоцикл. Прав-

да, Марусенька?..»

     Одним словом, Крыся снова проснулась среди ночи от крика

подруги и битый час пыталась ее успокоить.

     * * *

     Наутро, когда путешественники встали, темноволосый Валет

был уже тут как тут. Он отвел их позавтракать, а потом принялся

показывать станцию. С особой гордостью продемонстрировал

тренажерный зал с самодельными штангами и гантелями, пару

раз демонстративно подняв самую массивную. Нюта понимала:

анархист старается произвести впечатление на ее подругу, и Кры-

се, судя по всему, его внимание льстило.

     Все было бы хорошо, если бы не Кирилл. Ему было явно неу-

ютно в обществе шумных обитателей Гуляй Поля. К тому же за

ним повадился ходить по пятам тот самый тщедушный анархист

с воспаленными глазами, который говорил о мертвых душах. От-

ловив Кирилла и взяв его за пуговицу, он начинал, озираясь,

втолковывать, что отшельник из оврага на самом деле темный

колдун, потому-то ему и не страшна никакая радиация. Дескать,

старик нарочно направил их в обход канала, потому что стережет

страшный секрет: между западным и восточным мостом канала,

где они сначала собирались пройти, находится одно из мест силы.

Человек, побывавший там, набирается невероятной энергии и ис-

целяется от всех болезней, даже если не подозревает об особен-

ных свойствах этой местности. А колдун специально охраняет

эти места и не дает людям приближаться к ним.

     — Я еще мальчишкой там бывал — запредельное место! — го-

рячился мужичонка, брызжа слюной. — Там, где кончается ка-

нал, начинается заросший склон, а по нему гигантские трубы

проложены. И на склоне то какие-то ржавые лестницы, то сту-

пеньки каменные, покрошившиеся, и все это кустарником за-

росло. А на берегу канала старый заброшенный завод — корпу-

са все черные, словно там пожар бушевал. И еще местные гово-

рили, что до Катастрофы там каждую ночь гудело что-то, да

страшно так...

     Кирилл пытался увернуться, но анархист снова настигал его и

втолковывал:

     — А сам канал тоже не случайно выкопали. Я при всех такое

говорить не стал, но только его не только копали заключенные, но

и проектировали совсем непростые люди. Если по карте линию

провести и этот канал продолжить, то другой ее конец упрется

как раз в Стоунхедж! Это в Англии, капище друидское! Чуешь, к

чему все клонится? Ты, я вижу, и сам человек непростой, ученый.

Другой бы от колдуна живым не ушел...

     От таких разговоров у парня потихоньку начинала ехать крыша.

Нюта между тем пользовалась любым случаем узнать поболь-

ше о жизни на соседних станциях: она не оставляла надежды до-

браться до Беговой. Немного успокаивало, что на Соколе, Аэро-

порте и Динамо как будто жители были вполне мирные.

     — Надо тебя со Стасом свести, — сказал Валет. — Он лучше

других окрестности знает, да и про вашу линию тоже.

     Стасом оказался тот самый анархист с волевым лицом, на ко-

торого Нюта обратила внимание еще в первый день на станции.

Она отметила про себя, что он, пожалуй, гораздо старше, чем ей

сначала показалось, наверное, лет под пятьдесят. Стас смотрел на

окружающих свысока. Из объяснений Валета Нюта поняла, что

этот человек отличается отчаянной храбростью, за это его здесь

уважают и прощают некоторые недостатки, вроде чрезмерной об-

разованности и оригинального взгляда на вещи.

     — Трудное дело ты затеяла, — сказал Стас Нюте, выслушав ее

сбивчивый рассказ. — Без провожатого туда тяжело добраться,

но ты, я вижу, сильная и упорная, так просто не отступишься.

Значит, маршрут будет такой. Сначала Белорусская. До нее

можно на дрезине проехаться, с ветерком, когда хлопцы наши